Нашёл в архиве фото из прошлой, уже непредставимой, жизни. Это двенадцатый год, митинг в Лондоне в рамках «Стратегии 31». Я принёс портреты убитых нацболов и решил развернуть для них партийное знамя (ещё не зная что в последний раз), россияне развернули своё, и проходившие мимо с антиасадовской демонстрации сирийцы внезапно решили присоединиться.
Это было до Майдана. Крыма с Славянском. Появления Халифата. До рек крови, разделивших всех.
Мне в Сирии симпатичны только курды и часть светских. С зелёными и чёрными нам, маджусам, не по пути, на нас даже джизья не распространяется. Но сегодня это не важно. Устоявший режим Асада был аргументом за то, что против лома нет приёма. Что специфическая российская смесь жестокости с самопиаром вполне эффективна. Что можно было безнаказано гасить мирняк чугунием и забивать кувалдой на камеру презираемых садыков, красивая медиа-картинка всё оправдывала.
Я не знаю, что будет с Сирией. Но не горюю, глядя на то, как красивой медиа-картинке их же лом до самых гланд засунули.
Нашёл в архиве фото из прошлой, уже непредставимой, жизни. Это двенадцатый год, митинг в Лондоне в рамках «Стратегии 31». Я принёс портреты убитых нацболов и решил развернуть для них партийное знамя (ещё не зная что в последний раз), россияне развернули своё, и проходившие мимо с антиасадовской демонстрации сирийцы внезапно решили присоединиться.
Это было до Майдана. Крыма с Славянском. Появления Халифата. До рек крови, разделивших всех.
Мне в Сирии симпатичны только курды и часть светских. С зелёными и чёрными нам, маджусам, не по пути, на нас даже джизья не распространяется. Но сегодня это не важно. Устоявший режим Асада был аргументом за то, что против лома нет приёма. Что специфическая российская смесь жестокости с самопиаром вполне эффективна. Что можно было безнаказано гасить мирняк чугунием и забивать кувалдой на камеру презираемых садыков, красивая медиа-картинка всё оправдывала.
Я не знаю, что будет с Сирией. Но не горюю, глядя на то, как красивой медиа-картинке их же лом до самых гланд засунули.
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips.
from sg
