Вчера мы посетили затерянную в горах деревню Galliciano, где осталось всего 30 постоянных жителей. Все они - потомки древних греков, поселившихся на этой территории еще во времена Гомера.
Самое удивительное - они сохранили древне-греческий язык! Именно в том виде, в котором его использовали великие философы (а от современного греческого он сильно отличается). Все эти годы жители говорили на нём в быту, не умея при этом читать и писать. Это уникальный случай в истории.
Чтобы попасть в Galliciano, нужно обладать крепкими нервами - проехать по узенькой дороге с крутыми поворотами и захватывающими дух обрывами. Но это стоит того: горы, утопающие в зелени...бескрайнее Ионическое море вдали...пение птиц...бодрящий воздух. Атмосфера покоя и уюта.
Здесь переносишься на несколько веков назад, в настоящую Калабрию - простую, крестьянскую, но очень душевную. С овцами, козами и курами. С виноградниками, оливковыми и фруктовыми деревьями. С домашней пастой, хлебом и кувшином ароматного вина. С людьми, сохраняющими свои многовековые традиции.
Вчера мы посетили затерянную в горах деревню Galliciano, где осталось всего 30 постоянных жителей. Все они - потомки древних греков, поселившихся на этой территории еще во времена Гомера.
Самое удивительное - они сохранили древне-греческий язык! Именно в том виде, в котором его использовали великие философы (а от современного греческого он сильно отличается). Все эти годы жители говорили на нём в быту, не умея при этом читать и писать. Это уникальный случай в истории.
Чтобы попасть в Galliciano, нужно обладать крепкими нервами - проехать по узенькой дороге с крутыми поворотами и захватывающими дух обрывами. Но это стоит того: горы, утопающие в зелени...бескрайнее Ионическое море вдали...пение птиц...бодрящий воздух. Атмосфера покоя и уюта.
Здесь переносишься на несколько веков назад, в настоящую Калабрию - простую, крестьянскую, но очень душевную. С овцами, козами и курами. С виноградниками, оливковыми и фруктовыми деревьями. С домашней пастой, хлебом и кувшином ароматного вина. С людьми, сохраняющими свои многовековые традиции.
He adds: "Telegram has become my primary news source." On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK.
from sa
