Несколько соображений о школьном образовании по итогам второго военного учебного года.
1. Резко ускорилось отставание национальных образовательных программ от реалий жизни. Люди в правительствах оперируют ценностными установками прошлого, пытаются прокипятить прокисшие стандарты, беззастенчиво списывают их друг у друга. Их главная цель: сохранить в школьных программах важность государства, подчеркнуть незыблемость его основ, и от его лица продиктовать содержание образования. В то же самое время, наднациональные разработчики учебных программ основывают свои продукты на нейрокогнитивных исследованиях ведущих научных школ мира. Пока национальные программы поют оды многочлену и предписанному списку литературы, лучшие образовательные модели развивают все виды мышления, основываясь на исследованиях мозга, конструктивистском подходе и метапознании. Международным разработчикам школьных учебных программ не надо отчитываться перед парламентами и президентами, их задача – обучить детей жизни в BANI-мире (хрупком, тревожном, нелинейном и непостижимом), и сделать это они должны так, чтобы ребенок хотел идти в школу, ждал каждого дня в ней – иначе они банкроты.
2. Таким образом, в ближайшее время ценность национальных сертификатов о среднем образовании (выданных «аккредитованными» или госшколами) будет падать. Государственные школы (не только российские – посмотрите на немецкие) будут все более отставать по качеству образования, за исключением стран, где школы обладают реальной академической автономией, то есть имеют право определять содержание своих программ. Осмелюсь предположить, что именно деградация массового школьного образования станет одним из решающих факторов перемен в некоторых авторитарных странах. В тех же из них, где режимы вкладывают существенные усилия в модернизацию школьного образования, допуская их академическую свободу и конкуренцию программ, трансформация природы государства может случиться натурально, реактивно (Китай, Казахстан, Узбекистан). Что это значит для частных школ в данную минуту? Главное: не гнаться за государственной аккредитацией. Нечего выпрашивать сомнительные, никому не нужные, привилегии – это больше не привилегии. Они будут только тянуть вас назад, документально подтверждая ваше отставание от стремительно меняющегося мира. Хорошая школа выдает свой собственный документ, как минимум, промежуточной аттестации. В нем – предметы, компетенции, отметки (если есть) и – главное – вербальные репорты от учителей и администраторов. В документе итоговой аттестации неплохо бы указывать какую именно наднациональную программу окончил ученик, но, если у вас собственная программа – вы имеете право и на это.
3. Отметочное оценивание вымирает. Отметка – это приведение личности к общему знаменателю; все меньше людей желают быть общим знаменателем. Хорошему учителю тоже затруднительно к нему приводить детей. Есть мнение, что отметка нужна родителю, но и родителю куда информативнее получить развернутый вербальный фидбэк. Кроме того, отметки помогают культивировать конкурентную среду, так пагубно воздействующую на психику, и такую бесполезную (а то и вредную) в современных межпредметных командах, способных решать большие проблемы.
4. Школы все более становятся центрами местных сообществ, центрами притяжения для людей всех возрастов, для всех большинств и меньшинств. Расширяется спектр программ дополнительного образования: за летучими программами пересборки мозгов и навыков – будущее. Современная школа точно открыта для «внешних» детей. Чтобы школам стать эффективнее, одних «школьных» профессионалов уже недостаточно, и главный ресурс здесь – родители. В условиях массового цифрового кочевничества родители готовы освобождать удобное для школы время и напрямую участвовать в образовании и развитии детей – этим просто глупо пренебрегать. Школам следует знать «своих» родителей, быть для них открытыми, звать к участию. Кажется, это способно вызвать к жизни отдельную должность в штатном расписании; если и так, это точно окупится.
Несколько соображений о школьном образовании по итогам второго военного учебного года.
1. Резко ускорилось отставание национальных образовательных программ от реалий жизни. Люди в правительствах оперируют ценностными установками прошлого, пытаются прокипятить прокисшие стандарты, беззастенчиво списывают их друг у друга. Их главная цель: сохранить в школьных программах важность государства, подчеркнуть незыблемость его основ, и от его лица продиктовать содержание образования. В то же самое время, наднациональные разработчики учебных программ основывают свои продукты на нейрокогнитивных исследованиях ведущих научных школ мира. Пока национальные программы поют оды многочлену и предписанному списку литературы, лучшие образовательные модели развивают все виды мышления, основываясь на исследованиях мозга, конструктивистском подходе и метапознании. Международным разработчикам школьных учебных программ не надо отчитываться перед парламентами и президентами, их задача – обучить детей жизни в BANI-мире (хрупком, тревожном, нелинейном и непостижимом), и сделать это они должны так, чтобы ребенок хотел идти в школу, ждал каждого дня в ней – иначе они банкроты.
2. Таким образом, в ближайшее время ценность национальных сертификатов о среднем образовании (выданных «аккредитованными» или госшколами) будет падать. Государственные школы (не только российские – посмотрите на немецкие) будут все более отставать по качеству образования, за исключением стран, где школы обладают реальной академической автономией, то есть имеют право определять содержание своих программ. Осмелюсь предположить, что именно деградация массового школьного образования станет одним из решающих факторов перемен в некоторых авторитарных странах. В тех же из них, где режимы вкладывают существенные усилия в модернизацию школьного образования, допуская их академическую свободу и конкуренцию программ, трансформация природы государства может случиться натурально, реактивно (Китай, Казахстан, Узбекистан). Что это значит для частных школ в данную минуту? Главное: не гнаться за государственной аккредитацией. Нечего выпрашивать сомнительные, никому не нужные, привилегии – это больше не привилегии. Они будут только тянуть вас назад, документально подтверждая ваше отставание от стремительно меняющегося мира. Хорошая школа выдает свой собственный документ, как минимум, промежуточной аттестации. В нем – предметы, компетенции, отметки (если есть) и – главное – вербальные репорты от учителей и администраторов. В документе итоговой аттестации неплохо бы указывать какую именно наднациональную программу окончил ученик, но, если у вас собственная программа – вы имеете право и на это.
3. Отметочное оценивание вымирает. Отметка – это приведение личности к общему знаменателю; все меньше людей желают быть общим знаменателем. Хорошему учителю тоже затруднительно к нему приводить детей. Есть мнение, что отметка нужна родителю, но и родителю куда информативнее получить развернутый вербальный фидбэк. Кроме того, отметки помогают культивировать конкурентную среду, так пагубно воздействующую на психику, и такую бесполезную (а то и вредную) в современных межпредметных командах, способных решать большие проблемы.
4. Школы все более становятся центрами местных сообществ, центрами притяжения для людей всех возрастов, для всех большинств и меньшинств. Расширяется спектр программ дополнительного образования: за летучими программами пересборки мозгов и навыков – будущее. Современная школа точно открыта для «внешних» детей. Чтобы школам стать эффективнее, одних «школьных» профессионалов уже недостаточно, и главный ресурс здесь – родители. В условиях массового цифрового кочевничества родители готовы освобождать удобное для школы время и напрямую участвовать в образовании и развитии детей – этим просто глупо пренебрегать. Школам следует знать «своих» родителей, быть для них открытыми, звать к участию. Кажется, это способно вызвать к жизни отдельную должность в штатном расписании; если и так, это точно окупится.
BY Школа. Матчасть
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
READ MORE Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford.
from us
