Князь Процент

47 лет назад скончался Владимир Набоков. Посему вот вам очередная часть выпуска, посвященного его переводу «Алисы в Стране чудес».

Перечитываем классиков и современников

Эпизод второй. Проза и драматургия Владимира Набокова 1921–1923 годов

Выпуск седьмой. «Аня в Стране чудес» (перевод повести Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес»)

Часть четвертая. Еще немного пародий

Как мы установили, набоковский перевод «Алисы в Стране чудес» выполнен в традициях дореволюционных переводов на русский, поэтому для него характерны русификация имен и сопутствующие ей пародии на известные русскоязычные тексты. Некоторые из этих пародий весьма остроумны, хотя в ряде случаев Набоков взял за основу те же стихи, что и авторы более ранних переводов повести Кэрролла.

Во второй половине «Ани в Стране чудес» В. В. сохранил эту тенденцию. Например, Поликсена Соловьёва в более раннем, чем набоковский, переводе заменила кэрролловскую пародию на стихотворение Джейн Тейлор «Звезда» («Ты мигай, звезда ночная!»{1}) собственной пародией на знаменитого «Чижика-пыжика»:

Рыжик, рыжик, где ты был?

Где ты шляпку позабыл? <…>

Мерил шляпок я сто две, –

Ни одной на голове{2}.

Набоков тоже заменил чижика-пыжика на некоего рыжика, что особенно забавно в контексте утверждения Веры Набоковой о том, будто ее супруг не читал русских переводов Кэрролла ни до, ни после работы над собственным{3}:

Рыжик, рыжик, где ты был?

На полянке дождик пил?

Выпил каплю, выпил две,

Стало сыро в голове!{4}

Примеру Поликсены Соловьёвой Набоков последовал и при замене объекта пародии в главе 10. Кэрролл пародировал дидактическое стихотворение Исаака Уоттса «Лентяй» («Это голос лентяя. Вот он застонал…»), хотя исследователи усматривали в начале стиха Кэрролла («Это голос Омара. Вы слышите крик?») отсылку к 12-му стиху второй главы библейской Песни Песней («…время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей…»){5}.

Соловьёва для аналогичной цели выбрала «Песнь о вещем Олеге»:

…Как ныне сбирается гордый Омар

Одеться на зависть омарам,

И, лучшую выбрав из праздничных пар,

Прическу он делает с жаром <…>

Совсем наш нарядный Омар ошалел

От водного пенного гула,

В волнах заметался и вдруг проглядел,

Как сзади подкралась Акула.

– Ты сам говорил: я тебе не страшна, –

И тихо Омара сглотнула она{6}.

А вот что получилось у Набокова:

Как дыня, вздувается вещий Омар.

«Меня, – говорит он, – ты бросила в жар;

Ты кудри мои вырываешь и ешь,

Осыплю я перцем багровую плешь».

Омар! Ты порою смеешься, как еж,

Акулу акулькой с презреньем зовешь;

Когда же и вправду завидишь акул,

Ложишься ничком под коралловый стул{7}.

Тем самым можно поставить под сомнение вышеприведенное утверждение Веры Евсеевны. Маловероятно, чтобы человек, который не читал переводов «Алисы в Стране чудес», раз за разом из всего многообразия русскоязычных стихов выбирал те же объекты пародий, что и его предшественники.

Завершая разговор о набоковской «Ане в Стране чудес», стоит отметить, что первый англоязычный роман В. В. «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» содержит немало перекличек с повестью Кэрролла. Например, в пятой главе один из персонажей поглаживает «…нежно­-голубую кошку с серовато-зелеными очами, возникшую неизвестно откуда…»{8}, каковое возникновение заставляет вспомнить Чеширского Кота.

Финал же «Подлинной жизни…», по мнению Сьюзен Фромберг, является сознательным эхом последней сцены «Алисы в Стране чудес», где Алиса рассказывает свой сон сестре, которая засыпает и видит тот же сон{9}.

www.group-telegram.com/sg/knyazprocent.com/1591

225 viewsКнязь Процент, Jul 2 at 17:31

47 лет назад скончался Владимир Набоков. Посему вот вам очередная часть выпуска, посвященного его переводу «Алисы в Стране чудес».

Перечитываем классиков и современников

Эпизод второй. Проза и драматургия Владимира Набокова 1921–1923 годов

Выпуск седьмой. «Аня в Стране чудес» (перевод повести Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес»)

Часть четвертая. Еще немного пародий

Как мы установили, набоковский перевод «Алисы в Стране чудес» выполнен в традициях дореволюционных переводов на русский, поэтому для него характерны русификация имен и сопутствующие ей пародии на известные русскоязычные тексты. Некоторые из этих пародий весьма остроумны, хотя в ряде случаев Набоков взял за основу те же стихи, что и авторы более ранних переводов повести Кэрролла.

Во второй половине «Ани в Стране чудес» В. В. сохранил эту тенденцию. Например, Поликсена Соловьёва в более раннем, чем набоковский, переводе заменила кэрролловскую пародию на стихотворение Джейн Тейлор «Звезда» («Ты мигай, звезда ночная!»{1}) собственной пародией на знаменитого «Чижика-пыжика»:

Рыжик, рыжик, где ты был?

Где ты шляпку позабыл? <…>

Мерил шляпок я сто две, –

Ни одной на голове{2}.

Набоков тоже заменил чижика-пыжика на некоего рыжика, что особенно забавно в контексте утверждения Веры Набоковой о том, будто ее супруг не читал русских переводов Кэрролла ни до, ни после работы над собственным{3}:

Рыжик, рыжик, где ты был?

На полянке дождик пил?

Выпил каплю, выпил две,

Стало сыро в голове!{4}

Примеру Поликсены Соловьёвой Набоков последовал и при замене объекта пародии в главе 10. Кэрролл пародировал дидактическое стихотворение Исаака Уоттса «Лентяй» («Это голос лентяя. Вот он застонал…»), хотя исследователи усматривали в начале стиха Кэрролла («Это голос Омара. Вы слышите крик?») отсылку к 12-му стиху второй главы библейской Песни Песней («…время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей…»){5}.

Соловьёва для аналогичной цели выбрала «Песнь о вещем Олеге»:

…Как ныне сбирается гордый Омар

Одеться на зависть омарам,

И, лучшую выбрав из праздничных пар,

Прическу он делает с жаром <…>

Совсем наш нарядный Омар ошалел

От водного пенного гула,

В волнах заметался и вдруг проглядел,

Как сзади подкралась Акула.

– Ты сам говорил: я тебе не страшна, –

И тихо Омара сглотнула она{6}.

А вот что получилось у Набокова:

Как дыня, вздувается вещий Омар.

«Меня, – говорит он, – ты бросила в жар;

Ты кудри мои вырываешь и ешь,

Осыплю я перцем багровую плешь».

Омар! Ты порою смеешься, как еж,

Акулу акулькой с презреньем зовешь;

Когда же и вправду завидишь акул,

Ложишься ничком под коралловый стул{7}.

Тем самым можно поставить под сомнение вышеприведенное утверждение Веры Евсеевны. Маловероятно, чтобы человек, который не читал переводов «Алисы в Стране чудес», раз за разом из всего многообразия русскоязычных стихов выбирал те же объекты пародий, что и его предшественники.

Завершая разговор о набоковской «Ане в Стране чудес», стоит отметить, что первый англоязычный роман В. В. «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» содержит немало перекличек с повестью Кэрролла. Например, в пятой главе один из персонажей поглаживает «…нежно­-голубую кошку с серовато-зелеными очами, возникшую неизвестно откуда…»{8}, каковое возникновение заставляет вспомнить Чеширского Кота.

Финал же «Подлинной жизни…», по мнению Сьюзен Фромберг, является сознательным эхом последней сцены «Алисы в Стране чудес», где Алиса рассказывает свой сон сестре, которая засыпает и видит тот же сон{9}.

BY Князь Процент