Заявления Шумкова, как и недавние слова Путина на Валдае, указывают на усиление риторики в отношении миграционных сообществ, особенно тех, чье поведение вызывает раздражение среди местного населения, а также там, где представители диаспор оказывают давление на органы власти для защиты своих соотечественников.
Однако позиция администрации президента, судя по реакции Кириенко, может быть неоднозначной. Шумков, высказавшийся против влияния диаспор, возможно, находится под угрозой увольнения, что может сигнализировать о неготовности федерального руководства позволить региональным властям действовать самостоятельно и не допустить чрезмерно жесткой риторики в отношении миграционных общин. Это может указывать на сложное взаимодействие внутри властных структур, где одна сторона требует большей жесткости в отношении диаспор, а другая стремится сохранить контроль над ситуацией и избежать межэтнических конфликтов.
Таким образом, можно предположить, что в российской политике сейчас наблюдается своего рода противостояние между силами, настаивающими на ужесточении мер в отношении диаспор, и теми, кто предпочитает сохранять стабильность, избегая резких действий.
Заявления Шумкова, как и недавние слова Путина на Валдае, указывают на усиление риторики в отношении миграционных сообществ, особенно тех, чье поведение вызывает раздражение среди местного населения, а также там, где представители диаспор оказывают давление на органы власти для защиты своих соотечественников.
Однако позиция администрации президента, судя по реакции Кириенко, может быть неоднозначной. Шумков, высказавшийся против влияния диаспор, возможно, находится под угрозой увольнения, что может сигнализировать о неготовности федерального руководства позволить региональным властям действовать самостоятельно и не допустить чрезмерно жесткой риторики в отношении миграционных общин. Это может указывать на сложное взаимодействие внутри властных структур, где одна сторона требует большей жесткости в отношении диаспор, а другая стремится сохранить контроль над ситуацией и избежать межэтнических конфликтов.
Таким образом, можно предположить, что в российской политике сейчас наблюдается своего рода противостояние между силами, настаивающими на ужесточении мер в отношении диаспор, и теми, кто предпочитает сохранять стабильность, избегая резких действий.
What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site.
from sg
