Коза кричала

Forwarded from Надо было вчера

«Тренд на русскость»

В ближайшие годы он с нами в пиаре и рекламе крепко и плотно. Для создания резонирующих кампаний важно понимать его исторические и культурные виражи. Ведь история у него длинная, как Волга-река, и извилистая, как тропинка в дремучем лесу.

Даже если сейчас вам не нужно продвигать хохлому или гжель, сохраните этот пост сразу — потом ведь будете искать.

Допетровская Русь жила как медведь в берлоге — сыто, спокойно, и чужаков особо не жаловала. Бояре в горлатных шапках, терема резные, сказки у печки — тот самый русский дух.

Петр I потащил Русь за уши в Европу. Бороды — долой, немецкое платье — надевай. Начался первый кризис русской идентичности. Дворяне в париках по-французски лопочут, а мужик в поле — по-старинке, в портах домотканых.

XVIII век шел под знаменем борьбы старого с новым. Елизавета Петровна в Париж за модой слала гонцов, а простой люд вздыхал о старых временах. Екатерина II и вовсе умудрилась быть немкой более русской, чем те, кто от природы.

В XIX веке после того, как наши деды погостили в Париже, появились новые настроения. Славянофилы сцепились с западниками. Одни — за особый путь России, другие — за европейский. Простой народ жил своей жизнью, не до французских духов и немецкой философии ему было.

XX век начался с «русского модерна». Абрамцево и Талашкино гремели на весь мир, художники черпали вдохновение из сказок и былин. Революция пыталась искоренить старое, но не вышло. А там уж и русский авангард вроде бы отринул прошлое, а в итоге создал нечто настолько самобытное и русское в своей дерзости, что весь мир ахнул. Малевич с его квадратами, Кандинский с загогулинами.

После распада СССР все западное стало донельзя привлекательным. Джинсы, жвачка, Голливуд — эх, заживем теперь. Но душа русская — штука загадочная. Не прошло и десятка лет, как затосковала она по родному.

И вот мы здесь, в нашем «сегодня», где в ГУМ открывается трехэтажный магазин с переосмысленной хохломой. И жаль, что открывается он после ухода Chanel, чье место он теперь занял, — ведь можно было этого не ждать.

Тренд будет только нарастать. В мире глобальном душа локального просит. Когда вокруг всё на одно лицо, хочется чего-то особенного, своего. И событийный контекст этому только способствует. Вот и достаем из бабушкиного сундука сарафаны да кокошники, переосмысливаем, примеряем на новый лад.

Продвигаем своё, пьём квас российское вино, читаем Пушкина, про Шекспира нашего Вильяма не забываем. Потому как настоящая «русскость» — она не в слепом обожании всего, что с буквой «ъ» на конце, а в умении взять лучшее отовсюду и сделать своим, родным, исконным. Вот такие пироги с хохломой.

❤️— За хохлому
🔥— За гжель
🌚— За павлопосадский платок
🤡— За всё хорошее

@nadobulovchera

www.group-telegram.com/sg/kozakrichala.com/41360

71.0K viewsDec 27 at 16:44

«Тренд на русскость»

В ближайшие годы он с нами в пиаре и рекламе крепко и плотно. Для создания резонирующих кампаний важно понимать его исторические и культурные виражи. Ведь история у него длинная, как Волга-река, и извилистая, как тропинка в дремучем лесу.

Даже если сейчас вам не нужно продвигать хохлому или гжель, сохраните этот пост сразу — потом ведь будете искать.

Допетровская Русь жила как медведь в берлоге — сыто, спокойно, и чужаков особо не жаловала. Бояре в горлатных шапках, терема резные, сказки у печки — тот самый русский дух.

Петр I потащил Русь за уши в Европу. Бороды — долой, немецкое платье — надевай. Начался первый кризис русской идентичности. Дворяне в париках по-французски лопочут, а мужик в поле — по-старинке, в портах домотканых.

XVIII век шел под знаменем борьбы старого с новым. Елизавета Петровна в Париж за модой слала гонцов, а простой люд вздыхал о старых временах. Екатерина II и вовсе умудрилась быть немкой более русской, чем те, кто от природы.

В XIX веке после того, как наши деды погостили в Париже, появились новые настроения. Славянофилы сцепились с западниками. Одни — за особый путь России, другие — за европейский. Простой народ жил своей жизнью, не до французских духов и немецкой философии ему было.

XX век начался с «русского модерна». Абрамцево и Талашкино гремели на весь мир, художники черпали вдохновение из сказок и былин. Революция пыталась искоренить старое, но не вышло. А там уж и русский авангард вроде бы отринул прошлое, а в итоге создал нечто настолько самобытное и русское в своей дерзости, что весь мир ахнул. Малевич с его квадратами, Кандинский с загогулинами.

После распада СССР все западное стало донельзя привлекательным. Джинсы, жвачка, Голливуд — эх, заживем теперь. Но душа русская — штука загадочная. Не прошло и десятка лет, как затосковала она по родному.

И вот мы здесь, в нашем «сегодня», где в ГУМ открывается трехэтажный магазин с переосмысленной хохломой. И жаль, что открывается он после ухода Chanel, чье место он теперь занял, — ведь можно было этого не ждать.

Тренд будет только нарастать. В мире глобальном душа локального просит. Когда вокруг всё на одно лицо, хочется чего-то особенного, своего. И событийный контекст этому только способствует. Вот и достаем из бабушкиного сундука сарафаны да кокошники, переосмысливаем, примеряем на новый лад.

Продвигаем своё, пьём квас российское вино, читаем Пушкина, про Шекспира нашего Вильяма не забываем. Потому как настоящая «русскость» — она не в слепом обожании всего, что с буквой «ъ» на конце, а в умении взять лучшее отовсюду и сделать своим, родным, исконным. Вот такие пироги с хохломой.

❤️— За хохлому
🔥— За гжель
🌚— За павлопосадский платок
🤡— За всё хорошее

@nadobulovchera

BY Коза кричала