Настигло

Писательский кризис — больше, чем только писательский блок. Это кризис идентичности и смысла такого уровня, когда можно отойти от творчества очень далеко — как от чего-то, в чем нет надежды разобраться и найти какой-то смысл. К чему мы можем обращаться в качестве источников сил и опоры в такой момент? Как расшевелить себя и столкнуть с этой кризисной колеи? 

Иногда, думаю, достаточно только дать себе время: чтобы прожить свои состояния и чувства, накопить материал, проработать идеи в свободном полете без обязательств… Но иногда время, наоборот, ощущается болезненно: как будто в твоих мышцах застрял неизвлеченный осколок снаряда — и с каждым днем он только мигрирует все глубже, превращаясь в угрозу для жизни.

Вот именно так я и чувствовала себя весной этого года. Я точно знала теперь, что писательство — мой особенный внутренний процесс, который будет со мной всегда. Но я была раненым человеком и покалеченным писателем, — и нам обоим нужна была реабилитация.

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я решила завязать со своим методом работы с военным текстом: я перестала пропускать через себя потоки страдающего болезненного бессознательного военных переживаний. Сместила фокус на другие проявления мира: на признаки жизни и весны, на дела и хлопоты, на поиски хотя бы крупинок того, что раньше было моим чувством интереса — потому что чувствовала, что рискую потерять огонек жизни и начать умирать внутри. Постепенно мне стало лучше и признаки надвигающейся клинической депрессии стали исчезать. 

Благодаря такой работе над выходом из пограничного состояния к жизни я поняла, что могу возвращаться к работе с людьми и заработку: ресурсы на это наконец стали появляться. А поскольку мое писательство превратилось в огромное «ничто», то расчистился большой объем моего внимания и ментального пространства. В голову пришло не только вернуться к коучингу — но наконец пойти поучиться тому, чем я, собственно, уже некоторое время занимаюсь. Честно говоря, шла с прицелом на международно признаваемый сертификат без надежды что-то получить. Но я ошибалась: получила и получаю не только как профессионал — но и как писатель в роли клиента. И вот как это вышло.

По учебе у нас проходят сессии между студентами: один работает как коуч, другой — клиент, третий наблюдает и дает обратную связь — потом все меняются. Чтобы все это работало, «клиент» должен принести в работу что-то, что его беспокоит и что надо решить. У меня была только одна проблема в жизни и поэтому на всех учебных сессиях я в качестве клиента говорила про одно и то же: про свой писательский кризис и желание что-то такое понять и из него двинуться.

К моему удивлению, даже учебные сессии с людьми, которые только-только делают первые шаги в профессии, ощущались как важная работа. Я осознала, что главное, что тренировочные коучинговые сессии дают мне — это пространство думать и говорить об очень тяжелой теме и, главное, время на то, чтобы в муках вырабатывать свой язык для этого. Поскольку я никогда не думала о писательстве с мета-уровня, у меня такого языка еще не было. Раз за разом поднимая свой вопрос, я каждый раз выносила какие-то крупинки продвигающего вперед смысла. Так я поняла, что хочу попробовать впервые в жизни довериться кому-то и позволить ему помочь мне — и взяла пакет сессий с настоящим коучем.

Как происходили сессии и к чему это привело, рассказываю в новом письме своей рассылки There Will Be Book, которую можно прочитать, подписавшись на моей Patreon донатом от 5$. В этом выпуске также внезапно рассказываю про необычные фильмы, которые в каком-то смысле похожи на мою будущую книгу.

P.S. Если вам нужен добрый и эмпатичный специалист, работа с которым может быть похожа на игру, советую моего коллегу и неназванного героя этой рассылки — коуча из Латвии Андриса Айшпурса.

www.group-telegram.com/sa/travkinatxt.com/1123

1.6K viewsedited  Dec 21 at 15:04

Писательский кризис — больше, чем только писательский блок. Это кризис идентичности и смысла такого уровня, когда можно отойти от творчества очень далеко — как от чего-то, в чем нет надежды разобраться и найти какой-то смысл. К чему мы можем обращаться в качестве источников сил и опоры в такой момент? Как расшевелить себя и столкнуть с этой кризисной колеи? 

Иногда, думаю, достаточно только дать себе время: чтобы прожить свои состояния и чувства, накопить материал, проработать идеи в свободном полете без обязательств… Но иногда время, наоборот, ощущается болезненно: как будто в твоих мышцах застрял неизвлеченный осколок снаряда — и с каждым днем он только мигрирует все глубже, превращаясь в угрозу для жизни.

Вот именно так я и чувствовала себя весной этого года. Я точно знала теперь, что писательство — мой особенный внутренний процесс, который будет со мной всегда. Но я была раненым человеком и покалеченным писателем, — и нам обоим нужна была реабилитация.

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я решила завязать со своим методом работы с военным текстом: я перестала пропускать через себя потоки страдающего болезненного бессознательного военных переживаний. Сместила фокус на другие проявления мира: на признаки жизни и весны, на дела и хлопоты, на поиски хотя бы крупинок того, что раньше было моим чувством интереса — потому что чувствовала, что рискую потерять огонек жизни и начать умирать внутри. Постепенно мне стало лучше и признаки надвигающейся клинической депрессии стали исчезать. 

Благодаря такой работе над выходом из пограничного состояния к жизни я поняла, что могу возвращаться к работе с людьми и заработку: ресурсы на это наконец стали появляться. А поскольку мое писательство превратилось в огромное «ничто», то расчистился большой объем моего внимания и ментального пространства. В голову пришло не только вернуться к коучингу — но наконец пойти поучиться тому, чем я, собственно, уже некоторое время занимаюсь. Честно говоря, шла с прицелом на международно признаваемый сертификат без надежды что-то получить. Но я ошибалась: получила и получаю не только как профессионал — но и как писатель в роли клиента. И вот как это вышло.

По учебе у нас проходят сессии между студентами: один работает как коуч, другой — клиент, третий наблюдает и дает обратную связь — потом все меняются. Чтобы все это работало, «клиент» должен принести в работу что-то, что его беспокоит и что надо решить. У меня была только одна проблема в жизни и поэтому на всех учебных сессиях я в качестве клиента говорила про одно и то же: про свой писательский кризис и желание что-то такое понять и из него двинуться.

К моему удивлению, даже учебные сессии с людьми, которые только-только делают первые шаги в профессии, ощущались как важная работа. Я осознала, что главное, что тренировочные коучинговые сессии дают мне — это пространство думать и говорить об очень тяжелой теме и, главное, время на то, чтобы в муках вырабатывать свой язык для этого. Поскольку я никогда не думала о писательстве с мета-уровня, у меня такого языка еще не было. Раз за разом поднимая свой вопрос, я каждый раз выносила какие-то крупинки продвигающего вперед смысла. Так я поняла, что хочу попробовать впервые в жизни довериться кому-то и позволить ему помочь мне — и взяла пакет сессий с настоящим коучем.

Как происходили сессии и к чему это привело, рассказываю в новом письме своей рассылки There Will Be Book, которую можно прочитать, подписавшись на моей Patreon донатом от 5$. В этом выпуске также внезапно рассказываю про необычные фильмы, которые в каком-то смысле похожи на мою будущую книгу.

P.S. Если вам нужен добрый и эмпатичный специалист, работа с которым может быть похожа на игру, советую моего коллегу и неназванного героя этой рассылки — коуча из Латвии Андриса Айшпурса.

BY Настигло