Gauga записали лучший альбом в карьере, глубокий и тяжелый. И дают концерт в WERK — завтра, 8 ноября
Читал воспоминания одного актера, который всегда улыбается. «В детстве меня интересовали фильмы про Фантомаса и пистолет с фонариком: нажал кнопочку — лампочка зажигается». Юность он пропустил. Но очевидно, что фантазера увлекали прогулки на холодном ветру и секс.
Ничего не скажешь: секс — вещь интересная, затягивает. Многих и после нарастания годовых колец не отпускают его то леденящие, то жаркие объятья. Никогда не забуду глаза моего шестидесятилетнего собеседника при вопросе о том, есть ли секс в его возрасте. Я понял, что есть. И что он, скорее всего, не такой, как я его знаю. И со временем люди перестают о нем говорить и начинают молчать. Так произошло и с нашими героями.
Возможно, в детстве Оскар Юнусов из группы Gauga обтесывал словесные конструкции о своем аналоге пистолета с фонариком (лего? бабки, оставшиеся от холодца? лук со стрелами, изготовленный дедушкой?) и Фантомаса (Шурале? Сак-Сок? Поросенок Петр?). Оскар же, которого мы знаем, бил по струнам в ритме пылающего сердца и пульсирующей простаты.
Однако, если долго целоваться на холодном ветру, то обветриваются губы. А ветер крепчал. Глядишь — а кругом уже один лед. О том и альбом Alisa. И первая песня Boz, спетая людьми, которые помудрели, многое перечувствовали, во многом разочаровались и теперь смотрят вокруг в поисках точки опоры, чтобы, если не перевернуть землю, то хотя бы поупражняться перед решительным моментом. А упражняться они будут, тягаясь с водной стихией, как царь обезьян Сунь Укун, который мог выпить море через соломинку, как коктейль. Кто кого — бескрайняя вода нас или мы ее?
Расстилаются гитарные текстуры, как моллюски расправляют складки и бьют щупальцами барабанные трели, на секунду появляется призрак Джона Фрущанте, чтобы исполнить гитарное арпеджио, по ошибке не вошедшее в альбом Californication. Как море меняется до неузнаваемости с погодой, так группа меняет краски и размеры — при этом картина остается минималистичной и холодной. Инструменты подпрыгивают, как волны, переругиваются, как моряки перед авралом, но за плечами у них — пустота. Если корабль потонет прямо сейчас, в наполненной жизнью соленой толще их будет ждать только отсутствие жизни — ни одна рыба не приплывет спасать замерзающих музыкантов. Легче научиться выпивать море и рвать его на куски, чем ждать столкновения Титаника со льдиной. Если реальность меняет правила, то и мы будем играть по собственным.
Так решила группа Gauga и с таким настроем плывет дальше с «Ношей» на плечах (Yök). Точнее, сначала марширует, потом едет на верблюдах, потом на ослах, потом крутится на головокружительной карусели, потом лежит в кустах, отходя от аттракциона и выблевывая остатки души, наконец, движение переносится в воображение и средства передвижения становятся совершенно фантастическими и все летит в пучину бэдтрипа. Или дурного сна, от которого не проснуться.
Ритм песни, а вместе с ним вся аранжировка, меняются быстрее, чем я успеваю об этом писать: бедуинский инди-рок сменяется пост-металом, а арктикманкизкор — акустикой с налетом пси-фолка. Для чего же все это понадобилось — сначала медленно ведем Титаник через пустынную гладь холодного моря, а потом пересаживаемся на психоделический, безумный ковер-самолет? Борьба со стихией прокачала кунг-фу героев, но не принесла ответов. И череда акустических декораций — суть муки эмоциональной лихорадки. В том, что тают льды, виновата не стихия, а люди, пробившие озоновый слой своими пердящими заводами по производству пластмассовых кукол и кассетных бомб. Через озоновые дыры видно черный космос.
Gauga записали лучший альбом в карьере, глубокий и тяжелый. И дают концерт в WERK — завтра, 8 ноября
Читал воспоминания одного актера, который всегда улыбается. «В детстве меня интересовали фильмы про Фантомаса и пистолет с фонариком: нажал кнопочку — лампочка зажигается». Юность он пропустил. Но очевидно, что фантазера увлекали прогулки на холодном ветру и секс.
Ничего не скажешь: секс — вещь интересная, затягивает. Многих и после нарастания годовых колец не отпускают его то леденящие, то жаркие объятья. Никогда не забуду глаза моего шестидесятилетнего собеседника при вопросе о том, есть ли секс в его возрасте. Я понял, что есть. И что он, скорее всего, не такой, как я его знаю. И со временем люди перестают о нем говорить и начинают молчать. Так произошло и с нашими героями.
Возможно, в детстве Оскар Юнусов из группы Gauga обтесывал словесные конструкции о своем аналоге пистолета с фонариком (лего? бабки, оставшиеся от холодца? лук со стрелами, изготовленный дедушкой?) и Фантомаса (Шурале? Сак-Сок? Поросенок Петр?). Оскар же, которого мы знаем, бил по струнам в ритме пылающего сердца и пульсирующей простаты.
Однако, если долго целоваться на холодном ветру, то обветриваются губы. А ветер крепчал. Глядишь — а кругом уже один лед. О том и альбом Alisa. И первая песня Boz, спетая людьми, которые помудрели, многое перечувствовали, во многом разочаровались и теперь смотрят вокруг в поисках точки опоры, чтобы, если не перевернуть землю, то хотя бы поупражняться перед решительным моментом. А упражняться они будут, тягаясь с водной стихией, как царь обезьян Сунь Укун, который мог выпить море через соломинку, как коктейль. Кто кого — бескрайняя вода нас или мы ее?
Расстилаются гитарные текстуры, как моллюски расправляют складки и бьют щупальцами барабанные трели, на секунду появляется призрак Джона Фрущанте, чтобы исполнить гитарное арпеджио, по ошибке не вошедшее в альбом Californication. Как море меняется до неузнаваемости с погодой, так группа меняет краски и размеры — при этом картина остается минималистичной и холодной. Инструменты подпрыгивают, как волны, переругиваются, как моряки перед авралом, но за плечами у них — пустота. Если корабль потонет прямо сейчас, в наполненной жизнью соленой толще их будет ждать только отсутствие жизни — ни одна рыба не приплывет спасать замерзающих музыкантов. Легче научиться выпивать море и рвать его на куски, чем ждать столкновения Титаника со льдиной. Если реальность меняет правила, то и мы будем играть по собственным.
Так решила группа Gauga и с таким настроем плывет дальше с «Ношей» на плечах (Yök). Точнее, сначала марширует, потом едет на верблюдах, потом на ослах, потом крутится на головокружительной карусели, потом лежит в кустах, отходя от аттракциона и выблевывая остатки души, наконец, движение переносится в воображение и средства передвижения становятся совершенно фантастическими и все летит в пучину бэдтрипа. Или дурного сна, от которого не проснуться.
Ритм песни, а вместе с ним вся аранжировка, меняются быстрее, чем я успеваю об этом писать: бедуинский инди-рок сменяется пост-металом, а арктикманкизкор — акустикой с налетом пси-фолка. Для чего же все это понадобилось — сначала медленно ведем Титаник через пустынную гладь холодного моря, а потом пересаживаемся на психоделический, безумный ковер-самолет? Борьба со стихией прокачала кунг-фу героев, но не принесла ответов. И череда акустических декораций — суть муки эмоциональной лихорадки. В том, что тают льды, виновата не стихия, а люди, пробившие озоновый слой своими пердящими заводами по производству пластмассовых кукол и кассетных бомб. Через озоновые дыры видно черный космос.
BY Казанализация
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into."
from sg
