либертарная теология

⬆️Харт — который ровно эту же логику проводит, говоря, что от перехода в ведантизм, его удерживает «один лишь только образ Христа» — критикует Капуто как идеолога рынка (в современном российском контексте этот ход кажется просто не понимается, и Капуто защищается/критикуется в качестве «левака», противопоставленного «консерваторам», когда как теэстет Харт критикует Капуто как социалист буржуазного идеолога) постмодернизм как идеологию неолиберализма, то есть ровно также как марксисты Джеймисон, Андерсен, Харви и др. — тут нет никакого регресса к метафизике в мысли и консерватизму в политике, как получается (так ли??) в отечественной теоэстетике. Так Харт критикует Деррида совсем не в стиле ув. А. Гагинского: деконструктивизм Деррида Харта не устраивает как не преодолевающий насилие метафизики, то есть как не достаточно «слабая» мысль. Бог, как Он открылся во Христе — и как его понимают Отцы, — не Бог-«суверен», не «сильный» Бог, а Бог, изобличающий все это как грех, как принадлежности тирании дьявола; Бог, свергающий эту тиранию — своим уничижением. Бог, явленный во Христе — слабый Бог, жертва насилия, а не субъект насилия — и именно тут совершенная полнота явления Бога: это средоточие патристической теологии, к которой возвращается постмодерная мысль (и в частности не показал ли Бальтазар совершенное единство Креста и Слава, Крест как форму явления Славы?). Красота — не всякая, но красота Христа — слаба, кротка; она побеждает не применяя силы, привлекая, вдохновляя («риторика», а не «метафизика» по Харту). Это вовсе не очевидная красота: мир сей любит красоту именно силы, блеск власти. Ошибочно и вредно противопоставление типа «теоэстетика исходит из объективности красоты, добра и истины, явленных в фигуре Христа; слабая теология, напротив, указывает на проблематичность концепции всемогущества и величия Бога» — так как будто та совершенно особая красота, совершенно особенное добро и совершенно особенная истина, явленные во Христе не есть красота, добро и истина уничижения, смирения, кротости, безвластия.

Короче: я не понимаю: 1.) осознает ли отечественная теоэстетика постметафизичность, постмодерность теологической эстетики? 2.) Подозрительность «эстетики» в мире взрыва визуальности, медийности и пр.? 3.) Множественность формаций «истины», «блага», «красоты»? — множественность никак не связанную с «субъективностью» их, коль скоро эта множественность вполне объективно описываема? 4.) Слабость, кротость, любовь как конкретность, специфичность формы Христа и следовательно конститутивную «слабость», «постметафизичность» любой мысли, что желает принять эту форму? Начало здесь

Telegram

либертарная теология

Несколько в спешке составленных детских вопросов об отечественной теоэстетике

https://www.youtube.com/watch?v=Gzx3S3TVDmw — критика теоэстетики и критика критики теоэстетики
https://www.youtube.com/watch?v=A3BLX9d3elA&t=0s — критика критики критики теоэстетики…

www.group-telegram.com/sg/libertarian_theology.com/2605

932 viewsedited  Aug 20 at 12:47

⬆️Харт — который ровно эту же логику проводит, говоря, что от перехода в ведантизм, его удерживает «один лишь только образ Христа» — критикует Капуто как идеолога рынка (в современном российском контексте этот ход кажется просто не понимается, и Капуто защищается/критикуется в качестве «левака», противопоставленного «консерваторам», когда как теэстет Харт критикует Капуто как социалист буржуазного идеолога) постмодернизм как идеологию неолиберализма, то есть ровно также как марксисты Джеймисон, Андерсен, Харви и др. — тут нет никакого регресса к метафизике в мысли и консерватизму в политике, как получается (так ли??) в отечественной теоэстетике. Так Харт критикует Деррида совсем не в стиле ув. А. Гагинского: деконструктивизм Деррида Харта не устраивает как не преодолевающий насилие метафизики, то есть как не достаточно «слабая» мысль. Бог, как Он открылся во Христе — и как его понимают Отцы, — не Бог-«суверен», не «сильный» Бог, а Бог, изобличающий все это как грех, как принадлежности тирании дьявола; Бог, свергающий эту тиранию — своим уничижением. Бог, явленный во Христе — слабый Бог, жертва насилия, а не субъект насилия — и именно тут совершенная полнота явления Бога: это средоточие патристической теологии, к которой возвращается постмодерная мысль (и в частности не показал ли Бальтазар совершенное единство Креста и Слава, Крест как форму явления Славы?). Красота — не всякая, но красота Христа — слаба, кротка; она побеждает не применяя силы, привлекая, вдохновляя («риторика», а не «метафизика» по Харту). Это вовсе не очевидная красота: мир сей любит красоту именно силы, блеск власти. Ошибочно и вредно противопоставление типа «теоэстетика исходит из объективности красоты, добра и истины, явленных в фигуре Христа; слабая теология, напротив, указывает на проблематичность концепции всемогущества и величия Бога» — так как будто та совершенно особая красота, совершенно особенное добро и совершенно особенная истина, явленные во Христе не есть красота, добро и истина уничижения, смирения, кротости, безвластия.

Короче: я не понимаю: 1.) осознает ли отечественная теоэстетика постметафизичность, постмодерность теологической эстетики? 2.) Подозрительность «эстетики» в мире взрыва визуальности, медийности и пр.? 3.) Множественность формаций «истины», «блага», «красоты»? — множественность никак не связанную с «субъективностью» их, коль скоро эта множественность вполне объективно описываема? 4.) Слабость, кротость, любовь как конкретность, специфичность формы Христа и следовательно конститутивную «слабость», «постметафизичность» любой мысли, что желает принять эту форму? Начало здесь

BY либертарная теология