Я пробрался на встречу Михаила Ходорковского с антивоенной диаспорой в Варшаве. Специально ради этого приехал в Польшу. Это было очень закрытое мероприятие (человек 30-40), где были одни политики, журналисты и даже военный из числа российских добровольцев ВСУ. Я специально пробрался туда ради того, что бы выразить своё недовольство современной российской оппозицией.
Когда Ходорковский понял, что я обычный простолюдин, он показательно залез в телефон и всю мою речь даже не слушал (считаю это неуважением). Организаторы торопили меня, поэтому я не успел сказать всё, что я хотел, но тем не менее свою гражданскую позицию высказал. Всё, что я увидел - максимально наплевательское отношение к народу России, от вроде бы Российского оппозиционера 🤷♂
Где сильные люди, что готовы стоять за народ?
Всем журналистам строго запретили делать любые записи, но я поставил диктофон и записал только свой вопрос и ответ на него.
❗️Прошу всех, кто увидит этот пост, максимально его распространить! Это уникальная запись!
Я пробрался на встречу Михаила Ходорковского с антивоенной диаспорой в Варшаве. Специально ради этого приехал в Польшу. Это было очень закрытое мероприятие (человек 30-40), где были одни политики, журналисты и даже военный из числа российских добровольцев ВСУ. Я специально пробрался туда ради того, что бы выразить своё недовольство современной российской оппозицией.
Когда Ходорковский понял, что я обычный простолюдин, он показательно залез в телефон и всю мою речь даже не слушал (считаю это неуважением). Организаторы торопили меня, поэтому я не успел сказать всё, что я хотел, но тем не менее свою гражданскую позицию высказал. Всё, что я увидел - максимально наплевательское отношение к народу России, от вроде бы Российского оппозиционера 🤷♂
Где сильные люди, что готовы стоять за народ?
Всем журналистам строго запретили делать любые записи, но я поставил диктофон и записал только свой вопрос и ответ на него.
❗️Прошу всех, кто увидит этот пост, максимально его распространить! Это уникальная запись!
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Ukrainian forces have since put up a strong resistance to the Russian troops amid the war that has left hundreds of Ukrainian civilians, including children, dead, according to the United Nations. Ukrainian and international officials have accused Russia of targeting civilian populations with shelling and bombardments. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from sg
