Очевидцы

«Я рисую в суде, потому что не могу иначе»

Марина (имя изменено) — художница и дизайнер костюмов из Москвы. Восемь лет Марина рисует танцоров в медленном движении, а с 2023 года начала изображать сцены судебных заседаний. Это часть ее истории, полную версию читайте на нашем сайте.

— Суд над политзаключенными — это страшное место, где людей приговаривают к реальным большим срокам за слова, мысли и картинки. Машина устрашения создает тяжелые условия для заключенных и пытается воздействовать на слушателей.

Я рисую черными гелевыми ручками. Этот инструмент соответствует месту. Линия сухая, скупая, без возможности исправлений. Напряжение линии отражает напряжение ситуации.

Начиная с приговора по «Маяковскому делу», перед вынесением приговоров мои гелевые стержни начинают «плакать» черными чернилами.

Мне тяжело, когда я не могу присутствовать на процессе, который уже рисую. Я стараюсь узнавать даты заседаний заранее, чтобы планировать посещения.

Судебное заседание может занять весь день. Иногда оно длится пять минут, если его переносят, а иногда — с 10 до 18 часов и дольше.

Я рисую в суде, потому что не могу иначе.

Я вижу смелых и сильных людей. Суд — единственное место в России, где можно услышать правду о войне и власти.

Если человек пришел на политический процесс, значит, он против войны, против диктатуры. Это возможность заявить свою позицию и встретить таких же людей.

Это место, где можно быть честным, снять маску. Все просто: есть группа людей против войны и режима, а есть вооруженные люди, облеченные властью и законом.

В начале 2023 года я сотрудничала с проектом, публиковавшим письма политзаключенных. Я делала иллюстрации к письмам. Эти письма переворачивали мою жизнь.

Политзаключенный Егор Кусонец писал: «Мне 19 лет, и сидеть мне столько же». Я пыталась представить эту фразу в объеме.

Мы как будто собираем крошечные осколки разрушенных жизней, кусочки несбывшихся ожиданий и надежд.

Мои знакомые активисты говорят, что мы рисуем для истории. Приставы частенько спрашивают, зачем мы это делаем. Они не получают однозначного ответа и через какое-то время опять спрашивают об этом.

Я публикую рисунки в моих соцсетях, отправляю родственникам обвиняемого или в группу поддержки, «Мемориалу». Я публикую рисунки там, где получается опубликовать. Я не смотрю желательное или нежелательное СМИ.

Я хочу сделать выставку, но это действительно сложно. Это можно сделать только не в России, и сразу возникает много нюансов.

Я думаю, что я хочу, чтобы эти действия насилия и несправедливости не исчезли со временем из памяти, чтобы состояние этого момента осталось в рисунках.

Когда политзаключенные произносят последнее слово на суде, они совершают гражданский подвиг, выступая в одиночку против репрессивного государства.
Читать продолжение

Если вы тоже против войны — покажите этот текст единомышленникам. И поделитесь своей историей по почте [email protected] или в telegram @ochevidcy_bot

www.group-telegram.com/sg/ochevidcy.com/6234

4.2K viewsNov 21 at 10:49

«Я рисую в суде, потому что не могу иначе»

Марина (имя изменено) — художница и дизайнер костюмов из Москвы. Восемь лет Марина рисует танцоров в медленном движении, а с 2023 года начала изображать сцены судебных заседаний. Это часть ее истории, полную версию читайте на нашем сайте.

— Суд над политзаключенными — это страшное место, где людей приговаривают к реальным большим срокам за слова, мысли и картинки. Машина устрашения создает тяжелые условия для заключенных и пытается воздействовать на слушателей.

Я рисую черными гелевыми ручками. Этот инструмент соответствует месту. Линия сухая, скупая, без возможности исправлений. Напряжение линии отражает напряжение ситуации.

Начиная с приговора по «Маяковскому делу», перед вынесением приговоров мои гелевые стержни начинают «плакать» черными чернилами.

Мне тяжело, когда я не могу присутствовать на процессе, который уже рисую. Я стараюсь узнавать даты заседаний заранее, чтобы планировать посещения.

Судебное заседание может занять весь день. Иногда оно длится пять минут, если его переносят, а иногда — с 10 до 18 часов и дольше.

Я рисую в суде, потому что не могу иначе.

Я вижу смелых и сильных людей. Суд — единственное место в России, где можно услышать правду о войне и власти.

Если человек пришел на политический процесс, значит, он против войны, против диктатуры. Это возможность заявить свою позицию и встретить таких же людей.

Это место, где можно быть честным, снять маску. Все просто: есть группа людей против войны и режима, а есть вооруженные люди, облеченные властью и законом.

В начале 2023 года я сотрудничала с проектом, публиковавшим письма политзаключенных. Я делала иллюстрации к письмам. Эти письма переворачивали мою жизнь.

Политзаключенный Егор Кусонец писал: «Мне 19 лет, и сидеть мне столько же». Я пыталась представить эту фразу в объеме.

Мы как будто собираем крошечные осколки разрушенных жизней, кусочки несбывшихся ожиданий и надежд.

Мои знакомые активисты говорят, что мы рисуем для истории. Приставы частенько спрашивают, зачем мы это делаем. Они не получают однозначного ответа и через какое-то время опять спрашивают об этом.

Я публикую рисунки в моих соцсетях, отправляю родственникам обвиняемого или в группу поддержки, «Мемориалу». Я публикую рисунки там, где получается опубликовать. Я не смотрю желательное или нежелательное СМИ.

Я хочу сделать выставку, но это действительно сложно. Это можно сделать только не в России, и сразу возникает много нюансов.

Я думаю, что я хочу, чтобы эти действия насилия и несправедливости не исчезли со временем из памяти, чтобы состояние этого момента осталось в рисунках.

Когда политзаключенные произносят последнее слово на суде, они совершают гражданский подвиг, выступая в одиночку против репрессивного государства.
Читать продолжение

Если вы тоже против войны — покажите этот текст единомышленникам. И поделитесь своей историей по почте [email protected] или в telegram @ochevidcy_bot

BY Очевидцы