По вечерам голландец допоздна засиживался в отцовском ночном кафе. Он наблюдал за его завсегдатаями – ночными бродягами, которые находили здесь приют, когда им нечем было заплатить за ночлежку. Он всматривался в лица, разглядывал интерьер и тотчас же делал наброски на бумаге. Вот тут-то Эмма и осмелела. Она находила любой предлог, чтоб задержаться в кафе. Как помощница отца, не боялась сновать туда-сюда, то и дело останавливаясь за спиной художника. И однажды он наконец заметил ее. А она, вдруг неожиданно осмелев, выпалила: «А можно посмотреть ваши картины?». Перехватив суровый взгляд хозяина кафе, голландец жестом пригласил их обоих следовать за ним. Скромная по размерам и обстановке комнатушка здешней гостиницы сплошь была заставлена холстами. Пшеница всех оттенков золота, небо глубокого синего цвета, а на нем сияющие звезды, зеленоватые, желтые, белые, цветущие фруктовые деревья: в розовом – персики, в бело-желтом – груши. У Эммы от красок и цветов и от осознания того, что вокруг всего этого она живет, перехватило дух. На одном из холстов она узнала местного почтальона, он был в темно-синей униформе с желтыми окантовками. Огромный лоб, румяные щеки, серые глаза. Почтальон выглядел счастливым, ну конечно, у него ведь недавно родился сын. «Нарисуйте меня», - Эмма тут же испугалась своей смелости. Точку в последовавших за этим спорах с родными поставил мистраль. Выходить на улицу не было возможности, и художника пригласили домой. Эмма нарядилась в традиционное для здешних женщин платье – в черную с белым полоску. Он усадил ее на фоне двери и края стены, выкрашенной известью. Это был его первый заказ. И не было в те дни гармоничнее дуэта – благодарный художник и счастливая от прикосновения к непостижимому модель.
От денег, хотя всё в его облике и образе жизни говорило, что они очень нужны, он отказался. Подписал и подарил портрет Эмме. А вскоре исчез из города. Соседи говорили, он сошел с ума от горя, что его картины не продаются. Лишь спустя много лет Эмма услышала о нем, когда тот самый, очень наглый торговец появился в Арле. Она заметила, как заблестели его глаза, когда он увидел портрет на стене, размашисто подписанный в левом углу – Винсент, как потирал руки в предвкушении выгодной сделки, как сжал их в кулаки от ее уверенного отказа.
- Эта картина не продается, – повторила уже самой себе Эмма и, закрыв глаза, пустилась в воспоминания, где сменяли один другого бескрайние виноградники, звездное небо, фруктовые сады, а перед ним одинокая фигура, стоящая за мольбертом. #моё
По вечерам голландец допоздна засиживался в отцовском ночном кафе. Он наблюдал за его завсегдатаями – ночными бродягами, которые находили здесь приют, когда им нечем было заплатить за ночлежку. Он всматривался в лица, разглядывал интерьер и тотчас же делал наброски на бумаге. Вот тут-то Эмма и осмелела. Она находила любой предлог, чтоб задержаться в кафе. Как помощница отца, не боялась сновать туда-сюда, то и дело останавливаясь за спиной художника. И однажды он наконец заметил ее. А она, вдруг неожиданно осмелев, выпалила: «А можно посмотреть ваши картины?». Перехватив суровый взгляд хозяина кафе, голландец жестом пригласил их обоих следовать за ним. Скромная по размерам и обстановке комнатушка здешней гостиницы сплошь была заставлена холстами. Пшеница всех оттенков золота, небо глубокого синего цвета, а на нем сияющие звезды, зеленоватые, желтые, белые, цветущие фруктовые деревья: в розовом – персики, в бело-желтом – груши. У Эммы от красок и цветов и от осознания того, что вокруг всего этого она живет, перехватило дух. На одном из холстов она узнала местного почтальона, он был в темно-синей униформе с желтыми окантовками. Огромный лоб, румяные щеки, серые глаза. Почтальон выглядел счастливым, ну конечно, у него ведь недавно родился сын. «Нарисуйте меня», - Эмма тут же испугалась своей смелости. Точку в последовавших за этим спорах с родными поставил мистраль. Выходить на улицу не было возможности, и художника пригласили домой. Эмма нарядилась в традиционное для здешних женщин платье – в черную с белым полоску. Он усадил ее на фоне двери и края стены, выкрашенной известью. Это был его первый заказ. И не было в те дни гармоничнее дуэта – благодарный художник и счастливая от прикосновения к непостижимому модель.
От денег, хотя всё в его облике и образе жизни говорило, что они очень нужны, он отказался. Подписал и подарил портрет Эмме. А вскоре исчез из города. Соседи говорили, он сошел с ума от горя, что его картины не продаются. Лишь спустя много лет Эмма услышала о нем, когда тот самый, очень наглый торговец появился в Арле. Она заметила, как заблестели его глаза, когда он увидел портрет на стене, размашисто подписанный в левом углу – Винсент, как потирал руки в предвкушении выгодной сделки, как сжал их в кулаки от ее уверенного отказа.
- Эта картина не продается, – повторила уже самой себе Эмма и, закрыв глаза, пустилась в воспоминания, где сменяли один другого бескрайние виноградники, звездное небо, фруктовые сады, а перед ним одинокая фигура, стоящая за мольбертом. #моё
BY Ольга Мохова
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Such instructions could actually endanger people — citizens receive air strike warnings via smartphone alerts. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford.
from sa
