Новые дворники, сторожа и кочегары {Лиза Хереш}

***

Almost blue but not completely

Матвею

Сюда же я приезжаю,
чтобы расколоть шиповник
на капсулы ибупрофена; он тает
в руках, пока мы переходим границу,
и начинает зваться иначе.

Только силовиков и возлюбленных боюсь я;
за них придумываю ответы,
шаг отмеряю.

Если разгладить кладбищенский холм
костью биговки,
с него съедет машинка у детской могилы.

Чтобы попросить обходиться нежно,
как с окунем, которым
засеивают клеточные пруды чугунок.

Гарпии считают калории за Финея,
дрозд на Кальварии сидит только
на польских могилах:
ещё один способ его увидеть.

Захоронение мальчиков-близнецов
с перерывом в пятьдесят дней,
и был один раз, когда мать кормила двоих.
Так и я расшиваю грудь
для слабой любви от зверей
к знакомым рукам, —
я приезжаю сюда,
чтобы тебе рассказать об этом.

Дети, снесённые пеплом в кроватках, ,
окуни в локомотивной пыли и shadow-бане,
бикини-боттом, последний приют
постоянных пассажиров иногородних маршруток, —
я приезжаю сюда, чтобы увидеть, что собака
слетает с ступеней полуночной станции,
целуясь в тебя.

Нас кто-то помнит, и я приезжаю сюда
из этой несправедливости.

www.group-telegram.com/sg/decolonice.com/650

1.0K viewsЕлизавета Хереш, edited  Jul 1, 2024 at 08:44

***

Almost blue but not completely

Матвею

Сюда же я приезжаю,
чтобы расколоть шиповник
на капсулы ибупрофена; он тает
в руках, пока мы переходим границу,
и начинает зваться иначе.

Только силовиков и возлюбленных боюсь я;
за них придумываю ответы,
шаг отмеряю.

Если разгладить кладбищенский холм
костью биговки,
с него съедет машинка у детской могилы.

Чтобы попросить обходиться нежно,
как с окунем, которым
засеивают клеточные пруды чугунок.

Гарпии считают калории за Финея,
дрозд на Кальварии сидит только
на польских могилах:
ещё один способ его увидеть.

Захоронение мальчиков-близнецов
с перерывом в пятьдесят дней,
и был один раз, когда мать кормила двоих.
Так и я расшиваю грудь
для слабой любви от зверей
к знакомым рукам, —
я приезжаю сюда,
чтобы тебе рассказать об этом.

Дети, снесённые пеплом в кроватках, ,
окуни в локомотивной пыли и shadow-бане,
бикини-боттом, последний приют
постоянных пассажиров иногородних маршруток, —
я приезжаю сюда, чтобы увидеть, что собака
слетает с ступеней полуночной станции,
целуясь в тебя.

Нас кто-то помнит, и я приезжаю сюда
из этой несправедливости.

BY Новые дворники, сторожа и кочегары {Лиза Хереш}