"Школа номер 13 стоит на возвышении у железнодорожных путей, отсюда хорошо простреливается обширное пространство. Во дворе, с тыльной стороны, немногочисленные люди с оружием, бронетранспортер "восьмидесятка", СПГ. Слышны хлопки прилетающих из-за "железки" вогов. Меня знакомят с командиром - бородатым добродушным мужиком в камуфляже и гражданских туфлях - Хоттабычем. Он ведет меня наверх для ознакомления с позицией. "А я в эту школу на дискотеку ходил!" "А я здесь учился" - он тоже отсюда. В дальнейшем оказалось, что подавляющее большинство местные, которые не смогли сидеть дома, когда к ним пришла война. Сама школа казалась мне каким-то общим нашим домом, который мы обороняем, как крепость. Людей не хватает - кольцо окружения постепенно замыкается, и это требует большого количества людей. Бойцы выглядят невероятно уставшими, с осунувшимися лицами и красными от недосыпания глазами. В коридоре сидит с полдесятка людей - вся оборона второго этажа. В классе пробираемся между парт к окну - я должен проверить работоспособность автомата, выглядываю, напротив чуть вправо - серый ангар депо, где находятся вражеские позиции.
Отстреливаю туда магазин и возвращаюсь в коридор. Бойцы сидят у стен. Немолодая улыбчивая женщина в очках, светлые волосы, светлые глаза, и зовут Светой - снайпер, в руках СВД с фанерным прикладом, она тоже из Иловайска. Седьмой, Офицер, Цыган... обычные донбасские работяги. Пыльный камуфляж, закопченное от стрельбы оружие, усталые лица. Ближе к вечеру приезжает Гиви с минометами и боеприпасами для СПГ. Лихорадочно быстро разгружаем ящики, меня быстро учат собирать выстрелы для СПГ, пока его устанавливают справа от школы, через дорогу под деревьям. Закончив, осматриваюсь по сторонам - в сторону противника уже стреляют из автоматов и ручных гранатометов, появляются журналисты с камерами. "Тащи сюда!" - кричат эспегешники, я закидываю автомат за спину и начинаю таскать выстрелы через простреливаемую улицу под аккомпанемент дикого рева, характерного для этого безоткатного орудия.
Вспоминаю, что в стороне, куда летят принесенные мною гранаты, находится дом, в котором жила моя одноклассница - "Прости, Юля...". По депо отрабатывают из реактивных огнеметов, потом выстрелы становятся реже, минометы увозят. Наступает тишина. Я возвращаюсь на второй этаж, в углу коридора нахожу кучу вещей из класса допризывной подготовки - деревянные автоматы, противогазные сумки... Подбираю одну из них - надо становиться запасливым воином, насыпаю туда патронов из коробок, так как мне сказали, что могут быть проблемы с боеприпасами к "семерке". До сумерек наблюдаю за позициями противника, сидя на полу возле учительского стола, смотрю, как солнечные лучи постепенно гаснут в пыльном августовском воздухе".
"Школа номер 13 стоит на возвышении у железнодорожных путей, отсюда хорошо простреливается обширное пространство. Во дворе, с тыльной стороны, немногочисленные люди с оружием, бронетранспортер "восьмидесятка", СПГ. Слышны хлопки прилетающих из-за "железки" вогов. Меня знакомят с командиром - бородатым добродушным мужиком в камуфляже и гражданских туфлях - Хоттабычем. Он ведет меня наверх для ознакомления с позицией. "А я в эту школу на дискотеку ходил!" "А я здесь учился" - он тоже отсюда. В дальнейшем оказалось, что подавляющее большинство местные, которые не смогли сидеть дома, когда к ним пришла война. Сама школа казалась мне каким-то общим нашим домом, который мы обороняем, как крепость. Людей не хватает - кольцо окружения постепенно замыкается, и это требует большого количества людей. Бойцы выглядят невероятно уставшими, с осунувшимися лицами и красными от недосыпания глазами. В коридоре сидит с полдесятка людей - вся оборона второго этажа. В классе пробираемся между парт к окну - я должен проверить работоспособность автомата, выглядываю, напротив чуть вправо - серый ангар депо, где находятся вражеские позиции.
Отстреливаю туда магазин и возвращаюсь в коридор. Бойцы сидят у стен. Немолодая улыбчивая женщина в очках, светлые волосы, светлые глаза, и зовут Светой - снайпер, в руках СВД с фанерным прикладом, она тоже из Иловайска. Седьмой, Офицер, Цыган... обычные донбасские работяги. Пыльный камуфляж, закопченное от стрельбы оружие, усталые лица. Ближе к вечеру приезжает Гиви с минометами и боеприпасами для СПГ. Лихорадочно быстро разгружаем ящики, меня быстро учат собирать выстрелы для СПГ, пока его устанавливают справа от школы, через дорогу под деревьям. Закончив, осматриваюсь по сторонам - в сторону противника уже стреляют из автоматов и ручных гранатометов, появляются журналисты с камерами. "Тащи сюда!" - кричат эспегешники, я закидываю автомат за спину и начинаю таскать выстрелы через простреливаемую улицу под аккомпанемент дикого рева, характерного для этого безоткатного орудия.
Вспоминаю, что в стороне, куда летят принесенные мною гранаты, находится дом, в котором жила моя одноклассница - "Прости, Юля...". По депо отрабатывают из реактивных огнеметов, потом выстрелы становятся реже, минометы увозят. Наступает тишина. Я возвращаюсь на второй этаж, в углу коридора нахожу кучу вещей из класса допризывной подготовки - деревянные автоматы, противогазные сумки... Подбираю одну из них - надо становиться запасливым воином, насыпаю туда патронов из коробок, так как мне сказали, что могут быть проблемы с боеприпасами к "семерке". До сумерек наблюдаю за позициями противника, сидя на полу возле учительского стола, смотрю, как солнечные лучи постепенно гаснут в пыльном августовском воздухе".
In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals.
from sg
