В наше время дружба – это настоящая магия. В том смысле, что она буквально предстаёт для многих чем-то физически невозможным. То ли выдумкой, то ли забытым искусством, то ли устаревшим названием для всем понятного социального контракта.
Проблема проявляется не столько в том, как устроено личное общение, сколько в том, какой вокруг него разворачивается дискурс. В среднем в речах современных людей друзья – это какие-то сборники нелепых историй, смешных неудач и очевидно неверных жизненных решений. Цинизм таких рассказов сглаживается эксклюзивно положительным отношением говорящего, которое основано на… А на чем?
Если Аристотель мечтал о дружбе на основании глубинного уважения к личностным качествам другого, которое закладывает основу для совместного совершенствования, то современная дружба происходит вопреки всему этому. И уже это «вопреки» романтизируется. Дружат сегодня не потому, что в ком-то обнаружили удивительное стремление к справедливости или дивную открытость ума. Скорее потому, что чья-то несправедливость играет на руку, а ум достаточно закрыт, чтобы быть удобным.
Вместо обоюдного совершенствования друзья современного типа разве что совместно решаются на авантюры, глупят и дают волю злорадству в перемывании чьих-либо костей. Современный друг – это в лучшем такой наперсник, которому под тем или иным предлогом выгружается информационный шум и эмоциональный мусор. И уже с этой невоздержанности начинается порочный круг, поскольку, приняв на себя эту ношу, остается только передать её дальше по цепочке. В конце концов, как часто случается, чтобы некто просто так восхитился личностными качествами своего друга, а не пересказал его курьезную историю?
Возможно, отсюда и проистекает характерная двойственность: с одной стороны, сегодня мы сталкиваемся с достаточно высокой открытостью того, что кажется приватными закоулками чужой души; с другой стороны, открытость соседствует с хрупкостью такого контакта, угрозой которому становится даже какая-нибудь мелочь, вроде невовремя прочитанного сообщения. Наверно, лучшее, что современный человек может заметить в своих друзьях – это их социальный статус. Да и то, если упоминание этого статуса намекает на собственную статусность.
Друг в современном смысле – это всё чаще одомашненный недоброжелатель. Тот, кто в других обстоятельствах и без воздействия контингентных факторов не снискал бы достаточного уважения или интереса, чтобы эта самая дружба состоялась. Тот, с кем подписывается социальный контракт, становящийся чуть ли не единственной преградой для экзистенциальной вражды или предельной индифферентности.
Такая дружба – это своего рода взятие под контроль потенциально конфликтного взаимодействия. Неудивительно, что троп «он мне сразу не понравился» одинаково успешно применяется и к противнику, и к ближайшему товарищу, с которым случилось вышеописанное «вопреки». Не менее симптоматично и то, что принципиальным доказательством дружбы может счесться возможность услышать от друга то, что «нельзя прощать, если бы это сказал кто-то другой».
Концепции дружбы в духе Аристотеля как раз-таки исключают социальный контракт – в них нет гарантии протекционизма или безусловной поддержки. Такие формы дружбы подразумевают страшную для современности вещь – дружба может быть обязывающей и неудобной. Ведь способность быть другом, а не только одомашненным недоброжелателем – это то, что развивается в первую очередь лично и за занавесом неведения, то есть вне подсчета выгод и издержек от социальных взаимодействий в наличествующем обществе.
Эти же концепции подразумевают установление общих целей, которые не закрываются только на основании конвенции. Например, такой целью может быть стремление быть достойным человеком. Возможность для дружбы в несовременном смысле этого слова открывается тогда, когда такому стремлению одновременно достает и щедрости, чтобы оно не замыкалось на одном индивиде, и требовательности, чтобы другой человек не выступал простым ресурсом от которого можно взять по способностям, какими бы они ни были.
В наше время дружба – это настоящая магия. В том смысле, что она буквально предстаёт для многих чем-то физически невозможным. То ли выдумкой, то ли забытым искусством, то ли устаревшим названием для всем понятного социального контракта.
Проблема проявляется не столько в том, как устроено личное общение, сколько в том, какой вокруг него разворачивается дискурс. В среднем в речах современных людей друзья – это какие-то сборники нелепых историй, смешных неудач и очевидно неверных жизненных решений. Цинизм таких рассказов сглаживается эксклюзивно положительным отношением говорящего, которое основано на… А на чем?
Если Аристотель мечтал о дружбе на основании глубинного уважения к личностным качествам другого, которое закладывает основу для совместного совершенствования, то современная дружба происходит вопреки всему этому. И уже это «вопреки» романтизируется. Дружат сегодня не потому, что в ком-то обнаружили удивительное стремление к справедливости или дивную открытость ума. Скорее потому, что чья-то несправедливость играет на руку, а ум достаточно закрыт, чтобы быть удобным.
Вместо обоюдного совершенствования друзья современного типа разве что совместно решаются на авантюры, глупят и дают волю злорадству в перемывании чьих-либо костей. Современный друг – это в лучшем такой наперсник, которому под тем или иным предлогом выгружается информационный шум и эмоциональный мусор. И уже с этой невоздержанности начинается порочный круг, поскольку, приняв на себя эту ношу, остается только передать её дальше по цепочке. В конце концов, как часто случается, чтобы некто просто так восхитился личностными качествами своего друга, а не пересказал его курьезную историю?
Возможно, отсюда и проистекает характерная двойственность: с одной стороны, сегодня мы сталкиваемся с достаточно высокой открытостью того, что кажется приватными закоулками чужой души; с другой стороны, открытость соседствует с хрупкостью такого контакта, угрозой которому становится даже какая-нибудь мелочь, вроде невовремя прочитанного сообщения. Наверно, лучшее, что современный человек может заметить в своих друзьях – это их социальный статус. Да и то, если упоминание этого статуса намекает на собственную статусность.
Друг в современном смысле – это всё чаще одомашненный недоброжелатель. Тот, кто в других обстоятельствах и без воздействия контингентных факторов не снискал бы достаточного уважения или интереса, чтобы эта самая дружба состоялась. Тот, с кем подписывается социальный контракт, становящийся чуть ли не единственной преградой для экзистенциальной вражды или предельной индифферентности.
Такая дружба – это своего рода взятие под контроль потенциально конфликтного взаимодействия. Неудивительно, что троп «он мне сразу не понравился» одинаково успешно применяется и к противнику, и к ближайшему товарищу, с которым случилось вышеописанное «вопреки». Не менее симптоматично и то, что принципиальным доказательством дружбы может счесться возможность услышать от друга то, что «нельзя прощать, если бы это сказал кто-то другой».
Концепции дружбы в духе Аристотеля как раз-таки исключают социальный контракт – в них нет гарантии протекционизма или безусловной поддержки. Такие формы дружбы подразумевают страшную для современности вещь – дружба может быть обязывающей и неудобной. Ведь способность быть другом, а не только одомашненным недоброжелателем – это то, что развивается в первую очередь лично и за занавесом неведения, то есть вне подсчета выгод и издержек от социальных взаимодействий в наличествующем обществе.
Эти же концепции подразумевают установление общих целей, которые не закрываются только на основании конвенции. Например, такой целью может быть стремление быть достойным человеком. Возможность для дружбы в несовременном смысле этого слова открывается тогда, когда такому стремлению одновременно достает и щедрости, чтобы оно не замыкалось на одном индивиде, и требовательности, чтобы другой человек не выступал простым ресурсом от которого можно взять по способностям, какими бы они ни были.
BY здесь были драконы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Founder Pavel Durov says tech is meant to set you free These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Ukrainian forces have since put up a strong resistance to the Russian troops amid the war that has left hundreds of Ukrainian civilians, including children, dead, according to the United Nations. Ukrainian and international officials have accused Russia of targeting civilian populations with shelling and bombardments.
from sg
