Ну вот между прочим, несмотря на все беспросветные истории, в пятницу прислали аж три вопроса о том, хочу ли я второго ребёнка/сколько детей хочу/пойду ли за вторым. Народ всё ещё в меня верит!
Но очень зря, потому что я, конечно, не хочу никакого второго ребёнка — порой мне кажется, что и один-то уже чересчур.
Почему-то, когда я об этом сообщаю, кому-нибудь обязательно надо сказать: “Ну это ты сейчас так говоришь!”. Не надо меня переубеждать, пожалуйста, я и потом тоже так скажу.
Вера мой единственный и заключительный ребёнок. И вот почему.
Я не готова к одной ещё беременности. С Верой всё прошло, в целом, неплохо, но нет, я не считаю, что это было “моё лучшее время”, “моя самая красивая фигура” и всё такое. Антибиотики мне успешно воссоздали токсикоз, и спасибо, больше как-то не хочется. Мне не понравились огромный живот, отёки, непонятная сыпь, кровь из носа, инопланетные пинки, неповоротливость слона и смотреть на стройных девушек в скинни-джинсах. Один раз ещё ничего, но опять?
Я не готова к ещё одним родам. Они тоже прошли хорошо — если это вообще можно сказать о процессе, когда несколько часов ты испытываешь сильнейшие физические страдания, теряешь некоторое количество крови, а потом несколько недель не можешь сидеть. В первый раз мне как бы повезло, но нет никаких гарантий, что это повторится, и проверять как-то не хочется.
Я не готова к ещё одному младенцу, не готова снова кормить грудью, бояться сломать ему нечаянно шею, просыпаться бесконечное количество раз, бесконечно укачивать, пережидать колики, выкладывать кого-то на животик и менять по миллиону подгузников в день.
Я не готова сочетать младенца с ещё одним ребёнком — я вообще не очень представляю, как это возможно, если даже один младенец когда-то вверг меня в ужас. Как сочетать беременность и ещё одного ребёнка, тоже сложно понять — да, я знаю, что миллионы женщин так делают, но у меня просто коротит в мозгу, когда я пытаюсь представить себя в такой ситуации.
Я не готова менеджерить сразу двоих, следить, чтобы оба два не убились, разбираться с ревностью, вести дипломатические переговоры, покупать по две пары дорогущих кроссовок.
Я не считаю, что родить ещё ребёнка - это гарантия того, что у Веры “всегда будет близкий человек”, потому что полно примеров, когда братья и сëстры общаются раз в год.
Нет. Просто нет.
Ну подожди — скажете вы — это ты сейчас так говоришь! Может, ещё через несколько лет станет легче, Вера станет уже совсем человеком, и тебе снова захочется милоты и няшных складочек.
Но дело в том, что, даже если чисто теоретически меня и правда вдруг проймёт и я захочу ещё одного милого младенчика, по моим меркам будет уже поздновато. Весной мне будет 33 года, прибавим ещё несколько лет, чтобы Вера научилась разговаривать, читать и греть себе еду, а я бы соскучилась по той самой макушке (которая, к слову, у Веры ничем и не пахла). Если я сейчас уже разваливаюсь, то ближе к сорока весь этот бейби-марафон может стать для меня фатальным.
Я понимаю людей, которые хотят вторых, погодков, возвращения няшной милоты, совместных игр и большую семью. Но лично мне уже достаточно.
Если я и пойду за вторым, то максимум за вторым багетом в магазин.
И предвкушая ваш вопрос: Алексей иногда заявлял, что "нужно завести второго хрюка, чтобы было в два раза веселее! " ровно до того момента, пока не стал ночевать с Верой и тоже вставать по 250 раз.
Ну вот между прочим, несмотря на все беспросветные истории, в пятницу прислали аж три вопроса о том, хочу ли я второго ребёнка/сколько детей хочу/пойду ли за вторым. Народ всё ещё в меня верит!
Но очень зря, потому что я, конечно, не хочу никакого второго ребёнка — порой мне кажется, что и один-то уже чересчур.
Почему-то, когда я об этом сообщаю, кому-нибудь обязательно надо сказать: “Ну это ты сейчас так говоришь!”. Не надо меня переубеждать, пожалуйста, я и потом тоже так скажу.
Вера мой единственный и заключительный ребёнок. И вот почему.
Я не готова к одной ещё беременности. С Верой всё прошло, в целом, неплохо, но нет, я не считаю, что это было “моё лучшее время”, “моя самая красивая фигура” и всё такое. Антибиотики мне успешно воссоздали токсикоз, и спасибо, больше как-то не хочется. Мне не понравились огромный живот, отёки, непонятная сыпь, кровь из носа, инопланетные пинки, неповоротливость слона и смотреть на стройных девушек в скинни-джинсах. Один раз ещё ничего, но опять?
Я не готова к ещё одним родам. Они тоже прошли хорошо — если это вообще можно сказать о процессе, когда несколько часов ты испытываешь сильнейшие физические страдания, теряешь некоторое количество крови, а потом несколько недель не можешь сидеть. В первый раз мне как бы повезло, но нет никаких гарантий, что это повторится, и проверять как-то не хочется.
Я не готова к ещё одному младенцу, не готова снова кормить грудью, бояться сломать ему нечаянно шею, просыпаться бесконечное количество раз, бесконечно укачивать, пережидать колики, выкладывать кого-то на животик и менять по миллиону подгузников в день.
Я не готова сочетать младенца с ещё одним ребёнком — я вообще не очень представляю, как это возможно, если даже один младенец когда-то вверг меня в ужас. Как сочетать беременность и ещё одного ребёнка, тоже сложно понять — да, я знаю, что миллионы женщин так делают, но у меня просто коротит в мозгу, когда я пытаюсь представить себя в такой ситуации.
Я не готова менеджерить сразу двоих, следить, чтобы оба два не убились, разбираться с ревностью, вести дипломатические переговоры, покупать по две пары дорогущих кроссовок.
Я не считаю, что родить ещё ребёнка - это гарантия того, что у Веры “всегда будет близкий человек”, потому что полно примеров, когда братья и сëстры общаются раз в год.
Нет. Просто нет.
Ну подожди — скажете вы — это ты сейчас так говоришь! Может, ещё через несколько лет станет легче, Вера станет уже совсем человеком, и тебе снова захочется милоты и няшных складочек.
Но дело в том, что, даже если чисто теоретически меня и правда вдруг проймёт и я захочу ещё одного милого младенчика, по моим меркам будет уже поздновато. Весной мне будет 33 года, прибавим ещё несколько лет, чтобы Вера научилась разговаривать, читать и греть себе еду, а я бы соскучилась по той самой макушке (которая, к слову, у Веры ничем и не пахла). Если я сейчас уже разваливаюсь, то ближе к сорока весь этот бейби-марафон может стать для меня фатальным.
Я понимаю людей, которые хотят вторых, погодков, возвращения няшной милоты, совместных игр и большую семью. Но лично мне уже достаточно.
Если я и пойду за вторым, то максимум за вторым багетом в магазин.
И предвкушая ваш вопрос: Алексей иногда заявлял, что "нужно завести второго хрюка, чтобы было в два раза веселее! " ровно до того момента, пока не стал ночевать с Верой и тоже вставать по 250 раз.
Теперь и в его жизни достаточно веселья.
BY XX-files: фертильные материалы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips.
from sg
