Выставки трофейной техники, юнармия, кадетские классы ФСБ и военно-полевые кухни с перловой кашей (видимо, чтобы, отведав ее, каждый школьник прочувствовал все тяготы и лишения военного времени) — все это стало узнаваемыми приметами времени. С подачи Минпросвещения история стала главным предметом в российских школах. С 1 сентября 2025 года, согласно приказу, общее количество часов, отведенных на изучение истории, увеличится с 340 до 476. Если еще прибавить «Разговоры о важном», то, получается, власть воспитывает поколение историков. А точнее — поколение охранников-чоповцев у дверей хранилища исторического величия, потому что история, как она преподается в российской школе, — это не пространство вопросов, сомнений и вольных интерпретаций, это символ веры, который заучивается наизусть. Российской власти не нужны те, кто будет задавать лишние вопросы и критически осмыслять прошлое, им нужны выдрессированные чоповцы, которые будут сторожить исторические мифы от посягательств врагов, внешних и внутренних, и ловить за руку фальсификаторов.
Симптоматично, что у многих охранников, представителей самой массовой и востребованной в России профессии, интерес к истории возник так же внезапно, как у президента, и совпал с началом войны. Еще недавно они работали охранниками в супермаркетах и на парковках, а сейчас, сменив синюю форму на военный камуфляж, стоят на идеологическом посту и размышляют о подоплеке и неизбежности войны.
***
Великий русский писатель Владимир Шаров раскрывает странную, почти мистическую одержимость России бесконечным повторением. В его романе «Репетиции» вся русская история становится грандиозной сценой, где уже несколько веков подряд разыгрывают одну и ту же пьесу — ремейк библейских событий — в надежде, что повторения приблизят исполнение эсхатологических пророчеств. Таков каприз патриарха Никона: он хочет поставить спектакль, который бы полностью повторял земную жизнь Христа, но на русской земле и в русских декорациях, для чего приглашает из Франции актера Сертана. Тот набирает труппу из крестьян и начинает репетировать с ними библейские мистерии. Со временем актеры настолько вживаются в свои роли апостолов и римских солдат, что теряют грань между игрой и реальной жизнью. Из приглашенного режиссера Сертан невольно становится духовным отцом русской секты, в основе учения которой — приближение второго пришествия. Чем реалистичнее актеры разыграют библейские мистерии, тем быстрее сбудутся пророчества Иоанна и наступит тысячелетнее царство.
Этот образ — репетиции, где нет премьеры, — чрезвычайно точная метафора новейшей российской истории. В одном из интервью Шаров говорил, что, рассматривая 400-летнюю русскую историю через призму Евангелия, он пытался заглянуть в «бездну повторяемости русской истории». Именно бездну, а не круговорот, каким его представляли другие культуры. Там, где эллины видели «пульсирующий огонь», где Ницше искал вдохновение в «вечном возвращении», а Восток осмыслял закон Сансары, русская традиция находит зияющую пустоту, рухнувшую под тяжестью декораций сцену, куда мы с завидным постоянством проваливаемся. Россия вновь и вновь репетирует свое «светлое будущее», используя декорации прошлого, но премьера так и не наступает. И, может быть, никогда не наступит.
Выставки трофейной техники, юнармия, кадетские классы ФСБ и военно-полевые кухни с перловой кашей (видимо, чтобы, отведав ее, каждый школьник прочувствовал все тяготы и лишения военного времени) — все это стало узнаваемыми приметами времени. С подачи Минпросвещения история стала главным предметом в российских школах. С 1 сентября 2025 года, согласно приказу, общее количество часов, отведенных на изучение истории, увеличится с 340 до 476. Если еще прибавить «Разговоры о важном», то, получается, власть воспитывает поколение историков. А точнее — поколение охранников-чоповцев у дверей хранилища исторического величия, потому что история, как она преподается в российской школе, — это не пространство вопросов, сомнений и вольных интерпретаций, это символ веры, который заучивается наизусть. Российской власти не нужны те, кто будет задавать лишние вопросы и критически осмыслять прошлое, им нужны выдрессированные чоповцы, которые будут сторожить исторические мифы от посягательств врагов, внешних и внутренних, и ловить за руку фальсификаторов.
Симптоматично, что у многих охранников, представителей самой массовой и востребованной в России профессии, интерес к истории возник так же внезапно, как у президента, и совпал с началом войны. Еще недавно они работали охранниками в супермаркетах и на парковках, а сейчас, сменив синюю форму на военный камуфляж, стоят на идеологическом посту и размышляют о подоплеке и неизбежности войны.
***
Великий русский писатель Владимир Шаров раскрывает странную, почти мистическую одержимость России бесконечным повторением. В его романе «Репетиции» вся русская история становится грандиозной сценой, где уже несколько веков подряд разыгрывают одну и ту же пьесу — ремейк библейских событий — в надежде, что повторения приблизят исполнение эсхатологических пророчеств. Таков каприз патриарха Никона: он хочет поставить спектакль, который бы полностью повторял земную жизнь Христа, но на русской земле и в русских декорациях, для чего приглашает из Франции актера Сертана. Тот набирает труппу из крестьян и начинает репетировать с ними библейские мистерии. Со временем актеры настолько вживаются в свои роли апостолов и римских солдат, что теряют грань между игрой и реальной жизнью. Из приглашенного режиссера Сертан невольно становится духовным отцом русской секты, в основе учения которой — приближение второго пришествия. Чем реалистичнее актеры разыграют библейские мистерии, тем быстрее сбудутся пророчества Иоанна и наступит тысячелетнее царство.
Этот образ — репетиции, где нет премьеры, — чрезвычайно точная метафора новейшей российской истории. В одном из интервью Шаров говорил, что, рассматривая 400-летнюю русскую историю через призму Евангелия, он пытался заглянуть в «бездну повторяемости русской истории». Именно бездну, а не круговорот, каким его представляли другие культуры. Там, где эллины видели «пульсирующий огонь», где Ницше искал вдохновение в «вечном возвращении», а Восток осмыслял закон Сансары, русская традиция находит зияющую пустоту, рухнувшую под тяжестью декораций сцену, куда мы с завидным постоянством проваливаемся. Россия вновь и вновь репетирует свое «светлое будущее», используя декорации прошлого, но премьера так и не наступает. И, может быть, никогда не наступит.
BY Ерженков
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted.
from sa
