Примеры одежды по программе Utility и актриса Вероника Лейк с ее фирменной прической.
Британская прото-ИКЕА
«Еще одним товаром в рамках программы "Utility" была мебель - «беспрецедентный пример тотального государственного контроля не только над поставками, но и, что более важно, над дизайном товаров первой необходимости». В первые дни войны производству мебели уделялось мало внимания, поскольку считалось, что запасы уже имеются в достаточном количестве, а импорт древесины был резко сокращен. Отечественная древесина была нужна и для других целей, например, для строительства жилья для военнослужащих, изготовления тысяч двухъярусных кроватей для бомбоубежищ, строительства мостов Бейли для армии [сборно-разборный мост из готовых металлических ферм] и других неотложных нужд военного времени. В январе 1941 года стала малодоступна фанера - основной материал недорогой мебели, - поскольку она широко использовалась в самолетостроении. Производство мебели постепенно прекратилось, поскольку фирмы израсходовали свои довоенные запасы древесины и не смогли получить больше. Цены на подержанную мебель взлетели, поскольку, конечно, тем, кто впервые обзаводился домом (а в каждый год войны заключалось около полумиллиона браков), нужно было его обставить. Блиц [немецкие авианалеты] усугубил проблему: огромное количество людей, чья мебель была уничтожена или повреждена, нуждались в замене.
Обычное нормированное распределение - скажем, одна кровать, два стула и стол в год - было неприемлемо, поскольку одним (например, тем, кто попал под бомбежку) нужно было гораздо больше, а другим - вообще ничего. Решением стало такое распределение: люди имели право купить мебель, тогда (и только тогда), когда они могли доказать, что она им нужна.
Помимо нехватки древесины, столяры были в дефиците и в Британии военного времени, поскольку с 1941 года в мебельной промышленности могли работать только мужчины старше сорока лет и женщины: более молодые мужчины подлежали призыву в армию или были призваны на важнейшие военные работы. Для решения проблемы острой нехватки мебели рассматривались различные схемы, включая выделение квот и введение непомерно высокого налога на приобретение. При этом учитывались два соображения: с одной стороны, нельзя допускать, чтобы на изготовление сложной мебели для тех, кто всё же может за нее заплатить, уходило много материалов и сил. С другой стороны, существовала опасность, что производители мебели будут выпускать некачественную продукцию и продавать ее по завышенным ценам людям, которым просто необходимо было иметь какую-то мебель, независимо от ее стоимости и качества. Цены контролировались, но качество тоже должно было быть под контролем.
Решением, как и в случае с одеждой, стал стандартный дизайн, который должен быть простым, избегать лишних трудозатрат и материалов, но при этом быть достаточно качественным, чтобы мебель была полезной и долговечной.
Предполагалось выпустить всего двадцать предметов мебели первой необходимости, а «такие удобные предметы мебели, как кресла с пружинами и привычные трехместные комплекты из двух кресел и дивана-кровати» стали жертвами, которые пришлось принести из-за нехватки пружин и других материалов, необходимых для обивки. Дизайнпроекты были указаны в брошюре, выпущенной Министерством торговли с помощью «лучших дизайнеров мебели», включая выдающегося Гордона Рассела, который считал, что «поднять стандарты мебели для масс людей было неплохой военной задачей». В качестве древесины использовались дуб или махогани (вид красного дерева), а проекты были несложными и, следовательно, простыми и быстрыми в изготовлении.
«Еще одним товаром в рамках программы "Utility" была мебель - «беспрецедентный пример тотального государственного контроля не только над поставками, но и, что более важно, над дизайном товаров первой необходимости». В первые дни войны производству мебели уделялось мало внимания, поскольку считалось, что запасы уже имеются в достаточном количестве, а импорт древесины был резко сокращен. Отечественная древесина была нужна и для других целей, например, для строительства жилья для военнослужащих, изготовления тысяч двухъярусных кроватей для бомбоубежищ, строительства мостов Бейли для армии [сборно-разборный мост из готовых металлических ферм] и других неотложных нужд военного времени. В январе 1941 года стала малодоступна фанера - основной материал недорогой мебели, - поскольку она широко использовалась в самолетостроении. Производство мебели постепенно прекратилось, поскольку фирмы израсходовали свои довоенные запасы древесины и не смогли получить больше. Цены на подержанную мебель взлетели, поскольку, конечно, тем, кто впервые обзаводился домом (а в каждый год войны заключалось около полумиллиона браков), нужно было его обставить. Блиц [немецкие авианалеты] усугубил проблему: огромное количество людей, чья мебель была уничтожена или повреждена, нуждались в замене.
Обычное нормированное распределение - скажем, одна кровать, два стула и стол в год - было неприемлемо, поскольку одним (например, тем, кто попал под бомбежку) нужно было гораздо больше, а другим - вообще ничего. Решением стало такое распределение: люди имели право купить мебель, тогда (и только тогда), когда они могли доказать, что она им нужна.
Помимо нехватки древесины, столяры были в дефиците и в Британии военного времени, поскольку с 1941 года в мебельной промышленности могли работать только мужчины старше сорока лет и женщины: более молодые мужчины подлежали призыву в армию или были призваны на важнейшие военные работы. Для решения проблемы острой нехватки мебели рассматривались различные схемы, включая выделение квот и введение непомерно высокого налога на приобретение. При этом учитывались два соображения: с одной стороны, нельзя допускать, чтобы на изготовление сложной мебели для тех, кто всё же может за нее заплатить, уходило много материалов и сил. С другой стороны, существовала опасность, что производители мебели будут выпускать некачественную продукцию и продавать ее по завышенным ценам людям, которым просто необходимо было иметь какую-то мебель, независимо от ее стоимости и качества. Цены контролировались, но качество тоже должно было быть под контролем.
Решением, как и в случае с одеждой, стал стандартный дизайн, который должен быть простым, избегать лишних трудозатрат и материалов, но при этом быть достаточно качественным, чтобы мебель была полезной и долговечной.
Предполагалось выпустить всего двадцать предметов мебели первой необходимости, а «такие удобные предметы мебели, как кресла с пружинами и привычные трехместные комплекты из двух кресел и дивана-кровати» стали жертвами, которые пришлось принести из-за нехватки пружин и других материалов, необходимых для обивки. Дизайнпроекты были указаны в брошюре, выпущенной Министерством торговли с помощью «лучших дизайнеров мебели», включая выдающегося Гордона Рассела, который считал, что «поднять стандарты мебели для масс людей было неплохой военной задачей». В качестве древесины использовались дуб или махогани (вид красного дерева), а проекты были несложными и, следовательно, простыми и быстрыми в изготовлении.
В октябре 1942 года в Лондоне прошел показ мебели Utility. Она привлекла более 30 000 посетителей и впоследствии объехала всю страну, чтобы продемонстрировать людям, чего они могут ожидать. Издание Architects' Journal с усмешкой отметило, что мебель «очень уродлива на вид», а журнал о торговле мебелью Cabinet Maker опубликовал комментарий: «Хорошая, прочная и разумная... это как раз то, что не нравится публике». На самом деле публика была готова признать, что мебель, безусловно, хорошего качества (пусть и скучная), и именно ее доступность интересовала ее больше, чем все остальное. Хью Далтон [министр торговли] очень гордился программой «Utility furniture» и часто сожалел о том, что не имеет права приобрести мебель для своего дома. Министерство информации тоже было удовлетворено. Нет сомнений в том, что успех этой схемы был поразительным, как в достижении большой экономии рабочей силы, так и в обеспечении распределения, которое широко приветствуется за его справедливость. Еще более удивительным является тот факт, что, как и в случае с одеждой Utility, необходимость экономии была превращена дизайнерами в определенное и положительное преимущество, и что произошло реальное и, несомненно, постоянное повышение уровня общественного вкуса». Или, как выразился Эдвин Клинч, «Мебель так и не вернулась к тому, какой она была до войны - и слава Богу!".
Мебель Utility была доступна только «приоритетным классам», у которых было разрешение, а оно выдавалось только людям, попавшим под бомбежку, или молодоженам, впервые обставляющим свой дом, хотя было несколько поблажек для тех, кто вынужден был съезжаться с родителями. Каждый предмет мебели требовал определенного количества баллов в дополнение к цене покупки (которую контролировало правительство) - например, платяной шкаф требовал восемь единиц, кухонный или столовый стул - одну. За пятнадцать единиц можно было получить диван-кровать, но только для людей, живущих в спальных-гостиных, которые, таким образом, вынуждены были совмещать свое жилое и спальное место. На детские кроватки, манежи и стульчики для кормления разрешение не требовалось, а ближе к концу войны тем, кто имел право на мебель, разрешили получать и материал для штор, для чего до этого приходилось сдавать драгоценные талоны на одежду. За первые несколько месяцев после введения этой схемы в действие в январе 1943 года было выдано 18 500 «мебельных разрешений».
Матрасы, одеяла и простыни, наволочки и полотенца (которые, к огорчению большинства домохозяек, требовали талоны на одежду), а также керамика - все это было подчинено схеме «Utility», хотя керамику называли «Victory ware», а не «Utility», которой она в любом случае не являлась, поскольку, кроме запрета на украшения (включая ручки на чашках) и несущественные элементы, Министерство торговли не давало никаких спецификаций компании Wedgwood, ее производителю. Выпускались карандаши Utility (без краски и лака, хотя грифель должен был быть «близким к довоенному качеству»), а также зажигалки Utility (поскольку древесина для спичек была в дефиците).»
Из «Wartime Britain 1939-45»
Мебель Utility была доступна только «приоритетным классам», у которых было разрешение, а оно выдавалось только людям, попавшим под бомбежку, или молодоженам, впервые обставляющим свой дом, хотя было несколько поблажек для тех, кто вынужден был съезжаться с родителями. Каждый предмет мебели требовал определенного количества баллов в дополнение к цене покупки (которую контролировало правительство) - например, платяной шкаф требовал восемь единиц, кухонный или столовый стул - одну. За пятнадцать единиц можно было получить диван-кровать, но только для людей, живущих в спальных-гостиных, которые, таким образом, вынуждены были совмещать свое жилое и спальное место. На детские кроватки, манежи и стульчики для кормления разрешение не требовалось, а ближе к концу войны тем, кто имел право на мебель, разрешили получать и материал для штор, для чего до этого приходилось сдавать драгоценные талоны на одежду. За первые несколько месяцев после введения этой схемы в действие в январе 1943 года было выдано 18 500 «мебельных разрешений».
Матрасы, одеяла и простыни, наволочки и полотенца (которые, к огорчению большинства домохозяек, требовали талоны на одежду), а также керамика - все это было подчинено схеме «Utility», хотя керамику называли «Victory ware», а не «Utility», которой она в любом случае не являлась, поскольку, кроме запрета на украшения (включая ручки на чашках) и несущественные элементы, Министерство торговли не давало никаких спецификаций компании Wedgwood, ее производителю. Выпускались карандаши Utility (без краски и лака, хотя грифель должен был быть «близким к довоенному качеству»), а также зажигалки Utility (поскольку древесина для спичек была в дефиците).»
Из «Wartime Britain 1939-45»
Forwarded from Кругозор Дениса Пескова
«Когда 24-летний Питер Скотт, сын погибшего героя Антарктики Роберта Скотта, в 1933 году поселился в Восточном маяке (арендная плата - 5 фунтов стерлингов в год [£300 сейчас]), башня стояла прямо на краю болот-маршей. Скотт искал уединения и возможности предаваться двум своим великим страстям - рисовать диких птиц и стрелять в них - в одном из лучших в мире мест для обоих видов деятельности. Но одно мрачное стечение обстоятельств изменило ход его жизни. Однажды он был на охоте с друзьями, когда над головой пролетел одинокий гусь. Все выстрелили в птицу, и она упала на песчаную отмель примерно в пятистах ярдах от них. Все видели, как она мучилась с переломанными ногами, подняв голову, словно ища помощи, но она была вне зоны досягаемости ружья, а песок был слишком мягким, чтобы кто-то мог до нее добраться. На следующее утро Скотт увидел, что гусь все еще жив на песчаной отмели и держит голову поднятой. Он был потрясен своим поступком и с горечью осуждал себя за то, что причинил такие страдания ради собственной забавы. «Я не пожелал бы такого заклятому врагу, - писал он в своей автобиографии „The Eye of the Wind“, - и этот гусь не был моим врагом, когда я стрелял в него - хотя я был его врагом».
К 1939 году и началу Второй мировой войны он отказался от стрельбы и сосредоточился на живописи и сохранении диких птиц и мест их обитания. [Опустим описание его действительно мужественной службы на флоте во время Второй мировой, отмеченной наградами]
…После окончания войны он, человек действия, вернулся к своим кистям и диким птицам с новой решимостью продвигать зарождающееся дело охраны природы. Скотт помог основать Международный союз охраны природы и выдвинул идею составления Красной книги видов, находящихся под угрозой исчезновения. Со временем он стал самым влиятельным борцом за сохранение природы в двадцатом веке».
Из книги «Январский человек: Год прогулок по Британии», Кристофер Сомервилл
К 1939 году и началу Второй мировой войны он отказался от стрельбы и сосредоточился на живописи и сохранении диких птиц и мест их обитания. [Опустим описание его действительно мужественной службы на флоте во время Второй мировой, отмеченной наградами]
…После окончания войны он, человек действия, вернулся к своим кистям и диким птицам с новой решимостью продвигать зарождающееся дело охраны природы. Скотт помог основать Международный союз охраны природы и выдвинул идею составления Красной книги видов, находящихся под угрозой исчезновения. Со временем он стал самым влиятельным борцом за сохранение природы в двадцатом веке».
Из книги «Январский человек: Год прогулок по Британии», Кристофер Сомервилл
Forwarded from Кругозор Дениса Пескова
Маяк, в котором жил Питер Скотт, памятник ему и рисуемой им птице, сервиз, созданный на основе его рисунков.
Маленький Британия всё-таки остров. Уже больше года регулярно читаю разные трэвелоги о ней - популярнейший тут поджанр, в котором работают десятки авторов - и чуть ли не в каждой второй-третьей книге писатель упоминает об очередном военном объекте, преградившем ему/ей/им дорогу. То это стрельбища артиллерийские, то аж целые авиабазы RAF и США, про которые не так чтобы карты сильно орали, то полигон, где отбомбливаются и британцы, и их союзники по ЕС. Ну просто пройти нельзя, не наткнувшись на запрещенку. Иногда проводят «секретные» учения. на виду у отдыхающих. Вобщем, похоже, тяжело что-то утаить.
В РФ я за годы поездок, наверное, лишь раз напоролся на армейский объект - и даже это не считается, там у меня в студенчестве от универа были сборы. Территория, видимо, позволяет.
В РФ я за годы поездок, наверное, лишь раз напоролся на армейский объект - и даже это не считается, там у меня в студенчестве от универа были сборы. Территория, видимо, позволяет.
В книге по истории Британии (Seasons in the Sun: The Battle for Britain, 1974 - 1979. D. Sandbrook) вычитал про такой сюр, что, оказывается, по нему недавно сделали мини-сериал A Very English Scandal (2018) (актеры хорошие и 7.7 от IMDB между прочим!). «Чрезвычайно английский скандал» на русском.
Русская Вики скупа на описание сюжета (ниже), да и хорошо - я вам сейчас самый динамический момент процитирую. Если хотите смотреть сериал, не читайте след. пост.
Драматизация политического скандала с участием лидера Либеральной партии Великобритании, политика Джереми Торпа, вместе с высокопоставленными сообщниками обвинённого в сговоре с целью убийства его бывшего возлюбленного, конюха Нормана Скотта. Несмотря на то, что жюри присяжных вынесло Торпу оправдательный приговор, скандал положил конец его политической карьере.
Короче, в 1974 г. акции почти мертвой либеральной партии внезапно взлетели, за коалицию с ней бились и консерваторы, и лейбористы. Во главе ее стоял яркий молодой политик с многообещающим будущим - Дж. Торп. Одна беда - у него был грязный секретик, грозящий свалить его перспективную карьеру. Уже несколько лет его шантажировал Норман Скотт. Накануне выборов (и приглашения в правительство) Торп решил убрать угрозу навсегда. 🔽🔽🔽
Русская Вики скупа на описание сюжета (ниже), да и хорошо - я вам сейчас самый динамический момент процитирую. Если хотите смотреть сериал, не читайте след. пост.
Драматизация политического скандала с участием лидера Либеральной партии Великобритании, политика Джереми Торпа, вместе с высокопоставленными сообщниками обвинённого в сговоре с целью убийства его бывшего возлюбленного, конюха Нормана Скотта. Несмотря на то, что жюри присяжных вынесло Торпу оправдательный приговор, скандал положил конец его политической карьере.
Короче, в 1974 г. акции почти мертвой либеральной партии внезапно взлетели, за коалицию с ней бились и консерваторы, и лейбористы. Во главе ее стоял яркий молодой политик с многообещающим будущим - Дж. Торп. Одна беда - у него был грязный секретик, грозящий свалить его перспективную карьеру. Уже несколько лет его шантажировал Норман Скотт. Накануне выборов (и приглашения в правительство) Торп решил убрать угрозу навсегда. 🔽🔽🔽
Их план был совершенно безумным. Даже самые дилетантские заговорщики, если бы у них была хоть капля здравого смысла, держали бы киллера на расстоянии, чтобы в случае неудачи отрицать свою причастность. Однако Холмс и Ле Мезюрье не только пошли к Ньютону, но и рассказали ему всю историю о Торпе и Скотте. После этого Ньютон начал операцию весьма странным образом. 12 октября 1975 года он представился Скотту в Барнстапле, рассказав необычную историю о том, что его попросил «друг» защитить его от покушения. «Вас собираются убить», - сказал Ньютон Скотту. Одному человеку заплатили пятизначную сумму, чтобы он убил вас». Двенадцать дней спустя он снова договорился о встрече со Скоттом, но на этот раз взял с собой старинный пистолет маузер. По плану он должен был встретиться со Скоттом в деревне Комб Мартин, чтобы обсудить заговор против его жизни. Затем они поедут в безлюдное место в Эксмуре, где он застрелит Скотта и сможет получить вознаграждение. Но когда Ньютон приехал на встречу со своей жертвой, он обнаружил, что что-то пошло не так - вместе с собой Скотт привез свою любимую собаку Ринку, суку породы немецкий дог.
По нелепой случайности Ньютон до ужаса боялся собак. Сначала он отказывался пускать ее в машину, согласившись только тогда, когда Скотт поднял шум. В конце концов, после того как Ньютон передохнул, чтобы успокоить нервы, они выехали на болота. Уже наступила ночь, проливной дождь хлестал по черному небу, и обоим мужчинам становилось все более не по себе. Полагая, что его друг устал, Скотт предложил взять управление автомобилем на себя. Теперь события приняли фарсовый и зловещий оборот. Ньютон остановил машину, и оба мужчины вышли из нее. В общей суматохе Ринка решила, что ее сейчас выпустят побегать, и тоже выскочила. При виде того, как собака в восторге прыгает вокруг, Ньютон запаниковал. «О нет, - воскликнул он, - ну вот и всё». С этими словами он выхватил маузер и выстрелил Ринке в голову.
Сначала Скотт не понял, что происходит; более того, он опустился на колени и попытался привести ее в чувство. Но потом до него дошло. Ты застрелил мою собаку, - прорычал он. О нет, только не мою собаку... Нельзя впутывать Ринку. Нельзя впутывать собаку». Ньютон воспользовался моментом, приставил маузер к голове Скотта и нажал на курок. Но в очередном повороте этой абсурдной истории пистолет заклинило. В следующее мгновение Скотт увидел, что его потенциальный убийца приседает у фар, возится с пистолетом и бормочет: «О, черт, черт». Полагая, что ему предстоит умереть, Скотт бросился к телу Ринки, чтобы в последние мгновения побыть с любимой собакой. Но Ньютона трясло так сильно, что он не мог привести в порядок пистолет. После нескольких мгновений слепой паники он прыгнул обратно в машину и, визгнув колесами, умчался, оставив Скотта рыдать на обочине. Через несколько минут на горизонте появилась машина и ее водитель увидел в свете фар истеричного мужчину, рыдающего и причитающего над трупом мертвой собаки. «О, помогите, - кричал мужчина, - кто-то застрелил мою собаку и кто-то пытался застрелить меня».
А дальше расследования, отпирательства, колоритный суд… Вобщем, можно и кино посмотреть. Торпа играет Хью Грант, Скотта - Бен Уишоу.
«Многих разочаровал не только характер, но и внешность английской королевы Генриетты Марии, жены Карла I. София Ганноверская пишет о своем первом впечатлении при встрече с ней в 1642 году: «Зная прекрасные портреты ван Деика, я представляла всех англииских леди красавицами и удивилась, увидев, что королева была малорослои женщинои с худыми, длинными руками, сутулыми плечами и с зубами, торчавшими у нее изо рта наподобие клыков».
Из О.Тилкес, «Истории страны Рембрандта».
Из О.Тилкес, «Истории страны Рембрандта».