«Пушкин – наше все» — это, конечно, про маму Зою. В доме был самый настоящий культ Пушкина и декабристов. Полное собрание сочинений Пушкина, книги о Пушкине, Лотман, книги о декабристах, «Кюхля» - все это окружало меня с детства и являлось первоочередным, предпочитаемым мною и поощряемым ею чтением. Первые связанные с Пушкиным воспоминания, помимо сказок – это конечно же графика Нади Рушевой. Ее Пушкиниана визуализировала поэта лучше Кипренского, и с тех пор для меня Пушкин всегда такой, каким его рисовала Надя. Вместе с ее иллюстрациями к «Мастеру и Маргарите» Пушкиниана по-прежнему самая любимая и ни с чем не сравнимая по эмоциональной палитре графика. Белую книгу «Графика Нади Рушевой» я стянула у мамы Зои и спрятала у себя. Пушкина полагалось не только читать и знать, но и использовать в повседневной жизни. Когда мне было лет 12, мама Зоя и ее близкая подруга Вероника, столь же восторженно любившая Пушкина, привезли нас с Ренатой на весенние каникулы в Михайловское и велели изъясняться исключительно цитатами из Пушкина. Это было очень непростое время, потому что как, скажем, с помощью Пушкина сообщить маме Зое, что я хочу банку частика в томате, я не знала. Поэтому я осталась без частика, зато педагогическая цель мамы Зои была достигнута. Вклад папы Августа в мое пушкиноведение был существенно более скромен, но ярок. Привезя из первой же командировки в Штаты словарь русского мата «За пределами русских словарей» Флегона, папаша с наслаждением продемонстрировал мне имевшиеся в книге цитаты из Пушкина. Вошедшая в тот момент в комнату мама Зоя попыталась вмешаться в педагогический процесс и уже было раздула клобук, как Нагайна, но находчивый профессор сообщил, что он таким образом демонстрирует разносторонность гения Пушкина и расширяет границы моего познания . Недовольная, но побеждённая мама Зоя ретировалась и оставила в покое и папашу, и меня с расширенными границами познания. А коварный профессор для закрепления результата заодно показал, где у него на полке иллюстрированное издание «Луки Мудищева», дабы я получила развернутое представление о русской поэзии 19 века. Учась на юрфаке, я обнаружила, что не зря мама Зоя столь интенсивно погружала меня в мир Пушкина и декабристов. Оказалось, что тексты я запоминаю существенно лучше, чем я изначально предполагала. Когда на зачете по марксистско-ленинской этике и эстетике профессор Попков попросил меня прочесть монолог Бориса Годунова, я его отбарабанила наизусть – к величайшему собственному удивлению и еще большему удивлению профессора Попкова. А на экзамене по истории политучений великий и грозный профессор Лейст задал мне дополнительный вопрос по «Русской правде» Пестеля. Облажаться мне было никак нельзя, поэтому со скорострельностью пулемета я выложила все, что знала не только о Пестелевском проекте Конституции, но и о Южном обществе, а заодно и о Северном. Лейст потом прокомментировал это папе Августу примерно так : следы Зойкиного воспитания очевидны, твоего - не очень. Инструментарий «Зойкиного воспитания» включал не только литературу, но и театр. Любой театр, поставивший «Евгений Онегина» или Чехова, вне зависимости от географического расположения мог рассчитывать на визит мамы Зои. Она даже героически сходила со мной в кино на файнсовского «Евгения Онегина» и мрачно наблюдала, как представители русского дворянства танцуют на балу под «Амурские волны», а крепостные широко улыбаются, демонстрируя отличную металлокерамику. Как-то раз, когда Лизка была еще совсем маленькая, мама Зоя, оставив нам массу ценных указаний, чтобы мы в ее отсутствие не угробили ребенка, отбыла на спектакль «Евгений Онегин», который давал некий заезжий театр. Вернулась счастливая и умиротворенная. Муж мой, решив, что надо проявить внимание к тещиной культурной жизни, вежливо поинтересовался:
«Пушкин – наше все» — это, конечно, про маму Зою. В доме был самый настоящий культ Пушкина и декабристов. Полное собрание сочинений Пушкина, книги о Пушкине, Лотман, книги о декабристах, «Кюхля» - все это окружало меня с детства и являлось первоочередным, предпочитаемым мною и поощряемым ею чтением. Первые связанные с Пушкиным воспоминания, помимо сказок – это конечно же графика Нади Рушевой. Ее Пушкиниана визуализировала поэта лучше Кипренского, и с тех пор для меня Пушкин всегда такой, каким его рисовала Надя. Вместе с ее иллюстрациями к «Мастеру и Маргарите» Пушкиниана по-прежнему самая любимая и ни с чем не сравнимая по эмоциональной палитре графика. Белую книгу «Графика Нади Рушевой» я стянула у мамы Зои и спрятала у себя. Пушкина полагалось не только читать и знать, но и использовать в повседневной жизни. Когда мне было лет 12, мама Зоя и ее близкая подруга Вероника, столь же восторженно любившая Пушкина, привезли нас с Ренатой на весенние каникулы в Михайловское и велели изъясняться исключительно цитатами из Пушкина. Это было очень непростое время, потому что как, скажем, с помощью Пушкина сообщить маме Зое, что я хочу банку частика в томате, я не знала. Поэтому я осталась без частика, зато педагогическая цель мамы Зои была достигнута. Вклад папы Августа в мое пушкиноведение был существенно более скромен, но ярок. Привезя из первой же командировки в Штаты словарь русского мата «За пределами русских словарей» Флегона, папаша с наслаждением продемонстрировал мне имевшиеся в книге цитаты из Пушкина. Вошедшая в тот момент в комнату мама Зоя попыталась вмешаться в педагогический процесс и уже было раздула клобук, как Нагайна, но находчивый профессор сообщил, что он таким образом демонстрирует разносторонность гения Пушкина и расширяет границы моего познания . Недовольная, но побеждённая мама Зоя ретировалась и оставила в покое и папашу, и меня с расширенными границами познания. А коварный профессор для закрепления результата заодно показал, где у него на полке иллюстрированное издание «Луки Мудищева», дабы я получила развернутое представление о русской поэзии 19 века. Учась на юрфаке, я обнаружила, что не зря мама Зоя столь интенсивно погружала меня в мир Пушкина и декабристов. Оказалось, что тексты я запоминаю существенно лучше, чем я изначально предполагала. Когда на зачете по марксистско-ленинской этике и эстетике профессор Попков попросил меня прочесть монолог Бориса Годунова, я его отбарабанила наизусть – к величайшему собственному удивлению и еще большему удивлению профессора Попкова. А на экзамене по истории политучений великий и грозный профессор Лейст задал мне дополнительный вопрос по «Русской правде» Пестеля. Облажаться мне было никак нельзя, поэтому со скорострельностью пулемета я выложила все, что знала не только о Пестелевском проекте Конституции, но и о Южном обществе, а заодно и о Северном. Лейст потом прокомментировал это папе Августу примерно так : следы Зойкиного воспитания очевидны, твоего - не очень. Инструментарий «Зойкиного воспитания» включал не только литературу, но и театр. Любой театр, поставивший «Евгений Онегина» или Чехова, вне зависимости от географического расположения мог рассчитывать на визит мамы Зои. Она даже героически сходила со мной в кино на файнсовского «Евгения Онегина» и мрачно наблюдала, как представители русского дворянства танцуют на балу под «Амурские волны», а крепостные широко улыбаются, демонстрируя отличную металлокерамику. Как-то раз, когда Лизка была еще совсем маленькая, мама Зоя, оставив нам массу ценных указаний, чтобы мы в ее отсутствие не угробили ребенка, отбыла на спектакль «Евгений Онегин», который давал некий заезжий театр. Вернулась счастливая и умиротворенная. Муж мой, решив, что надо проявить внимание к тещиной культурной жизни, вежливо поинтересовался:
BY Псица развеселая
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from sg
