Давно не было папок, правда? И вот я принесла вам новую, естественно, книжную. Пока одни жалуются на то «сколько уже можно книжных каналов», я всячески готова поощрять появление новых голосов и, конечно, делиться ими с вами.

Я знаю, что для некоторых это страшный стресс — видеть, как кто-то много читает. Но я предлагаю взглянуть на ситуацию иначе: присмотритесь к этой подборке и вы найдете там самое разное и интересное.

Например, есть любители хорроров и расчлененки, есть ценители казахстанской литературы, любители лонгридов и красивых фотографий, специалисты по подборкам, по русской и зарубежной литературе... На любой вкус!

В общем, советую присмотреться.
Присматриваться тут.

​1145. Buchi Emecheta "Second Class Citizen” 🇳🇬

Мало какие книги заставляют меня орать. Орать от возмущения, гнева, ужаса, отвращения, чувства несправедливости. Мало какие книги, но абсолютно всегда с этой задачей справляется нигерийская классика, написанная женщинами.

У юной Ады, живущей в конце 60-х – начале 70-х в Нигерии, есть мечта: она хочет уехать в Великобританию, получить образование и жить другую жизнь, а не жизнь сироты, которую отобрали у матери, вынужденной идти очередной женой в дом брата ее мужа, после смерти последнего. Поэтому у Ады созрел план: надо быстренько выйти замуж и подговорить мужа на переезд. Но муж, меняющий свои религиозные взгляды, как удобные аксессуары, оказался и сволочью, и заложником патриархальной системы, где он должен подчиняться воле своего отца. Итак, все начинается с того, что Ада устраивается в американскую библиотеку в Лагосе и кормит не только мужа и его семью, но и платит за образование сестер мужа. Работает ли ее супруг? Как бы не так, его роза не для того цвела.

И если вам уже хочется кому-то всадить, то дальше лучше и не читать. Хотя вы потеряете очень многое, потому что Бучи Эмечета — писательница невероятного таланта, удивительная рассказчица, сильная, яркая и остроумная. И эта история — о ней самой. Она сумела уйти от мужа, который ее избивал, считал второсортным существом, которое годится только для того, чтобы рожать и содержать его. Она одна воспитала пятерых детей (почему столько детей, если все так плохо, можно узнать из книги), она получила образование. Она прославилась и стала второй «Флорой Нвапой», основоположницей женской нигерийской прозы.

Ада – сложный и противоречивый персонаж, который вызывает сочувствие, но иногда ее решения кажутся абсурдными и нелепыми. Чего стоит только то, что она просила подругу слать ей в лондонский роддом открытки и цветы, чтобы другие женщины и врачи не видели в ней очередную нищую черную, муж которой не считает ее человеком.

Как и Нвапа, Эмечета отвергает феминизм, хотя все ее действия – это поступки сильного человека, который способен сам делать себя без помощи и без поддержки близких. Second Class Citizen написан так, словно Эмечета – пожилая леди, способная с высоты своего матриархального возраста усмехаться о пережитом, но эту книгу она написала, когда только-только родила пятого ребенка, еще даже не в 30 лет. Ее проза очень отличается от Efuru Нвапы будто бы между двумя этими романами не 10, а 30 или даже 40 лет, хотя по сути и первая, и вторая говорят одно: африканская женщина может сломать систему, одна, и сделать свою жизнь лучше. Нужно только собраться с силами. Самое главное в этом романе — женский взгляд.

#неходитедетивафрикугулять@drinkread

90% трески, 10% экзистенциального ужаса.

Если вы зашли, то я почти не обманула:

1068. Хатльгрим Хельгасон «Автор Исландии» 🇮🇸

«Человек продолжает жить в наших сердцах!» — говорили они. Нельзя писать вот так from the Barakhty bay © про великого и самого главного автора Исландии — нобелевского лауреата Халльдоура Лакснесса. И уж тем более нельзя говорить о том, что Лакснесс — о, ужас! — был социалистом!

Но Хельгасон решил, что уж если пускаться во все тяжкие, то пусть и хата горит. Итак, Халльдоур Лакснесс ожил. В своих собственных книгах. Точнее в одной, самой известной — «Самостоятельные люди». Под именем Эйнар Гримсон (не простая фамилия для творчества Хельгасона, на секундочку прошу обратить внимание: один из псевдонимов Хельгасона — Грим, а Гримсон — сын Грима. Наверное, это лишнее уточнение…). Он бродит по придуманным им хронотопам и мало что понимает: и лица все знакомые, и ведут они себя так, как он и задумывал, но тем не менее он оказался там, где его перо не прошлось, а герои вынуждены в этих серых зонах вести себя как «самостоятельные люди».

Главный вопрос: а точно автор все придумал и продумал? А точно он умер? А так ли он умер, как хотелось бы Ролану Барту? Или всё-таки?..

Несчастный ходит по закоулкам своих книг и предстает тем, кем он был: очень непростым человеком, не таким простым, как хотелось бы. Как если бы вдруг самый широкий круг людей узнал, что Пушкин писал и эротику, и с крепким словцом, а Достоевский регулярно посещал публичные дома. В общем, автор Исландии, оживший в своей книге, оказывается не только ещё реальнее, но и ещё человечнее. Хельгасон словно спустил его с вершин славы и показал таким, каким видел его сам и каким хотел бы показать читателям.

Роман получился мрачным, но в то же время сатирическим (или скорее ироническим?) взглядом на природу художественного письма, национальной идентичности. Размывая реальность и вымысел, Хельгасон словно бы деконструирует миф о «национальном писателе» и посмеивается над каноном, над образом писателя, доведенного до иконического совершенства. Но самое главное, что делает Хельгасон — отдает дань уважения. И на таком ключевом для исландцев примере говорит о многом, о важном.

#helgason@drinkread

​1114. Nnedi Okorafor "Death of the Author" 🇳🇬🇺🇸

Ннеди Окорафор признанная мастерица детской и научно-фантастической литературы для детей и взрослых, и новый роман не стал исключением, хотя начинается все… на свадьбе. Самой обычной, никакой фантастики.

Зелу, молодую женщину из Нигерии, уже давно живущую в США, внезапно выгнали из университета, где она читала писательское мастерство по мотивам своих безликих книг, которые тоже писала по чьим-то курсам писательского мастерства. Но вместо того, чтобы впасть в отчаяние, она начинает писать такую книгу, которую никогда до этого не помышляла написать – научную фантастику о том, как роботы и ИИ будут выживать в постапокалиптическом мире без людей.

И, честно, мне бы очень хотелось на этом и закончить краткое описание, но тогда вы не узнаете, сколько там всего крутого: что Зелу инвалид и вынуждена носить протезы, что больше всего на свете она любит секс, марихуану и плавать, а в детстве мечтала стать космонавтом до того, как случилось то, что случилось…

Зелу – не типичная пишущая героиня. Когда ее роман экранизировали, а после неудачного интервью Зелу отменили, она снова не впала в отчаяние, она ещё настойчивее отстаивала себя и право быть собой. Но мне хочется, чтобы те, кто решатся прочитать эту книгу, заранее знали: это не просто роман в романе, не просто ещё один прекрасный пример афрофутуризма, это книга, которая в один момент начинает пугать: неужели вот это все крутое, неожиданное и залихватское – очередной литературный Нолливуд? Пока самый конец, самая последняя глава, самая последняя страница не расставляют все на свои места, создавая великолепную сюжетную лестницу Пенроуза.

Окорафор сумела соединить все на научно-фантастической канве: и культуру отмены, и влияние социальных сетей, и проблему одинаковой литературы, и иммиграцию, и поиск себя во всех плоскостях, а героиней сделала женщину, о которой Netflix может только мечтать. И даже филигранно тронула самую традиционную нигерийскую тему, без которой не обходится ни одна книга ни одной писательницы – тему материнства. Death of the Author – магазин на диване, каталог тем и проблем, тропов и методов, здесь все и, возможно, я что-то упустила. Так что, да, блерб Мартина на обложке не врёт: здесь реально есть все.

Мне очень хочется с кем-нибудь обсудить финал!

#неходитедетивафрикугулять@drinkread

А я продолжаю исследовать кофе из разных регионов. В этот раз у меня казанские обжарщики «Нефть» @neft_roasters. Взяла Бразилию Серрадо для эспрессо, помол мелкий — для дрипа. По шкале Q-грейдеров от 1 до 100 — 80, т.е. хороший specialty кофе. Согласимся. Хороший. Про шкалу, кстати, нужно знать вот что: specialty начинается именно с 80. (В диапазоне 60-80 — commercial grade, типа Illy или Lavazza.)

Чем мне понравился этот кофе? Ровностью:) он такой хороший, ровный, не горький, действительно сладковатый и не кислит. Как мне почувствовалось. Из важных плюсов: есть на Озон по хорошей цене — 470 р. за 250 гр. Делала пока только в дрипе, для кемекса, мне кажется, мелковат. Но и производитель говорит, что, да, турка, машина, френч, гейзерная кофеварка да и просто кружка подойдут идеально. Про дрип ни слова, но я рискнула все равно. Понравилось. Очень мягкий, вкусный, по-хорошему незамысловатый кофе, который можно пить каждый день и получать удовольствие.

Когда закончится этот кофе, думаю заказать кого-то из этих ребят: Best Baked Coffee (СПб), Brew Me (Пермь) и BËRNIN (Тула). Обычно у меня пакетик 250 гр. уходит примерно за месяц, потому что… готовы? Точно?... Потому что я пью ещё и растворимый кофе (любимые Bushido и Little's с ромом или шоколадом).

#drinkcoffee@drinkread

1147. Колин Гувер «Все твои совершенства»

Я вообще сторонник идеи, что к книгам нельзя применять всякие такие фразы типа «это же не литература!», когда речь заходит о плохо написанной книге. Я считаю, что все есть литература, просто книги бывают плохими или хорошими, неудачными или удачными и т.д. Но, блин, Колин Гувер совершила невозможное!

Итак, под дверью занимающейся сексом пары встречаются их партнеры, которым они изменяют. Ожидаемо эти люди друг в друга влюбляются-женятся, но их счастью мешает невозможность иметь ребенка (да, эко пробовали, нет, в детдомах им отказали из-за давней судимости мужа). В общем, все становится очень плохо: секс только в овуляцию, чувство вины, отстраненность и так далее.

И вся эта сопливая пена переливается из пустого в порожнее. Все звучит как просто бесконечное нытье, в котором фактически движущий конфликт — это ржавый двигатель от «копейки» 72-года. В книге два временных пласта: как было хорошо раньше и как стало плохо сейчас, но фарш невозможно провернуть назад.

Но, наверное, не это бесит, а… тут я хотела сказать, что главный мужской образ, но в книге вообще все не получились. Постоянно ноющая жена, ее муж, который ведёт себя, как принц Чарминг из сказочных фантазий, мать главной героини — главзлодейка, которая должна показать все несправедливость того, что у ГГ нет детей, друзья, подруги, коллеги, сестры… кукольный театр с набором типичных амплуа. То есть по идее должна была получиться книга, наполненная узнаваемыми из жизни образами, а получился набор штампов, не имеющий никакого отношения к реальности.

И тут внимательный читатель может поддеть меня, мол, Настя, но ведь и не должна книга отражать реальность! И я, конечно, соглашусь, что не должна, но тогда я вообще не знаю, зачем (кроме гонорара) Колин Гувер это породила. Художественно плохо, идейно ещё хуже, хотя, казалось бы, куда уж. Остаётся надежда на подражание жизни, но и тут все плохо, потому что в жизни не может быть такого…такого…такого всего!

В общем, книга не удалась. По сравнению с ней даже бурда про адвоката хотя бы остросюжетное порево. Очень плохо. Чудовищно. Пойду посмотрю в сторону кринж фэнтези про фейри-профайлеров.

#кринжмарафон@drinkread

1109. Сергей Каменков-Павлов «Стрессэнергосбыт» 🇷🇺

Дивную коллекцию рассказов подкинула мне Лена @lenaisreading в рамках моего одиночного пикета флэшмоба, который я затеяла вместе с подругами по книжному делу. Напоминаю: я пришла и попросила посоветовать мне книги современных русскоязычных писателей, которые мне бы могли потенциально понравиться, чтобы я приобщилась всё-таки к современному литературному процессу, который происходит не только в Нигерии (лол).

Я не знаю, бывало ли у вас такое ощущение, когда беречься читать книгу и прямо с первых страниц понимаешь: вот это то, что мне надо! И сидишь, не можешь с лица стереть улыбку. Вот это про «Стрессэнергосбыт». И хоть аннотация и блербы обещают тревожное и мрачное, я отчего-то все время улыбалась: уж так хорошо все написано, уж так метко, уж так тонко… и в то же время толсто!

Что мы имеем? Сборник фантастических рассказов о том, что может случиться или случается прямо сейчас. Банкир умеет предсказывать сроки и возможность выплаты кредитов. Заключённый вышел из тюрьмы в дивный новый мир, где убивать — то, что надо. На Землю движется огромный астероид. Молодой учёный, считающий копейки, получает от своего «научного руководителя» несметные богатства в наследство. Где-то под Юпитером кто-то не может что-то поделить. И кто как не Достоевский даст возможность ввести единицу измерения стресса.

Когда я читаю о том, насколько все плохо в том мире, о котором говорит автор, мне становится тревожно не за мир, а за себя, потому что мне, как я уже сказала выше, было очень смешно. Да, мир рушится, да, происходит невероятная жуть и кошмар, но то, с какой лёгкостью и лишённой трагического пафоса веселостью об этом пишет Сергей Каменков-Павлов, подкупает. Наконец-то кто-то не рыдает! Примерно так я думала на протяжении всего чтения. И не просто не рыдает, а делает это со вкусом, хорошим чувством юмора, с пасхалками и отсылками, погружаться в которое одно удовольствие. (Да, я себя слышу, но я не отдала этот отзыв на аутсорс чатужпт, мамой клянусь.)

Я уже подумываю о том, чтобы начать планировать версию 2.0 своего флэшмоба:) но у меня ещё кое-что осталось. И всему свое время.

Тем временем я уже рассказывала о «Руках женщин моей семьи...» по совету Вали @booksinmyhands и «Его последних днях» по совету Юли @read_teach_crossstitch

1150. Ottessa Moshfegh "Lapvona" 🇺🇸

Lapvona размотала меня так же нещадно, как и остальные книги Мошфег. Есть в них что-то такое, что делает ее прозу неповторимой, как бы это подозрительно и заштампованно ни звучало.

В средневековой деревне Лапвона, которая выглядит то ли как Словакия, то ли славянские Балканы, то ли Закарпатье, то ли как галлюцинаторный сон, пастух-вегетарианец доедает своего коллегу, слепая ведьма вставляет себе глаза лошади, мальчик-калека попадает в семью лорда, а женщина с отрезанным языком зачала нового Иисуса. Все готовятся ко второму пришествию. Обычный средневековый вторник, одним словом.

Марек, 13-летний калека, сын нищего и богобоязненного пастуха совершил преступление, за которое вместо смерти, колодок или хотя бы доски позора, попал в качестве сына в дом местного лорда Виллиама, тщеславного альтернативно одаренного придурка, который любит поесть, выпить, придумывать глупые игры, а все остальное он не любит. Марек погружается в пучины разврата, где ему никто не рад.

И если кажется, что это в полной мере может описать динамику сюжета, то у меня для вас хорошие новости: это далеко не так. Книги Мошфег в принципе читаются так, словно картинки, на которые, чем дольше смотришь, тем они страшнее, вдруг оживают. Одна небольшая деталь следует за другой и вот уже изумрудные пастбища и невинные агнцы становятся размякшей грязью, в которой разлагаются трупы, вокруг черви, а любовь вдруг становится насилием, порожденным правом сильного.

С одной стороны рано или поздно читатель получает ответы на вопросы, а с другой — ему приходится гадать, куда же бесследно пропадают персонажи. Но всегда есть подсказка, ощущающаяся на всех уровнях: долго и счастливо никто тут не живёт, а любовь всегда имеет второе, очень некрасивое лицо. В Лапвоне есть все: и все смертные грехи, и все всадники апокалипсиса, а Мошфег — литературный Босх, у которого и ад, и рай — все едино.

#moshfegh@drinkread

Вчера я писала про вымышленную средневековую деревню Лапвону, а сегодня принесла два нонфика на средневековую тему. Оба стоят вашего времени, если интересует этот исторический период.

1069. Петер Франкопан «Первый крестовый поход. Зов с Востока»
Что мы помним или точно знаем о крестовых походах? Я помню только, что все это дело затеял Урбан II, а моя любимая история про крестовые походы — вот эта. Признаюсь честно, для меня этот период с точки зрения политики ограничивается тем, что примерно в этот период при Вильгельме Завоевателе (всегда в голове произношу это имя со страшным акцентом учительницы английского, которая в пятом классе нас мучила 1066-м годом) была проведена первая перепись в Англии (The Doomsday Book).

Петер Франкопан написал совершенно невероятную книгу, в которой буквально по минутам расписано все, что привело к Первому походу, как он проходил и к чему привел. Но самое крутое в ней то, что Франкопан развернул бинокль и теперь мы смотрим на Европу из Византии: что делал тогдашний император и почему для него Крестовый поход был интересен. И почему он очень сильно удивился, когда из-за трудностей перевода из Европы прибыла внушительная делегация разнообразно вооруженных паломников.

Веками латинские источники были каноном для изучения первого похода. В топку! Сказал Франкопан и показал совсем другое. Сложная, но очень интересная книга.

1072. Фрэнсис и Джозеф Гис «Жизнь в средневековом замке»
А теперь отвлечемся от глобальных геополитических пертурбаций и заглянем в обычный средневековый замок: кто там всё-таки сколько раз мылся, что ел, как развлекался.

Одно время меня захватила компульсия и я ездила по всем замкам, до которых могла добраться. Пару раз это были исключительно поездки по замкам Австрии между Грацем и Зальцбургом. Многие из них сейчас — просто руины в частной собственности, к которым нельзя подойти. Какие-то стали музеями, отелями, ресторанами и т.д. на что хватило фантазии и денег у владельцев. Но с бытовой точки зрения меня поразил однажды Предъямский град на западе Словении, встроенный прямо в гору. В этом замке экскурсионная программа построена так, чтобы гости могли полностью насладиться именно бытом.

Вот и в книге Гисов все посвящено быту, разве что за основу взяты не просто некий условный средневековый замок, а самый конкретный замок Чепстоу в Англии, однако даже такой единичный пример позволяет в целом проследить общее между жизнью всех благородных и их слуг, живших в самых разных местах Европы.

А в комментариях я добавила несколько фотографий из моих замковых путешествий. Найти Предъямский замок точно не составит труда.

#nonfiction@drinkread

​Когда в прошлом году я решила, что откладывать диссертацию нельзя, и начала искать научного руководителя, я разрывалась между двумя регионами: Нигерией и… Индией. Я полюбила индийскую литературу не сразу, но когда это чувство пришло, меня уже было не остановить, поэтому когда Наташа @osoypalabras после неудачного опыта с Гошем попросила посоветовать что-то классное индийское, я сказала: say no more, my friend! И вытащила из закромов The Watchtower “Narcopolis” Джита Тайила. Что вытащили все остальные – в нашей подборке.

Дарья, Бесконечные истории
Давид Хименес «Дурман востока»
Журналист Давид Хименес отправляется в путешествие по Юго-Восточной Азии вслед за писателями. Индия — это Редьярд Киплинг: он родился в Бомбее, получил образование в Англии и в 16 лет вернулся в Лахор. Хименес пишет об Индии времен Киплинга и о современном Пакистане, которому в 1947-м отошел Лахор. Мы увидим музей, который Киплинг упоминал в романе «Ким», услышим голос девушки, которая танцует на знаменитом Алмазном рынке и узнаем, как «Книга джунглей» связана с пансионом в Англии.

Мария, Машины книжки
Викрам Сет «Достойный жених»
Эта грандиозная сага описывает жизнь четырёх индийских семей на фоне исторических событий. В основе романа - рассказ о Лате Мера и её поисках подходящего мужа. Через связи с Мера мы узнаём и другие семьи, принадлежащие к разным классам и религиям, что позволяет автору показать многие аспекты жизни Индии. Считается, что Лата —символ страны, которая ищет свободы, но пока не может освободиться от привычных оков бывшей колонии.

Катерина, Недофилолог про книги
Арундати Рой «Бог мелочей»
Лирико-психологический роман с чертами семейной саги и социальной драмы. Действие разворачивается в Индии 1960-х годов. Через фрагментарное повествование и поэтичный язык раскрывается история близнецов Эсты и Рахель, чьи жизни определяет трагедия детства. На фоне южноиндийского колорита роман поднимает темы кастовой дискриминации, любви и памяти. Рой мастерски соединяет интимное с социальным, мелкое — с судьбоносным.

Наталья, Следующая история
Амита Траси «Небо цвета надежды»
У Мукаты божественное предназначение: она — потомственная девадаси.
Но в современной Индии это не прекрасное служение божествам с таинственными ритуалами и танцами, а богатая индустрия работорговли и проституции.
Трагичная история рассказана двумя голосами. Тара — благополучие и совесть, она разыскивает лучшую подругу, которая пропала много лет назад.
Муката — покорность и боль, она обитает на самом дне мрака, в грязи и насилии, и ухватится она может только за небо.

Надя, Интеллигентка Гадова
Антонио Табукки «Индийский ноктюрн»
Роман-мираж о путешествии, в течение которого понимаешь что «ты — кто-то другой». Европеец едет в Индию в поисках пропавшего друга, он вооружен путеводителем и имеет твердые правила, вроде того, что не следует оставаться в отелях больше, чем на одну ночь.
Из Бомбея в Мадрас, мимо Мангалура в Гоа, вокзалы, такси, автобусы, странные попутчики и беседы, читатель переносится в символическое пространство и время.

Лиза, Птица-чтица
Бану Муштак "Heart lamp"
Быть женщиной тяжело — не новый, но неизменно печальный факт. Быть женщиной в мусульманской общине на юге Индии — во много раз тяжелее, уверяет читателя сборник рассказов «Heart Lamp»: приходится лавировать между общественными установками и религиозными условностями, многочисленными детьми и девушками, на которых с такой охотой смотрит супруг. Погружение в быт семей Карнатаки происходит и за счет языка: оригинальный текст написан на языке каннада, и некоторые слова сохранены без перевода.

Настя, Drinkcoffee.Readbooks
Jeet Thayil "Narcopolis"
Густой, как опиумный дым, роман о Бомбее 70-х — городе, где всё смешано: наркотики и мистика, боль и нежность, падение и поэзия. Здесь говорят, как дышат: обрывками, с красотой, от которой захватывает дыхание. Это не просто история о зависимости — это погружение в забытый мир, где даже самые потерянные звучат как пророки. Джит Тайил — бывший зависимый, мастер слова и поэт, который пишет великолепную прозу.

​1151. Zaynab Alkali "The Stillborn" 🇳🇬

Зайнаб Алкали – ещё одна важнейшая писательница Нигери, но в отличие от Флоры Нвапы и Бучи Эмечеты, обе игбо, Алкали родом с мусульманского севера страны, а ее родной язык – хауса, хотя по национальности она канури. Знаю, страшные слова. Хауса – это этническая группа на западе Африки, исповедующая ислам, язык хауса – это их язык. Игбо – одна из самых многочисленных этнических групп в Нигерии. Канури – тоже этническая группа, исповедуют ислам.

Ли 13 лет, она бойкая, смелая, мечтательная, готовая ввязаться в любую авантюру и претерпеть непременно последующее за этим наказание. Она хочет жить в городе, учиться, но планы рушатся, когда Ли влюбляется, выходит замуж, а муж оставляет ее, отправившись в город без нее. Нет, он не бросил Ли. Он просто пропал – был и не стало. Через четыре года она решается поехать к нему и не ждать больше у моря погоды, но и здесь всё идёт не по плану…

С одной стороны The Stillborn (1984) очень похожа на Sin is a Puppy That Follows You Home Баларабы Рамат Якубу, а с другой – эта книга художественно более яркая и насыщенная. Сюжет здесь имеет важное значение, но важнее всего – внутренний мир Ли, метафора мертворождённости, поиск себя в патриархальной системе, где голоса женщин игнорируются. История Ли – это и история целеустремленности, и в то же время терпения и верности традициям даже через боль, унижение и слезы.

Финальное решение Ли, которым завершается этот небольшой роман, это не смирение и примирение, это жалость, это сила, которую будет сложно понять, это отсутствие мечты, потому что в конце, когда уже будучи взрослой женщиной, она понимает, что в ее жизни не осталось ничего, за что нужно бороться так же сильно, как за возможность учиться и работать. Ли – бунтарка, смелая и яркая, но все же верная миру, в котором воспитали. Как и в книгах других нигерийских писательниц первого и второго поколения (начиная с Флоры Нвапы и заканчивая периодом около конца 90-х), Алкали говорит о том, что, да, женщины должны быть услышаны, но как пойти дальше, не ломая то, что они всё-таки считают своим, пока неизвестно.

Мертворождёнными могут быть не только дети, но и мечты. Мечта Ли — построить жизнь, основанную на взаимоуважении и личной свободе — оказывается «мертворожденной» в буквальном и метафорическом смысле. Таким образом, название романа функционирует как многоуровневая метафора: оно отсылает не только к неудавшемуся материнству, но и к утрате женских надежд, разрушенных системой.
И если кому-то покажется, что развязка похожа на индийское кино, то остановитесь и подумайте ещё чуть-чуть.

#неходитедетивафрикугулять@drinkread