Есть в армии игра «три скрипа». После отбоя казарма новобранцев издает три звука (обычно это скрипы) секунд за двадцать, после чего старшина или сержант командует: «Рота, подъем!» Бойцы одеваются и заправляют кровати. Затем им командуют отбой, и начинается новый раунд «трех скрипов».
Обычно я перестаю читать книги после трех скрипов – трех стилистических, фактологических, орфографических, пунктуационных или иных недочетов произведения.
Сегодня будем читать роман Дины Рубиной «Маньяк Гуревич».
Вернее, читать мы будем авторское предисловие к роману, которое скрипит так, что уши закладывает.
1. Вот начало: «Мысль написать такую вот светлую и тёплую книгу…»
Одно из самых опошленных и замыленных слов сейчас – слово «этика». Процветающая коллективная дислексия ярко проявляется в навешивании ярлыка неэтичности на поведение, нарушающее не имеющие отношения к этике нормы.
А вот тут-то, пожалуй, можно углядеть неэтичное поведение автора, который вздумал в первой же строчке объяснить, какая получилась книга. Сами-то мы недалекие, где уж нам составить собственное мнение, правда?
Очень деликатно относился к этому вопросу Умберто Эко. Он считал, что даже название книги не должно определять читательское отношение к ее тексту. «Название должно запутывать мысли, а не дисциплинировать их», – написал Эко в «Заметках на полях «Имени розы».
Уж простите, но у меня не получается считать светлой и теплой книгу, в первом же предложении которой автор обращается с читателями как со стадом баранов, давая ненужные подсказки. Если очень хочется поговорить о своей книге – добро пожаловать на кухню, где можно вволю пошептаться за чашкой чая или чего-нибудь покрепче.
2. Второе предложение: «Я вдруг поняла, что читателю и так тяжко дышать, и так тесно жить; что его и так сейчас сопровождают болезни, горести и потери; читатель инстинктивно ищет в мире книг такое пространство и такую «температуру эмоций», где он мог бы не то что спрятаться, но войти и побыть там, легко дыша, пусть и грустя, но и улыбаясь».
Тут скрипов предостаточно. За читателя продолжают принимать решения: теперь ультимативно заявили, что ему тяжко дышать. Зачем нужно обрамлять словосочетание «температура эмоций» кавычками? Как можно спрятаться в температуре? А войти в температуру? Не многовато ли союзов «и» в конце предложения? Уж как минимум второй с конца лишний.
3. И вот ни черта не смыслящий в том, что тут светлое, а что тут теплое, тяжко дышащий и тесно живущий читатель добирается до третьего предложения: «Я поняла, что не хочу навешивать на своего читателя вериги тяжеловесных трагедий, и – главное – не хочу убивать своего героя».
Тут нам, наверное, должно стать легче дышать и просторнее жить от очередного спойлера, который заключается в том, что герой не умирает. Но зачем нам этот спойлер в отношении персонажа, с которым мы даже не успели познакомиться? И к чему этот пафос про «убивать своего героя»? Это Достоевский, что ли, зарубил старуху-процентщицу и Лизавету? Набоков выбросил из окна Лужина? Фолкнер выкосил Сарторисов?
Но и эта вкусовщина не главное в третьем предложении. Главное это то, что тут запятая лишняя. Если убрать второстепенные члены, то получится: «Я поняла, что не хочу навешивать и не хочу убивать». Не нужна здесь запятая.
Продемонстрированные обороты вроде «входа в температуру» и не самое хорошее владение правилами пунктуации заставили меня прочитать страницу текста собственно романа. Что интересно, там с пунктуацией дела обстоят лучше, хотя и встречается ошибочное использование тире в значении многоточия. Это навело меня на предположение о том, что работавший над текстом романа корректор оставил без внимания авторское предисловие. Если так, то хорошо сделал.
Итог. Предисловие Дины Рубиной к роману «Маньяк Гуревич» скрипнуло больше трех раз за три предложения. Рота, подъем!
Есть в армии игра «три скрипа». После отбоя казарма новобранцев издает три звука (обычно это скрипы) секунд за двадцать, после чего старшина или сержант командует: «Рота, подъем!» Бойцы одеваются и заправляют кровати. Затем им командуют отбой, и начинается новый раунд «трех скрипов».
Обычно я перестаю читать книги после трех скрипов – трех стилистических, фактологических, орфографических, пунктуационных или иных недочетов произведения.
Сегодня будем читать роман Дины Рубиной «Маньяк Гуревич».
Вернее, читать мы будем авторское предисловие к роману, которое скрипит так, что уши закладывает.
1. Вот начало: «Мысль написать такую вот светлую и тёплую книгу…»
Одно из самых опошленных и замыленных слов сейчас – слово «этика». Процветающая коллективная дислексия ярко проявляется в навешивании ярлыка неэтичности на поведение, нарушающее не имеющие отношения к этике нормы.
А вот тут-то, пожалуй, можно углядеть неэтичное поведение автора, который вздумал в первой же строчке объяснить, какая получилась книга. Сами-то мы недалекие, где уж нам составить собственное мнение, правда?
Очень деликатно относился к этому вопросу Умберто Эко. Он считал, что даже название книги не должно определять читательское отношение к ее тексту. «Название должно запутывать мысли, а не дисциплинировать их», – написал Эко в «Заметках на полях «Имени розы».
Уж простите, но у меня не получается считать светлой и теплой книгу, в первом же предложении которой автор обращается с читателями как со стадом баранов, давая ненужные подсказки. Если очень хочется поговорить о своей книге – добро пожаловать на кухню, где можно вволю пошептаться за чашкой чая или чего-нибудь покрепче.
2. Второе предложение: «Я вдруг поняла, что читателю и так тяжко дышать, и так тесно жить; что его и так сейчас сопровождают болезни, горести и потери; читатель инстинктивно ищет в мире книг такое пространство и такую «температуру эмоций», где он мог бы не то что спрятаться, но войти и побыть там, легко дыша, пусть и грустя, но и улыбаясь».
Тут скрипов предостаточно. За читателя продолжают принимать решения: теперь ультимативно заявили, что ему тяжко дышать. Зачем нужно обрамлять словосочетание «температура эмоций» кавычками? Как можно спрятаться в температуре? А войти в температуру? Не многовато ли союзов «и» в конце предложения? Уж как минимум второй с конца лишний.
3. И вот ни черта не смыслящий в том, что тут светлое, а что тут теплое, тяжко дышащий и тесно живущий читатель добирается до третьего предложения: «Я поняла, что не хочу навешивать на своего читателя вериги тяжеловесных трагедий, и – главное – не хочу убивать своего героя».
Тут нам, наверное, должно стать легче дышать и просторнее жить от очередного спойлера, который заключается в том, что герой не умирает. Но зачем нам этот спойлер в отношении персонажа, с которым мы даже не успели познакомиться? И к чему этот пафос про «убивать своего героя»? Это Достоевский, что ли, зарубил старуху-процентщицу и Лизавету? Набоков выбросил из окна Лужина? Фолкнер выкосил Сарторисов?
Но и эта вкусовщина не главное в третьем предложении. Главное это то, что тут запятая лишняя. Если убрать второстепенные члены, то получится: «Я поняла, что не хочу навешивать и не хочу убивать». Не нужна здесь запятая.
Продемонстрированные обороты вроде «входа в температуру» и не самое хорошее владение правилами пунктуации заставили меня прочитать страницу текста собственно романа. Что интересно, там с пунктуацией дела обстоят лучше, хотя и встречается ошибочное использование тире в значении многоточия. Это навело меня на предположение о том, что работавший над текстом романа корректор оставил без внимания авторское предисловие. Если так, то хорошо сделал.
Итог. Предисловие Дины Рубиной к роману «Маньяк Гуревич» скрипнуло больше трех раз за три предложения. Рота, подъем!
BY Князь Процент
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. The regulator took order for the search and seizure operation from Judge Purushottam B Jadhav, Sebi Special Judge / Additional Sessions Judge. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. Russian President Vladimir Putin launched Russia's invasion of Ukraine in the early-morning hours of February 24, targeting several key cities with military strikes.
from sg
