Эту удивительную повесть-аллегорию читает сейчас моя дочка, школьница. На днях вдруг сказала мне: «Пап, вот ты обычно книжки ругаешь, а тут одну хвалил, я слышала. Дашь почитать?» Это какую же хвалил, думаю… Дочка продолжила: «У неё ещё название такое – «Орешки». А автор Журавлёв, вроде». Посмеялись, разобрались. Пользуясь случаем, передаю замечательному автору Дмитрию Орехову слова благодарности от юной читательницы. Конечно, она не может сейчас понять всю многослойность текста сатирических «Журавликов» и массовость исторических отсылок – как не могли и мы в её возрасте осознать потайные смыслы творчества Свифта, но всё равно читали взахлёб. Но даже далёкая от знаний социал-дарвинизма четырёхклассница понимает – история пришествия на птичий остров ушлых и коварных грызунов вряд ли закончится чем-то хорошим. Что ж, горькие сказки необходимы тоже, они учат той самой правде жизни, которая ценнее всего. Ну а для взрослого читателя чтение этой умной и тонкой антиутопии станет двойным удовольствием – от угадывания намёков на реалии и от высшего пилотажа стилевых решений.
Эту удивительную повесть-аллегорию читает сейчас моя дочка, школьница. На днях вдруг сказала мне: «Пап, вот ты обычно книжки ругаешь, а тут одну хвалил, я слышала. Дашь почитать?» Это какую же хвалил, думаю… Дочка продолжила: «У неё ещё название такое – «Орешки». А автор Журавлёв, вроде». Посмеялись, разобрались. Пользуясь случаем, передаю замечательному автору Дмитрию Орехову слова благодарности от юной читательницы. Конечно, она не может сейчас понять всю многослойность текста сатирических «Журавликов» и массовость исторических отсылок – как не могли и мы в её возрасте осознать потайные смыслы творчества Свифта, но всё равно читали взахлёб. Но даже далёкая от знаний социал-дарвинизма четырёхклассница понимает – история пришествия на птичий остров ушлых и коварных грызунов вряд ли закончится чем-то хорошим. Что ж, горькие сказки необходимы тоже, они учат той самой правде жизни, которая ценнее всего. Ну а для взрослого читателя чтение этой умной и тонкой антиутопии станет двойным удовольствием – от угадывания намёков на реалии и от высшего пилотажа стилевых решений.
He adds: "Telegram has become my primary news source." Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from sg
