Психолог Роберт Хендрикс переживает затяжной кризис среднего возраста и крах любовных отношений. В это время он получает письмо от своего коллеги, незнакомого ему врача Александра Перейры. Последний приглашает его в гости на итальянский остров и сообщает, что во время Первой мировой служил рядом с отцом Хендрикса. Роберт, прошедший Вторую мировую, очень мало знает об отце и после долгих раздумий принимает приглашение.
Книга поднимает много важных вопросов: врачебной этики, страха на войне, сохранения памяти. Роберт, никогда не знавший отца, получает его фотографию и узнаёт историю его гибели. Уже через свои фронтовые переживания он знакомится с отцом, понимает его, и так два солдата, отец и сын, становятся ближе друг другу. К сожалению, конец мне показался несколько скомканным и недоработанным, но в целом это не портит книгу, она оставляет очень глубокие переживания после себя.
В книге собрано много триггеров, читать её сейчас особенно трудно, но это, безусловно, важная и очень красивая вещь.
Психолог Роберт Хендрикс переживает затяжной кризис среднего возраста и крах любовных отношений. В это время он получает письмо от своего коллеги, незнакомого ему врача Александра Перейры. Последний приглашает его в гости на итальянский остров и сообщает, что во время Первой мировой служил рядом с отцом Хендрикса. Роберт, прошедший Вторую мировую, очень мало знает об отце и после долгих раздумий принимает приглашение.
Книга поднимает много важных вопросов: врачебной этики, страха на войне, сохранения памяти. Роберт, никогда не знавший отца, получает его фотографию и узнаёт историю его гибели. Уже через свои фронтовые переживания он знакомится с отцом, понимает его, и так два солдата, отец и сын, становятся ближе друг другу. К сожалению, конец мне показался несколько скомканным и недоработанным, но в целом это не портит книгу, она оставляет очень глубокие переживания после себя.
В книге собрано много триггеров, читать её сейчас особенно трудно, но это, безусловно, важная и очень красивая вещь.
To that end, when files are actively downloading, a new icon now appears in the Search bar that users can tap to view and manage downloads, pause and resume all downloads or just individual items, and select one to increase its priority or view it in a chat. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from sg
