Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/darktimesdairy/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Дочь Достоевского | Елена Тимохина | Telegram Webview: darktimesdairy/14 -
Я в автобусе еду по Парижу: в самом обычном синем автобусе за 2.10 евро. Только что я впервые в жизни видела Эйфелеву башню - шел ураган из мороси, ветром вырывало зонт из рук, веки невозможно было разлепить от дождя, даже ресницы намокли.
Башня мне очень понравилась: она мощная, она необычная, она - эпоха. Я люблю эту эпоху: рубеж веков, утонченный стиль модерн, пришедший на смену заунывной классике. Удобство и красота, гармония стекла и бетона, революция в камне. Я люблю эту революцию: ту, что культурная, а не ту, что кровавая.
Автобус пересекает Сену, и мы едем вдоль Елисейских полей, мимо моста Александра III и дома Инвалидов, мимо Гран-пале и Пти-пале, мимо египетского обелиска. Это самое сердце Парижа, это пульсирующий культурный код Европы, это ожившие картинки из учебников.
Когда-то девочка из российской глубинки с прической “под горшок”, в старых джинсах, купленных на год, в комнате с давно отвалившимся куском обоев читала о Париже в книгах классиков и учебниках истории. За окном были невыносимая мокро-надрывная провинциальная осень с грязью по колено, лужами вместо асфальта и небом стального цвета. А здесь, под мерно жужжащей лампочкой был Париж! С модными платьями и стильными парижанками, с аккуратными металлическими балкончиками и Нотрдам-де-Пари, с утренним кофе и хрустящими круассанами.
Девочка не знала ничего о круассанах, зато знала все о макаронных изделиях по 20 рублей за кг. Она знала, что в варенном виде они превращались в один большой, бесцветный, слипшийся комок. Она помнила: если растворить кубик “Магги” в кипятке, и обильно этим кипятком полить макароны, то на мгновение они размокнут, и можно успеть протолкнуть их поскорее внутрь, в самый желудок, минуя чувствительные вкусовые рецепторы. Растущему организму нужны были калории, пусть и не в круассанах.
Сегодня эта девочка впервые в жизни пробует лягушачьи лапки. В панировке и с французским майонезом они невероятно вкусные. Тающее куриное бедро в белом винном соусе и пюре - на второе, шоколадный фондан с мороженым в графе “компот”. Все самое вкусное, красивое, изысканное в маленьком уютном ресторанчике в самом центре Парижа. Как полагается, исключительно по предварительной резервации. Девочка теперь заказывает все, что хочет. Она больше не обязана доедать, если не вкусно, даже если дорого. Она давно не помнит, сколько стоят яйца в магазине. И она почти не стесняется рассказать это вслух. Дорога из ее комнаты в Париж заняла шестнадцать лет. Ровно целую ее, этой девочки, еще одну жизнь.
Я наслаждаюсь закатом в садах Тюильри. Дождь кончился, и солнце заваливается спать где-то за Эйфелевой башней. Я всего полтора дня в Париже, и даже не мечтаю “все успеть”. А мне и не хочется больше торопиться: мне хочется прямо здесь и сейчас насладиться. И порадоваться. И похвалить. Похвалить ту девочку за ее выборы, за ВСЕ ее выборы, которые привели ее сюда. И даже за тот, самый сложный. Ей было легко убежать из комнаты с переваренными макаронами, и очень сложно выйти из любимой квартиры с японскими гравюрами XIX века. Но сегодня она в Париже, а завтра едет домой в Лондон. И все это для нее больше не сказка: это ее автофикшн.
Я в автобусе еду по Парижу: в самом обычном синем автобусе за 2.10 евро. Только что я впервые в жизни видела Эйфелеву башню - шел ураган из мороси, ветром вырывало зонт из рук, веки невозможно было разлепить от дождя, даже ресницы намокли.
Башня мне очень понравилась: она мощная, она необычная, она - эпоха. Я люблю эту эпоху: рубеж веков, утонченный стиль модерн, пришедший на смену заунывной классике. Удобство и красота, гармония стекла и бетона, революция в камне. Я люблю эту революцию: ту, что культурная, а не ту, что кровавая.
Автобус пересекает Сену, и мы едем вдоль Елисейских полей, мимо моста Александра III и дома Инвалидов, мимо Гран-пале и Пти-пале, мимо египетского обелиска. Это самое сердце Парижа, это пульсирующий культурный код Европы, это ожившие картинки из учебников.
Когда-то девочка из российской глубинки с прической “под горшок”, в старых джинсах, купленных на год, в комнате с давно отвалившимся куском обоев читала о Париже в книгах классиков и учебниках истории. За окном были невыносимая мокро-надрывная провинциальная осень с грязью по колено, лужами вместо асфальта и небом стального цвета. А здесь, под мерно жужжащей лампочкой был Париж! С модными платьями и стильными парижанками, с аккуратными металлическими балкончиками и Нотрдам-де-Пари, с утренним кофе и хрустящими круассанами.
Девочка не знала ничего о круассанах, зато знала все о макаронных изделиях по 20 рублей за кг. Она знала, что в варенном виде они превращались в один большой, бесцветный, слипшийся комок. Она помнила: если растворить кубик “Магги” в кипятке, и обильно этим кипятком полить макароны, то на мгновение они размокнут, и можно успеть протолкнуть их поскорее внутрь, в самый желудок, минуя чувствительные вкусовые рецепторы. Растущему организму нужны были калории, пусть и не в круассанах.
Сегодня эта девочка впервые в жизни пробует лягушачьи лапки. В панировке и с французским майонезом они невероятно вкусные. Тающее куриное бедро в белом винном соусе и пюре - на второе, шоколадный фондан с мороженым в графе “компот”. Все самое вкусное, красивое, изысканное в маленьком уютном ресторанчике в самом центре Парижа. Как полагается, исключительно по предварительной резервации. Девочка теперь заказывает все, что хочет. Она больше не обязана доедать, если не вкусно, даже если дорого. Она давно не помнит, сколько стоят яйца в магазине. И она почти не стесняется рассказать это вслух. Дорога из ее комнаты в Париж заняла шестнадцать лет. Ровно целую ее, этой девочки, еще одну жизнь.
Я наслаждаюсь закатом в садах Тюильри. Дождь кончился, и солнце заваливается спать где-то за Эйфелевой башней. Я всего полтора дня в Париже, и даже не мечтаю “все успеть”. А мне и не хочется больше торопиться: мне хочется прямо здесь и сейчас насладиться. И порадоваться. И похвалить. Похвалить ту девочку за ее выборы, за ВСЕ ее выборы, которые привели ее сюда. И даже за тот, самый сложный. Ей было легко убежать из комнаты с переваренными макаронами, и очень сложно выйти из любимой квартиры с японскими гравюрами XIX века. Но сегодня она в Париже, а завтра едет домой в Лондон. И все это для нее больше не сказка: это ее автофикшн.
BY Дочь Достоевского | Елена Тимохина
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content.
from sg
