Две главы из новонайденной повести Михаила Кузмина — на только что открывшемся сайте Глеба Морева Vmesto!
vmesto.media
М. Кузмин - Две Ревекки - vmesto.media
Беловой автограф неизвестной прежде повести Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) «Две Ревекки» находится в его личном архивном фонде в РГАЛИ (Ф. 232. Оп. 1. № 21), в одной папке с другой повестью, давно напечатанной и известной, — «Картонный домик» (1907).…
Представляем новый выпуск «Литры» — подкаста для учеников и учителей, для детей и родителей, для тех, кто любит читать и тех, кто любит рассказывать о чтении!
В этом выпуске Оксана Смирнова обсуждает фэнтези — один из самых популярных жанров XX–XXI веков. Чем фэнтези отличается от литературной сказки, где находятся их общие корни? Как писатели создают подробнейшие вымышленные миры, как в фэнтези работает магия, почему это, как правило, саги с продолжениями? Среди обсуждаемых авторов — Толкин и Клайв Льюис, Урсула Ле Гуин и Вера Камша, а ещё — Шарль Перро, Александр Грин и даже Екатерина II.
Слушайте «Литру»!
Apple Podcasts: https://lnnk.in/bEnW
Яндекс.Музыка: https://lnnk.in/bTmV
Castbox: https://lnnk.in/bRmX
Mave: https://lnnk.in/isk3
YouTube: https://lnnk.in/bCnY
В этом выпуске Оксана Смирнова обсуждает фэнтези — один из самых популярных жанров XX–XXI веков. Чем фэнтези отличается от литературной сказки, где находятся их общие корни? Как писатели создают подробнейшие вымышленные миры, как в фэнтези работает магия, почему это, как правило, саги с продолжениями? Среди обсуждаемых авторов — Толкин и Клайв Льюис, Урсула Ле Гуин и Вера Камша, а ещё — Шарль Перро, Александр Грин и даже Екатерина II.
Слушайте «Литру»!
Apple Podcasts: https://lnnk.in/bEnW
Яндекс.Музыка: https://lnnk.in/bTmV
Castbox: https://lnnk.in/bRmX
Mave: https://lnnk.in/isk3
YouTube: https://lnnk.in/bCnY
🔺Автопортреты Юрия Лотмана. Условный, преступный, «всё своё ношу с собой», птица, филолог в банке
Взгляд со стороны может быть пристрастным и равнодушным, влюблённым и критическим — но для носителей «взгляда изнутри» он всегда интересен, и порой от него зависит восприятие всего творчества автора. Вспоминаем материал, в котором «Полка» разбирается, как писали о России и СССР зарубежные авторы — Дюма, маркиз де Кюстин, Бернард Шоу, Алистер Кроули и многие другие.
«Полка» публикует отрывок из готовящейся книги Глеба Морева «Иосиф Бродский: годы в СССР». Описывая биографию молодого Бродского, Морев показывает, как она соотносится — даже в самые драматичные её периоды — с литературными стратегиями, сообразно которым Бродский выстраивал свою судьбу. Мы предлагаем вашему вниманию фрагмент из главы о ссылке Бродского в Архангельскую область: как на самом деле Бродский относился к напрашивающимся параллелям с изгнанием Овидия и ссылками Пушкина — и как это время, которое поэт впоследствии «отказывался драматизировать», встроилось в его биографическую легенду?
Полка
Житель Архангельской области
Глеб Морев — о ссылке Бродского. Отрывок из новой книги
Мы продолжаем чествовать последние 200 лет русской поэзии: по субботам в этой рубрике — одно короткое стихотворение. Сегодня — 1833 год и стихотворение Дмитрия Ознобишина, посвящённое итальянскому художнику XVII века. Стихотворение это, написанное шестистопным ямбом с цезурой, звучит как одна или две строфы из эпической, биографической поэмы — но текст о чувствительном ребёнке так и остаётся наброском. Проживший дольше многих поэтов своей поры, Ознобишин, оглядываясь на свой путь, объединял стихи в большие циклы-альбомы. «Сальватор Роза» входит в третий альбом, где можно встретить и другие стихи о великих художниках, писателях, композиторах, учёных и полководцах: среди них — Жорж Кювье, Гектор Берлиоз, Николай Карамзин и Эстебан Мурильо. Эпоха барокко, по-видимому, особенно привлекала Ознобишина в живописи. Насыщенное звучание стихотворения отвечает этому интересу.
🔺Николай Асеев. Кутерьма. Рисунки Александра Дейнеки. ОГИЗ — «Молодая гвардия», 1931 год
«Полиция памяти» — меланхоличный роман именитой японской писательницы Йоко Огавы об изолированном острове, на котором время от времени связь между предметом и человеком рвется — и предмет, потеряв название и смысл, исчезает. На японском эта книга вышла еще в 1994 году, в 2019 его перевели на английский, после чего вошел в шорт-лист международной букеровской премии, а в 2021-м появился перевод на русский, только что переизданный. Его сделал Дмитрий Коваленин, переводчик нескольких книг Мураками и ещё одного недавнего японского бестселлера — «Человека-комбини» Саяки Мураты.
«Полицию памяти» сравнивают с классическими антиутопиями, и в первой половине текста угроза действительно как будто исходит от неизвестно кому подчиняющейся тайной полиции, которая вылавливает инакомыслящих (а, точнее, инакочувствующих) и что-то страшное с ними делает. Но чем дальше читаешь, тем отчётливее понимаешь, что роман этот вовсе не о попытках противостоять людям в зеленой форме, а о неизбежности потери и пустоте, которая остается, когда из нашей жизни что-то уходит навсегда — или когда мы сами навсегда уходим из жизни.
Простое и неспешное повествование Огавы не назовёшь очень уж занимательным, но трудно не дочитать книгу до конца. Жители острова предпочитают не задумываться, что ждёт их впереди, и не вглядываются в пустоту, которая остаётся в их сердцах после исчезновения роз, шляп или монпансье. Но читателя до последнего не оставляет надежда на то, что тайный механизм пропадания откроется, и очевидный конец — полное ничто — не наступит. В конце концов, игнорировать смерть — в человеческой природе.
Этот роман сопротивляется какому-то определённому социально-политическому толкованию. Речь здесь не идёт о конкретной стране или трагедии, заставившей общество вычеркнуть из своей памяти имена людей и вещей. Своей универсальностью, способностью быть сосудом для любых культурных ассоциаций, правд и неправд роман Огавы напоминает скорее притчу об экзистенциальной хрупкости бытия.
📘 Ёко Огава. Полиция памяти / пер. с японского Дмитрия Коваленина. М. Polyandria NoAge, 2024.
«Полицию памяти» сравнивают с классическими антиутопиями, и в первой половине текста угроза действительно как будто исходит от неизвестно кому подчиняющейся тайной полиции, которая вылавливает инакомыслящих (а, точнее, инакочувствующих) и что-то страшное с ними делает. Но чем дальше читаешь, тем отчётливее понимаешь, что роман этот вовсе не о попытках противостоять людям в зеленой форме, а о неизбежности потери и пустоте, которая остается, когда из нашей жизни что-то уходит навсегда — или когда мы сами навсегда уходим из жизни.
Простое и неспешное повествование Огавы не назовёшь очень уж занимательным, но трудно не дочитать книгу до конца. Жители острова предпочитают не задумываться, что ждёт их впереди, и не вглядываются в пустоту, которая остаётся в их сердцах после исчезновения роз, шляп или монпансье. Но читателя до последнего не оставляет надежда на то, что тайный механизм пропадания откроется, и очевидный конец — полное ничто — не наступит. В конце концов, игнорировать смерть — в человеческой природе.
Этот роман сопротивляется какому-то определённому социально-политическому толкованию. Речь здесь не идёт о конкретной стране или трагедии, заставившей общество вычеркнуть из своей памяти имена людей и вещей. Своей универсальностью, способностью быть сосудом для любых культурных ассоциаций, правд и неправд роман Огавы напоминает скорее притчу об экзистенциальной хрупкости бытия.
📘 Ёко Огава. Полиция памяти / пер. с японского Дмитрия Коваленина. М. Polyandria NoAge, 2024.
