Иди сквозь ноябрь.
Старайся не наступать на чёрточки
и на лаву пола.
Красивое храброе
беспозвоночное хладнокровное.
Иди, будто леший, наискосок
сквозь собственный лес.
Безобидный
межгородской сумасшедший,
взявший обрез.
Иди,
волочи за собой неоновые потроха,
перламутровые свои клочья.
Пусть внутри всё сияет,
пока снаружи будет не оче.
Как серафимы свои закрывают очи,
чтобы не видеть бога —
так пусть и перед тобой
никогда не дом, а только дорога.
Иди, горемычный, нечего тебе тут.
Пусть мужчины не сыщут,
а женщины не дадут
в обиду себя нигде,
нигде на планете.
Пусть счастливы будут те,
но ещё и эти.
Пока крошится белый лист,
пока есть ещё время на секс и стих.
Пока хорошие не собрались
и не перерезали всех плохих.
Пока евреи не доканали Газу,
как Каин — Авеля, Аранофски — Ноя.
Иди сквозь ноябрь
в межзвёздное и больное.
Слепое создание божье
ведёт хромое:
пойдём со мною,
пойдём со мною,
пойдём со мною.
Хозяин Тайги,
Начальник Камчатки
и Принц Сибири
в триедином обличии
будет ждать нас у самой двèри.
Это не Фрейд,
чтоб в него можно было верить
или не верить.
Это не Маркс,
чтобы стать оправданием
для урода и подлеца.
Мне страшно, майн фройнд,
но на то оно и доверие:
закрой мне глаза,
чтобы я не видел его лица.
(2024)
#стихи
А.Т., с любовью
Старайся не наступать на чёрточки
и на лаву пола.
Красивое храброе
беспозвоночное хладнокровное.
Иди, будто леший, наискосок
сквозь собственный лес.
Безобидный
межгородской сумасшедший,
взявший обрез.
Иди,
волочи за собой неоновые потроха,
перламутровые свои клочья.
Пусть внутри всё сияет,
пока снаружи будет не оче.
Как серафимы свои закрывают очи,
чтобы не видеть бога —
так пусть и перед тобой
никогда не дом, а только дорога.
Иди, горемычный, нечего тебе тут.
Пусть мужчины не сыщут,
а женщины не дадут
в обиду себя нигде,
нигде на планете.
Пусть счастливы будут те,
но ещё и эти.
Пока крошится белый лист,
пока есть ещё время на секс и стих.
Пока хорошие не собрались
и не перерезали всех плохих.
Пока евреи не доканали Газу,
как Каин — Авеля, Аранофски — Ноя.
Иди сквозь ноябрь
в межзвёздное и больное.
Слепое создание божье
ведёт хромое:
пойдём со мною,
пойдём со мною,
пойдём со мною.
Хозяин Тайги,
Начальник Камчатки
и Принц Сибири
в триедином обличии
будет ждать нас у самой двèри.
Это не Фрейд,
чтоб в него можно было верить
или не верить.
Это не Маркс,
чтобы стать оправданием
для урода и подлеца.
Мне страшно, майн фройнд,
но на то оно и доверие:
закрой мне глаза,
чтобы я не видел его лица.
(2024)
#стихи
А.Т., с любовью
Анна собирает на антенны, на птиц и другое важное оборудование для армии. Давайте поддержим.
Я тоже планирую подключиться и провести стримы, в ближайшее время пойму, когда и как.
Я тоже планирую подключиться и провести стримы, в ближайшее время пойму, когда и как.
Telegram
ДОЛГАРЕVА 🇷🇺
Друзья, собираем деняк. Деняк надо много, я планирую провести благотворительный стрим как минимум и очень прошу друзей поддержать.
Итак, кто у меня сейчас стоит в очереди.
Космос, из того же подразделения, что минометчики "Отважных", о которых недавно был…
Итак, кто у меня сейчас стоит в очереди.
Космос, из того же подразделения, что минометчики "Отважных", о которых недавно был…
КАЗАНЬ, Сәлам!
В это воскресенье делаем для вас большой вечер поэзии.
Я буду читать стихи в Казани впервые с 2017 года, и со мной — чудесные поэты:
• Диана Давлетбердина
• Василь Сафаргалеев
• Илья Жуков
Приходите повидаться, приводите друзей. Непонятно, когда ещё в следующий раз доеду к вам.
24.11 20:00
«Кофе с толком»
ул. Лобачевского 16/34
билеты здесь
В это воскресенье делаем для вас большой вечер поэзии.
Я буду читать стихи в Казани впервые с 2017 года, и со мной — чудесные поэты:
• Диана Давлетбердина
• Василь Сафаргалеев
• Илья Жуков
Приходите повидаться, приводите друзей. Непонятно, когда ещё в следующий раз доеду к вам.
24.11 20:00
«Кофе с толком»
ул. Лобачевского 16/34
билеты здесь
LANVÍN
Снились вельветовые слоны живые.
A также девы,
запястья которых пахнут lanvín.
Будто бы орган влюбления —
не рудимент отсталый,
будто бы каждая тян —
загадочная фламинго.
Снилось, что я вожу за собой
под локти солдатика,
уча его вновь ходить
босым по траве.
Элегантное разминирование сердца
простым движением.
Сначала спаси себя, потом человека
спаси в себе.
А они говорят: ну, какие стихи
о девицах, парфюме, Егор,
накануне ядерки — ты поехавший?
Да, я поехавший,
у меня внутри семнадцатый август
и розовые закаты.
Мы бы с тобой половину из них
постреляли,
а половину бы перевешали
на деревьях в саду,
на которых растут гранаты.
Чтобы запить всё грядущее горе —
ещё не придумали такой водки.
Вином полусладким, полусолёным,
полусибирским, что же.
Я стихи в голове своей слушаю
на повторе —
и новостные сводки
растворяются в них,
как духи на девичьей коже.
(2024)
#стихи
Снились вельветовые слоны живые.
A также девы,
запястья которых пахнут lanvín.
Будто бы орган влюбления —
не рудимент отсталый,
будто бы каждая тян —
загадочная фламинго.
Снилось, что я вожу за собой
под локти солдатика,
уча его вновь ходить
босым по траве.
Элегантное разминирование сердца
простым движением.
Сначала спаси себя, потом человека
спаси в себе.
А они говорят: ну, какие стихи
о девицах, парфюме, Егор,
накануне ядерки — ты поехавший?
Да, я поехавший,
у меня внутри семнадцатый август
и розовые закаты.
Мы бы с тобой половину из них
постреляли,
а половину бы перевешали
на деревьях в саду,
на которых растут гранаты.
Чтобы запить всё грядущее горе —
ещё не придумали такой водки.
Вином полусладким, полусолёным,
полусибирским, что же.
Я стихи в голове своей слушаю
на повторе —
и новостные сводки
растворяются в них,
как духи на девичьей коже.
(2024)
#стихи
БОГ КАК ДРУГОЙ
Человек нуждается в легитимизации своих мыслей, слов и действий, а в широком смысле — и существования. Сам себе человек такую легитимизацию дать не способен в принципе, как бы ни пытались это опровергнуть либеральные я-мне-моё-проповедники и прочие всё-прорабатывальщики.
Для этого человеку нужен Другой.
Это может быть другой человек (чаще всего в начале пути — родитель, учитель, авторитет) или, позже, общность людей (друзья, соратники, тусовка) или общность более широкая (профессиональная, политическая, государство, церковь).
Ещё один вариант для роли Другого — это бог. Как правило, те, у кого эту роль выполняет бог, намного меньше обращают внимание на мнение окружающих о себе и каком-либо своём проявлении — потому что не нуждаются в легитимизации себя с их помощью: эта роль уже занята богом.
Человек с таким образом мысли более субъектен и с большей лёгкостью творит новое — поэтому автором, например, быть гораздо лучше с богом, чем без.
Ещё такой человек чаще вызывает к себе интерес у людей (общностей) и притягивает их внимание — со всеми как приятными, так и неприятными для себя последствиями.
Только бог по-настоящему освобождает человека — но такая вольная реальность для человека, помимо прочего, очень опасна. Бог как Другой — зажигает в человеке огонёк, на который не только слетаются мотыльки, но и съезжаются пожарные.
В этом смысле «бег от бога в инстаграм» длиной в два века был не бегом к свободе, а бегом от свободы в тюрьму. Впрочем, в тюрьму, которая не только клетка, но и укрытие.
#заметки
Человек нуждается в легитимизации своих мыслей, слов и действий, а в широком смысле — и существования. Сам себе человек такую легитимизацию дать не способен в принципе, как бы ни пытались это опровергнуть либеральные я-мне-моё-проповедники и прочие всё-прорабатывальщики.
Для этого человеку нужен Другой.
Это может быть другой человек (чаще всего в начале пути — родитель, учитель, авторитет) или, позже, общность людей (друзья, соратники, тусовка) или общность более широкая (профессиональная, политическая, государство, церковь).
Ещё один вариант для роли Другого — это бог. Как правило, те, у кого эту роль выполняет бог, намного меньше обращают внимание на мнение окружающих о себе и каком-либо своём проявлении — потому что не нуждаются в легитимизации себя с их помощью: эта роль уже занята богом.
Человек с таким образом мысли более субъектен и с большей лёгкостью творит новое — поэтому автором, например, быть гораздо лучше с богом, чем без.
Ещё такой человек чаще вызывает к себе интерес у людей (общностей) и притягивает их внимание — со всеми как приятными, так и неприятными для себя последствиями.
Только бог по-настоящему освобождает человека — но такая вольная реальность для человека, помимо прочего, очень опасна. Бог как Другой — зажигает в человеке огонёк, на который не только слетаются мотыльки, но и съезжаются пожарные.
В этом смысле «бег от бога в инстаграм» длиной в два века был не бегом к свободе, а бегом от свободы в тюрьму. Впрочем, в тюрьму, которая не только клетка, но и укрытие.
#заметки
Сборник «Смертельная русская речь», изданный в прошлом году специально для военнослужащих фронта усилиями г-на Пелевина и соратников, переведён на турецкий язык.
Там есть и мои стихи: «Когда зацветут вишни», «Хранитель», «Не победит пустыня», «Верлибр №11» и другие(такая вот Z-лирика о Z-любви, получается, ещё и местами верлибрическая — невероятно кровожадно, неправда ли, то ли дело пацифистские стихи пацифистов про пацифизм).
Огромное спасибо переводчикам! Турецкий стал восьмым языком, на котором были опубликованы мои тексты.
Вообще, видеть собственный текст на другом языке (особенно, которого совсем не понимаешь) — трудноописуемое чувство, сравнимое, может быть, с тем, когда видишь родного человека спустя долгое время, а он уже совсем другой — по-другому одет, по-другому говорит. И счастливый.
Девятым языком очень жду арабский, а десятым — иврит. Интересно, как это выглядит справа налево.
Там есть и мои стихи: «Когда зацветут вишни», «Хранитель», «Не победит пустыня», «Верлибр №11» и другие
Огромное спасибо переводчикам! Турецкий стал восьмым языком, на котором были опубликованы мои тексты.
Вообще, видеть собственный текст на другом языке (особенно, которого совсем не понимаешь) — трудноописуемое чувство, сравнимое, может быть, с тем, когда видишь родного человека спустя долгое время, а он уже совсем другой — по-другому одет, по-другому говорит. И счастливый.
Девятым языком очень жду арабский, а десятым — иврит. Интересно, как это выглядит справа налево.
ПОЭТ ЕГОР СЕРГЕЕВ
Сборник «Смертельная русская речь», изданный в прошлом году специально для военнослужащих фронта усилиями г-на Пелевина и соратников, переведён на турецкий язык. Там есть и мои стихи: «Когда зацветут вишни», «Хранитель», «Не победит пустыня», «Верлибр №11»…
Спросили про языки: публикации были на английском, немецком, французском, финском, латышском и обоих мовах. Теперь вот ещё турецкий.
К сотрудничеству я всегда открыт, до славы мирской падок, да и переводятся мои тексты, по словам знающих, очень легко. Так что если вы полиглот, переводчик, заморский издатель или простой олигарх, пишите: @sergeev_telega
К сотрудничеству я всегда открыт, до славы мирской падок, да и переводятся мои тексты, по словам знающих, очень легко. Так что если вы полиглот, переводчик, заморский издатель или простой олигарх, пишите: @sergeev_telega
ЧЕРЕЗ 100 ЛЕТ
Через сто лет
самым популярным языком в мире
будет французский.
Половина из всех
существующих островов исчезнет.
Зéмли Сибири станут пригодны
для насаждения виноградовых.
Некоторые органы человеку
будут менять по мере износа.
Не будет альцгеймера,
диабета, рака, Литвы, Эстонии.
Воевать будут роботы, а не люди —
и не за нефть, а за питьевую воду.
Любить будет так же нужно
и так же больно,
а умирать — не больно.
В России будут легализованы
многожёнство и многомужество.
Города станут домом
для миллионов переселенцев с юга,
деревни — роскошью для богатых.
У проспектов и станций
появятся имена
Лимонова, Дугина,
Жириновского, Цискаридзе,
а о том, кто такой Соловьёв,
все забудут нахуй.
Стихи будут создавать
не рифмой и не верлибром —
а чем-то средним.
Личка поэтов эпохи мета
будет предметом шуток
дерзких юнцов.
Прости мне мою
диковатую и мерцающую любовь,
потомок,
прости мне мою мультяшную,
ножевую ярость.
Пожалуйста, сохраните
амурских тигров, манулов, ирбисов.
Воссоздайте все храмы
времён Империи,
а из памятников Ильичу из всех
соберите один —
но самый высокий в мире.
Живите праведно, страшно,
весело и развратно,
целуйте друг друга в губы
и между ног.
Воруйте и пейте,
плачьте по февралям
без всяких чернил.
Смотрите на опоздавший свет
бессовестных звёзд,
рассыпанных глупой буквицей
по экрану неба.
(2024)
#стихи
Через сто лет
самым популярным языком в мире
будет французский.
Половина из всех
существующих островов исчезнет.
Зéмли Сибири станут пригодны
для насаждения виноградовых.
Некоторые органы человеку
будут менять по мере износа.
Не будет альцгеймера,
диабета, рака, Литвы, Эстонии.
Воевать будут роботы, а не люди —
и не за нефть, а за питьевую воду.
Любить будет так же нужно
и так же больно,
а умирать — не больно.
В России будут легализованы
многожёнство и многомужество.
Города станут домом
для миллионов переселенцев с юга,
деревни — роскошью для богатых.
У проспектов и станций
появятся имена
Лимонова, Дугина,
Жириновского, Цискаридзе,
а о том, кто такой Соловьёв,
все забудут нахуй.
Стихи будут создавать
не рифмой и не верлибром —
а чем-то средним.
Личка поэтов эпохи мета
будет предметом шуток
дерзких юнцов.
Прости мне мою
диковатую и мерцающую любовь,
потомок,
прости мне мою мультяшную,
ножевую ярость.
Пожалуйста, сохраните
амурских тигров, манулов, ирбисов.
Воссоздайте все храмы
времён Империи,
а из памятников Ильичу из всех
соберите один —
но самый высокий в мире.
Живите праведно, страшно,
весело и развратно,
целуйте друг друга в губы
и между ног.
Воруйте и пейте,
плачьте по февралям
без всяких чернил.
Смотрите на опоздавший свет
бессовестных звёзд,
рассыпанных глупой буквицей
по экрану неба.
(2024)
#стихи
ЯГОДНЫЙ СПАС
Мы будем смеяться и есть малину
прямо в постели.
Пусть смешаются руки, соки,
прóстыни, мысли.
Ягодный Спас, свежевыжатое
господне малиновое воскресение.
Последнее,
самое взрослое утро в жизни.
Смотри в мои страшные
зенки совиные
да целуй уста мои полусладкие.
Каждый поэт — богохульник
(а пóзеры лгут нам, что алкоголик).
Один мой товарищ курил растения
и горел в посадке.
Я ношу его крестик
и всё могу умножать на нолик.
Пропади оно пропадом,
бéз вести пропади отчётности ради.
Отчёт у меня — перед богом одним,
но пока закрыта его контора.
Приходи, приходи
в стихов моих чёрный радиус.
Весь периметр мёртв,
на входе нет билетёра.
Пока война нас не стёрла,
шершавая, не слизала
со слизистой эрогенной липко
да не сплюнула пыточными клыками
в кафель подвала —
будет звучать на повторе,
как выжженная глаголом на языках
калинка-малинка,
наша песня молитвенная,
какой ещё не бывало.
(2024)
#стихи
Мы будем смеяться и есть малину
прямо в постели.
Пусть смешаются руки, соки,
прóстыни, мысли.
Ягодный Спас, свежевыжатое
господне малиновое воскресение.
Последнее,
самое взрослое утро в жизни.
Смотри в мои страшные
зенки совиные
да целуй уста мои полусладкие.
Каждый поэт — богохульник
(а пóзеры лгут нам, что алкоголик).
Один мой товарищ курил растения
и горел в посадке.
Я ношу его крестик
и всё могу умножать на нолик.
Пропади оно пропадом,
бéз вести пропади отчётности ради.
Отчёт у меня — перед богом одним,
но пока закрыта его контора.
Приходи, приходи
в стихов моих чёрный радиус.
Весь периметр мёртв,
на входе нет билетёра.
Пока война нас не стёрла,
шершавая, не слизала
со слизистой эрогенной липко
да не сплюнула пыточными клыками
в кафель подвала —
будет звучать на повторе,
как выжженная глаголом на языках
калинка-малинка,
наша песня молитвенная,
какой ещё не бывало.
(2024)
#стихи