Кольцо отрезает палец, и в палец, как в ухо «…бархата», въезжает видеокамера: в романе он замолчал, но не снимал кино, а фотографировал: вот, параллельные тени, как Н, они тащатся, взявшись под руки — прочь от штатива, и камера их не ловит — только Landschaft. Так возлюбленных муравьями выдержка давит + как мяч, роняет движения, жесты, знаки. Кольцо отрезает всё: сухопарый артист, я зыркал через плечо и голову перечницей в себя проворачивал, вот и перхоть стандартного репертуара пиджак буравит / Могло бы звучать Привет, дорогой и какого who-oa — долго и беспокойно, сверлом вводя сигарету в рот, потом ещё дольше и ещё беспокойнее / Папа давно не гоняет, уже не вяжет шнурки перед дракой, не проявляет фото, нетерпение к смерти вертит в руках, вроде кубика разного цвета. Могло бы звучать, но не слышно / Трещиноватые, просто «трещиноватые» — в объективе не взято предметов, не спим и стираем глаза, как с монеты в кармане грязь, как «труд» и «терпение». Резиденция пауз, папа, если нам страшно, мы врём, выбираем лицо для последних объятий из ряда лиц, и Blitzkrieg зарывается в годы, в немецкий, в семейные эпосы и местным воздухом дышит в лоб — той, кто йотой идёт от штатива, кольцо отрезая.
Кольцо отрезает палец, и в палец, как в ухо «…бархата», въезжает видеокамера: в романе он замолчал, но не снимал кино, а фотографировал: вот, параллельные тени, как Н, они тащатся, взявшись под руки — прочь от штатива, и камера их не ловит — только Landschaft. Так возлюбленных муравьями выдержка давит + как мяч, роняет движения, жесты, знаки. Кольцо отрезает всё: сухопарый артист, я зыркал через плечо и голову перечницей в себя проворачивал, вот и перхоть стандартного репертуара пиджак буравит / Могло бы звучать Привет, дорогой и какого who-oa — долго и беспокойно, сверлом вводя сигарету в рот, потом ещё дольше и ещё беспокойнее / Папа давно не гоняет, уже не вяжет шнурки перед дракой, не проявляет фото, нетерпение к смерти вертит в руках, вроде кубика разного цвета. Могло бы звучать, но не слышно / Трещиноватые, просто «трещиноватые» — в объективе не взято предметов, не спим и стираем глаза, как с монеты в кармане грязь, как «труд» и «терпение». Резиденция пауз, папа, если нам страшно, мы врём, выбираем лицо для последних объятий из ряда лиц, и Blitzkrieg зарывается в годы, в немецкий, в семейные эпосы и местным воздухом дышит в лоб — той, кто йотой идёт от штатива, кольцо отрезая.
BY «егор зернов»
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise.
from sa
