Попытка переосмыслить классику — почти всегда дело неблагодарное. Классика потому и классика, что способна жить вне современных оценок, трактовок и интерпретаций. Тем не менее, желающие вступить на эту Via Dolorosa все равно находятся.
Роберт Эггерс снял ремейк «Носферату. Симфония ужаса» Фридриха Вильгельма Мурнау (1922 год). Классика не просто немецкого экспрессионизма, но и мирового кино в самом широком смысле слова. Получилось действительно крайне современно и невероятно спорно.
Символично, что и сам фильм Мурнау — это тоже достаточно вольная интерпретация. Дело в том, что германский режиссер не получил прав на экранизацию романа Брэма Стокера «Дракула», но все равно продолжил съемки.
В итоге Мурнау изменил в своем фильме имена персонажей, место действия перенес в Германию и заодно выдумал, что вампиров убивает солнечный свет (и всем нравится до сих пор!). Несмотря на то, что вдова Стокера выиграла суд, фильм Мурнау стал каноном вампирского жанра. Так что все было не зря.
Роберт Эггерс уже давно зарекомендовал себя мастером интеллектуального инди-хоррора. Дебютный полный метр «Ведьма» вызвал неподдельный восторг у критиков и сформировал небольшую, но железную аудиторию среди зрителей. Но вскоре границы гетто окончательно пали, и интеллектуальные хорроры выросли в самостоятельный, а главное, востребованный жанр.
Следующая картина Эггерса «Маяк» стала стилистическим продолжением предыдущей. Та же изысканная операторская работа при естественном освещении, максимальный отказ от бутафории в пользу натуры и почти документалистики. Впрочем, о чем на самом деле странноватый фильм про двух разгневанных мужчин на маяке, споры идут до сих пор.
Третий фильм Эггерса «Варяг» стал куда менее дискуссионным. В конце концов, сложно назвать прорывом кино, где опять насилуют старушку Николь Кидман, и ей снова это нравится. Пускай и в изящных декорациях скандинавского фолка. Конечно, руны, зиги и зигзаги хороши сами по себе, но сложно придумать идею банальнее, чем страшная месть берсерка.
Интересно, что в первых двух фильмах Эггерса полно отсылок на Мурнау, а сам американский режиссер стал фанатом германской готики еще в детстве.
В целом же фильмы Эггерса показывали, что автор очень прилично начитан и насмотрен, но интеллектуально незрел и вместо работы над собственной идеей бесконечно цитирует чужие.
В «Носферату» режиссеру удалось внести в чужую работу нечто радикально свое. Ну вот только глубина его идей вряд ли выше Аральского моря. Классическая история самопожертвования ради всеобщего блага превратилась в сеанс психотерапии ведьмы, сошедшей с ума на почве токсичных отношений.
Сюжет ремейка в целом повторяет первоисточник: агент по недвижимости Томас получает задание отправиться в Трансильванию в замок к графу Орлоку, похожему на труп украинца из-под Авдеевки (я сейчас нисколько не преувеличиваю), чтобы заключить сделку о покупке собственности в Висборге.
Молодая жена Томаса Элен в исполнении цыганистой дочери Джонни Деппа, умоляет его не ехать. И тут возникает ключевое отличие от оригинала. Оказывается, дочь Джонни Деппа, которая больше похожа на дочь Надежды Толоконниковой, давно знакома с трупом украинца из-под Авдеевки. Она сама раньше вызывала нечисть то ли из скуки, то ли ради любопытства. Все закончилось предсказуемо: сексом с упырем.
Потом главная героиня одумалась и вышла замуж за простого и хорошего парня Томаса. Но животная страсть к трупу не переставала отравлять жизнь не только самой Элен, но и вообще всех героев фильма. Она перманентно закатывает истерики мужу, его друзьям и своим подругам.
Другими словами, Элен — токсичная ведьма (ну а кто еще трахается с нечистью), помешанная на старых абьюзивных отношениях с закарпатским чертом, без которых она не может нормально жить. Но и с закарпатским чертом выходит не очень. Все заканчивается предельно логично — трагедией.
Так что у Эггерса действительно вышло невероятно современное прочтение классики. Правда, как любят писать в опросах одного паблика, от таких прочтений мне хочется умереть.
Попытка переосмыслить классику — почти всегда дело неблагодарное. Классика потому и классика, что способна жить вне современных оценок, трактовок и интерпретаций. Тем не менее, желающие вступить на эту Via Dolorosa все равно находятся.
Роберт Эггерс снял ремейк «Носферату. Симфония ужаса» Фридриха Вильгельма Мурнау (1922 год). Классика не просто немецкого экспрессионизма, но и мирового кино в самом широком смысле слова. Получилось действительно крайне современно и невероятно спорно.
Символично, что и сам фильм Мурнау — это тоже достаточно вольная интерпретация. Дело в том, что германский режиссер не получил прав на экранизацию романа Брэма Стокера «Дракула», но все равно продолжил съемки.
В итоге Мурнау изменил в своем фильме имена персонажей, место действия перенес в Германию и заодно выдумал, что вампиров убивает солнечный свет (и всем нравится до сих пор!). Несмотря на то, что вдова Стокера выиграла суд, фильм Мурнау стал каноном вампирского жанра. Так что все было не зря.
Роберт Эггерс уже давно зарекомендовал себя мастером интеллектуального инди-хоррора. Дебютный полный метр «Ведьма» вызвал неподдельный восторг у критиков и сформировал небольшую, но железную аудиторию среди зрителей. Но вскоре границы гетто окончательно пали, и интеллектуальные хорроры выросли в самостоятельный, а главное, востребованный жанр.
Следующая картина Эггерса «Маяк» стала стилистическим продолжением предыдущей. Та же изысканная операторская работа при естественном освещении, максимальный отказ от бутафории в пользу натуры и почти документалистики. Впрочем, о чем на самом деле странноватый фильм про двух разгневанных мужчин на маяке, споры идут до сих пор.
Третий фильм Эггерса «Варяг» стал куда менее дискуссионным. В конце концов, сложно назвать прорывом кино, где опять насилуют старушку Николь Кидман, и ей снова это нравится. Пускай и в изящных декорациях скандинавского фолка. Конечно, руны, зиги и зигзаги хороши сами по себе, но сложно придумать идею банальнее, чем страшная месть берсерка.
Интересно, что в первых двух фильмах Эггерса полно отсылок на Мурнау, а сам американский режиссер стал фанатом германской готики еще в детстве.
В целом же фильмы Эггерса показывали, что автор очень прилично начитан и насмотрен, но интеллектуально незрел и вместо работы над собственной идеей бесконечно цитирует чужие.
В «Носферату» режиссеру удалось внести в чужую работу нечто радикально свое. Ну вот только глубина его идей вряд ли выше Аральского моря. Классическая история самопожертвования ради всеобщего блага превратилась в сеанс психотерапии ведьмы, сошедшей с ума на почве токсичных отношений.
Сюжет ремейка в целом повторяет первоисточник: агент по недвижимости Томас получает задание отправиться в Трансильванию в замок к графу Орлоку, похожему на труп украинца из-под Авдеевки (я сейчас нисколько не преувеличиваю), чтобы заключить сделку о покупке собственности в Висборге.
Молодая жена Томаса Элен в исполнении цыганистой дочери Джонни Деппа, умоляет его не ехать. И тут возникает ключевое отличие от оригинала. Оказывается, дочь Джонни Деппа, которая больше похожа на дочь Надежды Толоконниковой, давно знакома с трупом украинца из-под Авдеевки. Она сама раньше вызывала нечисть то ли из скуки, то ли ради любопытства. Все закончилось предсказуемо: сексом с упырем.
Потом главная героиня одумалась и вышла замуж за простого и хорошего парня Томаса. Но животная страсть к трупу не переставала отравлять жизнь не только самой Элен, но и вообще всех героев фильма. Она перманентно закатывает истерики мужу, его друзьям и своим подругам.
Другими словами, Элен — токсичная ведьма (ну а кто еще трахается с нечистью), помешанная на старых абьюзивных отношениях с закарпатским чертом, без которых она не может нормально жить. Но и с закарпатским чертом выходит не очень. Все заканчивается предельно логично — трагедией.
Так что у Эггерса действительно вышло невероятно современное прочтение классики. Правда, как любят писать в опросах одного паблика, от таких прочтений мне хочется умереть.
Some privacy experts say Telegram is not secure enough Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said.
from sg
