Иногда в периоды депрессии или обострения ПСТР я проваливаюсь в очень наивные медитации о вечности адских мук. «Наивные» в том смысле, что какие-то особые знания или там чтение специфической литературы здесь ничем не помогают – это очень банальные мысли: типа, возьмите бумажку и карандаш, сверху поставьте единичку, а потом испишите листок нулями. И вот через такое количество миллиардов лет – миллиарды человек по-прежнему будут пытать после смерти. И если это число умножить на само себя такое же количество раз – все равно будут пытать. Короче, в голове не укладывается и вроде как не должно, ну и ладно.
Тогда меня начинает терзать столь же наивный вопрос, что ж это блин за люди такие, которые принимают этот «этос» как справедливый? Ну, например. Вот есть люди, которые (пусть в теории) считают допустимым и справедливым, что черных бьют палками. Или что евреев надо убивать просто потому, что они евреи. Или что ради чего-то там можно «казнить» миллион человек. Обычно мы считаем, что это не очень хороший «этос». Кто-то, наверное, старается держаться от людей с подобными убеждениями подальше. Но учение о вечности адских мук – разве оно не хуже?
Если попытаться определить, какие допущения о насилии свернуты в «этосе» этого учения, то получается какой-то такой список – от общего к частному:
– пытки допустимы в принципе. Это уже неочевидно.
– пытки могут быть справедливы. Это не просто «блин, это зло, но придется», а типа «да, давайте, отлично».
– оба этих предиката – допустимость и справедливость, – могут относиться к нефункциональным пыткам, которые не чтобы «узнать, где заложена бомба» в экстремальной ситуации, а в качестве наказания. В общем, это пытки постфактум, не «для чего», а «за что».
– допустимы и справедливы в качестве наказания пытки за ненасильственные проступки. Даже не будем брать монашескую литературу с «греховными помыслами» – допустим, что это пытки за воровство, обман, неправильную сексуальную жизнь и прочее.
– допустимы и справедливы в качестве наказания за ненасильственные преступления вечные пытки, которые по определению не могут быть соразмерны никакому количеству даже самых ужасных проступков, совершенных во времени. То есть любая «экономика насилия», которая теоретически должна иметься хотя бы в соотношении «око за око», тут принципиально отменяется.
– наконец, первоисточником вечных пыток со всеми этими предикатами является Бог, который есть любовь и все такое прочее (я хорошо знаю, что есть другие трактовки и прочие выверты, но это самый простой и мейнстримный расклад). Здесь приходит в голову мысленный эксперимент, что вот нормальный человек, если видит нефункциональную и несоразмерную преступлениям пытку и имеет возможность ее остановить, должен это сделать (ну, я так предполагаю). Но вот у нас имеется якобы некое существо, которое не только не останавливает пытку, но изначально ее организует и полагает справедливой, а всякие праведники в Раю как бы на это смотрят и даже потенциально радуются. Или, во всяком случае, пребывают в Раю и знают, что где-то là-bas нефункционально и несоразмерно пытают людей, и им это абсолютно по кайфу.
В общем, есть подозрение, что что-то здесь фатально не так. Конечно, верующие не верят в вечность адских мук до конца, то есть на практике, иначе никто и никогда не стал бы рожать детей – поскольку есть вероятность (вообще говоря, 95%), что те будут подвергнуты вечным пыткам. Но как-то все равно не по себе, простите. И невесело.
Иногда в периоды депрессии или обострения ПСТР я проваливаюсь в очень наивные медитации о вечности адских мук. «Наивные» в том смысле, что какие-то особые знания или там чтение специфической литературы здесь ничем не помогают – это очень банальные мысли: типа, возьмите бумажку и карандаш, сверху поставьте единичку, а потом испишите листок нулями. И вот через такое количество миллиардов лет – миллиарды человек по-прежнему будут пытать после смерти. И если это число умножить на само себя такое же количество раз – все равно будут пытать. Короче, в голове не укладывается и вроде как не должно, ну и ладно.
Тогда меня начинает терзать столь же наивный вопрос, что ж это блин за люди такие, которые принимают этот «этос» как справедливый? Ну, например. Вот есть люди, которые (пусть в теории) считают допустимым и справедливым, что черных бьют палками. Или что евреев надо убивать просто потому, что они евреи. Или что ради чего-то там можно «казнить» миллион человек. Обычно мы считаем, что это не очень хороший «этос». Кто-то, наверное, старается держаться от людей с подобными убеждениями подальше. Но учение о вечности адских мук – разве оно не хуже?
Если попытаться определить, какие допущения о насилии свернуты в «этосе» этого учения, то получается какой-то такой список – от общего к частному:
– пытки допустимы в принципе. Это уже неочевидно.
– пытки могут быть справедливы. Это не просто «блин, это зло, но придется», а типа «да, давайте, отлично».
– оба этих предиката – допустимость и справедливость, – могут относиться к нефункциональным пыткам, которые не чтобы «узнать, где заложена бомба» в экстремальной ситуации, а в качестве наказания. В общем, это пытки постфактум, не «для чего», а «за что».
– допустимы и справедливы в качестве наказания пытки за ненасильственные проступки. Даже не будем брать монашескую литературу с «греховными помыслами» – допустим, что это пытки за воровство, обман, неправильную сексуальную жизнь и прочее.
– допустимы и справедливы в качестве наказания за ненасильственные преступления вечные пытки, которые по определению не могут быть соразмерны никакому количеству даже самых ужасных проступков, совершенных во времени. То есть любая «экономика насилия», которая теоретически должна иметься хотя бы в соотношении «око за око», тут принципиально отменяется.
– наконец, первоисточником вечных пыток со всеми этими предикатами является Бог, который есть любовь и все такое прочее (я хорошо знаю, что есть другие трактовки и прочие выверты, но это самый простой и мейнстримный расклад). Здесь приходит в голову мысленный эксперимент, что вот нормальный человек, если видит нефункциональную и несоразмерную преступлениям пытку и имеет возможность ее остановить, должен это сделать (ну, я так предполагаю). Но вот у нас имеется якобы некое существо, которое не только не останавливает пытку, но изначально ее организует и полагает справедливой, а всякие праведники в Раю как бы на это смотрят и даже потенциально радуются. Или, во всяком случае, пребывают в Раю и знают, что где-то là-bas нефункционально и несоразмерно пытают людей, и им это абсолютно по кайфу.
В общем, есть подозрение, что что-то здесь фатально не так. Конечно, верующие не верят в вечность адских мук до конца, то есть на практике, иначе никто и никогда не стал бы рожать детей – поскольку есть вероятность (вообще говоря, 95%), что те будут подвергнуты вечным пыткам. Но как-то все равно не по себе, простите. И невесело.
BY sacred violence
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from us
