Есть такая добрая традиция среди коллег – ругать почту (обычную, аналоговую, синенькую). А мне вечно ровным счётом нечего рассказать о том, как коварно почтовые работники отправляли мои апелляционные жалобы вместо суда в колонию России на Плутоне.
Но вот на днях в моём любимом отделении на Восстания мне вернули одно моё письмо – и эта история пока что кажется мне удивительной.
Хронология такая:
7 декабря суд оставляет под стражей моего подзащитного на месяц с небольшим.
11 декабря я отправляю почтой апелляционную жалобу на это постановление.
13 декабря письмо приходит в почтовое отделение.
Дальше бурлит тяжёлый для судов декабрь, и стремительного назначения заседания в апелляции я не жду.
9 января всё тот же суд продлевает подзащитному всё ту же печальную меру пресечения.
11 января я обжалую уже новое постановление.
19 января мне звонят из суда и извещают, что городской суд мою жалобу рассмотрит 21 февраля.
И дальше я была абсолютно уверена, что этот звонок касался декабрьской жалобы, а про январскую мне отзвонятся где-нибудь в начале февраля.
Но вдруг 30 января я получаю на почте запечатанный конверт со своей первой, декабрьской, жалобой. Судя по штемпелю, она пролежала в отделении положенный месяц – с 13 декабря до 13 января, и никто её оттуда не забрал. Никто – то есть суд, который должен, по идее, забирать всю адресованную ему корреспонденцию если не каждый день, то уж точно не раз в месяц.
Стала думать, как так могло случиться.
Ясно, что суд не мог игнорировать именно моё письмо (это глупо, незачем и технически сложно). Если бы целый районный суд не получал абсолютно всю декабрьскую почту, уже был бы скандал, и все бы об этом знали (аналогичные истории про СК и полицию, например, хорошо известны – но даже там почту всё-таки получают, хоть и с жуткими задержками). Но у коллег в этот суд всё нормально входит и выходит отправляется. Значит, проблема, скорее всего, на стороне почты.
И вот что выяснилось, когда я внимательно перечитала историю перемещений письма.
По индексу на конверте письмо должно было попасть в одно почтовое отделение, а попало совсем в другое – потому что нужное отделение временно закрыто. Правда, почта, где письмо в итоге оказалось и пролежало месяц, находится не только не рядом с судом, а вовсе даже в соседнем районе. Открытых официальных данных о том, какое отделение сейчас отвечает за письма в адрес суда, я не нашла. А вот раньше, весной прошлого года, все письма временно закрытого отделения отправлялись в ближайшее – а не в то, где зависла моя жалоба.
Понятно, что отчётливой истории путешествий письма по отделениям и сортировочным центрам хватит, чтобы восстановить срок обжалования. Апелляция, конечно, пройдёт в режиме "не догнать, так хоть согреться" – но в этом не виноваты ни на почте, ни в суде, просто новогодние праздники неудачно вклинились между продлениями стражи.
А мне теперь предстоит новое развлечение – рассылать письма, жалобы и запросы "Почте России", обращения в суд, да ещё спрашивать у коллег трек-номера от их корреспонденции для сравнения – чтобы выяснить, что ж на самом деле произошло с моим многострадальным конвертом и почему.
Но чем бы ни закончилось это расследование, потом я в любом случае смогу травить байки на почтовую тему – то есть наконец-то приобщиться к традиционным адвокатским ценностям.
Есть такая добрая традиция среди коллег – ругать почту (обычную, аналоговую, синенькую). А мне вечно ровным счётом нечего рассказать о том, как коварно почтовые работники отправляли мои апелляционные жалобы вместо суда в колонию России на Плутоне.
Но вот на днях в моём любимом отделении на Восстания мне вернули одно моё письмо – и эта история пока что кажется мне удивительной.
Хронология такая:
7 декабря суд оставляет под стражей моего подзащитного на месяц с небольшим.
11 декабря я отправляю почтой апелляционную жалобу на это постановление.
13 декабря письмо приходит в почтовое отделение.
Дальше бурлит тяжёлый для судов декабрь, и стремительного назначения заседания в апелляции я не жду.
9 января всё тот же суд продлевает подзащитному всё ту же печальную меру пресечения.
11 января я обжалую уже новое постановление.
19 января мне звонят из суда и извещают, что городской суд мою жалобу рассмотрит 21 февраля.
И дальше я была абсолютно уверена, что этот звонок касался декабрьской жалобы, а про январскую мне отзвонятся где-нибудь в начале февраля.
Но вдруг 30 января я получаю на почте запечатанный конверт со своей первой, декабрьской, жалобой. Судя по штемпелю, она пролежала в отделении положенный месяц – с 13 декабря до 13 января, и никто её оттуда не забрал. Никто – то есть суд, который должен, по идее, забирать всю адресованную ему корреспонденцию если не каждый день, то уж точно не раз в месяц.
Стала думать, как так могло случиться.
Ясно, что суд не мог игнорировать именно моё письмо (это глупо, незачем и технически сложно). Если бы целый районный суд не получал абсолютно всю декабрьскую почту, уже был бы скандал, и все бы об этом знали (аналогичные истории про СК и полицию, например, хорошо известны – но даже там почту всё-таки получают, хоть и с жуткими задержками). Но у коллег в этот суд всё нормально входит и выходит отправляется. Значит, проблема, скорее всего, на стороне почты.
И вот что выяснилось, когда я внимательно перечитала историю перемещений письма.
По индексу на конверте письмо должно было попасть в одно почтовое отделение, а попало совсем в другое – потому что нужное отделение временно закрыто. Правда, почта, где письмо в итоге оказалось и пролежало месяц, находится не только не рядом с судом, а вовсе даже в соседнем районе. Открытых официальных данных о том, какое отделение сейчас отвечает за письма в адрес суда, я не нашла. А вот раньше, весной прошлого года, все письма временно закрытого отделения отправлялись в ближайшее – а не в то, где зависла моя жалоба.
Понятно, что отчётливой истории путешествий письма по отделениям и сортировочным центрам хватит, чтобы восстановить срок обжалования. Апелляция, конечно, пройдёт в режиме "не догнать, так хоть согреться" – но в этом не виноваты ни на почте, ни в суде, просто новогодние праздники неудачно вклинились между продлениями стражи.
А мне теперь предстоит новое развлечение – рассылать письма, жалобы и запросы "Почте России", обращения в суд, да ещё спрашивать у коллег трек-номера от их корреспонденции для сравнения – чтобы выяснить, что ж на самом деле произошло с моим многострадальным конвертом и почему.
Но чем бы ни закончилось это расследование, потом я в любом случае смогу травить байки на почтовую тему – то есть наконец-то приобщиться к традиционным адвокатским ценностям.
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation.
from sa
