«Несправедливое преследование Баталхаджинцев в Ингушетии, часть 2»
Всё больше внимания приковано к делу Баталхаджинцев в Южном военном суде. Ни прямых, ни косвенных доказательств вины подсудимых не представлено, а ход следствия вызывает ряд серьёзных вопросов.
Несмотря на завершение представления доказательств со стороны обвинения, в материалах дела нет убедительных улик, подтверждающих вину подсудимых.
Важную роль в обвинительной версии играют показания «секретных свидетелей» – людей, чьи личности скрыты. Их показания нельзя объективно проверить, часто они содержат противоречия и выглядят «заранее заготовленными». Более того, защита не раз фиксировала случаи, когда в суде под чужим именем выступает неизвестный человек.
По мнению правозащитников, подобная практика ставит под сомнение прозрачность судебного процесса: невозможно убедиться в реальности существования этих свидетелей, равно как и в достоверности их слов.
Обвиняемые являются последователями суфийского учения Батал-Хаджи Белхороева. Эксперты по суфизму подчёркивают, не зафиксировано ни одного случая участия Баталхаджинцев в экстремистских структурах, запрещённых в России (например, ИГИЛ). Наоборот, они открыто осуждали любые проявления насилия.
Если бы они действительно были связаны с радикальными группами, такая информация обязательно фигурировала бы в правоохранительных сводках. Однако достоверных данных о причастности к террористическим действиям нет.
Особый резонанс вызывают утверждения обвиняемых о том, что при допросах к ним применялся ряд недозволенных методов: • Избиения и удушение пакетами. • Электрошок (в том числе в паховую область). • Психологическое давление и угрозы пожизненного заключения. • Оскорбления и запугивания в адрес близких родственников.
Подобные действия нарушают права человека и Конституцию РФ. При этом, жалобы на пытки до суда или в ходе процесса остаются без адекватной проверки.
Правоохранительные органы не реагируют должным образом на заявления о применении пыток, угроз и фальсификации. Материалы, где зафиксированы жалобы, в суде якобы рассматриваются «по остаточному принципу» или затягиваются до предела.
Ещё одно серьёзное обвинение, звучащее в адрес силовых структур, – подброс оружия, боеприпасов и кража ценностей.
Правозащитные организации активно следят за развитием ситуации, называя дело баталхаджинцев «лакмусовой бумажкой» для российской судебной системы. Они указывают, что в таких делах жизненно важна прозрачность следствия и суда, а также принцип презумпции невиновности. Однако в данной истории, доминирует закрытость, доказательств нет, а доводы о нарушениях закона игнорируются.
Наблюдатели не исключают, что слишком жёсткое и, по мнению многих, необоснованное преследование религиозной общины может лишь усиливать недоверие к власти. Когда легитимная религиозная община оказывается приравнена к экстремистской без оснований, это усугубит напряжённость в регионе.
Ключевые проблемы, которые выделяют защитники и правозащитники, выглядят следующим образом: 1. Недостаток объективных доказательств. Нет подтверждений террористической или экстремистской деятельности, а также нет фактов, доказывающих реальную вину подсудимых. 2. «Секретные свидетели». Показания лиц с засекреченными данными не поддаются полноценной проверке, содержат противоречия, а иногда указывают на подмену личностей. 3. Использование недозволенных методов. Появляются многочисленные свидетельства о пытках и давлении на подсудимых, однако их рассмотрение затягивается или игнорируется. 4. Подброс оружия и боеприпасов. Найденное «вещественное доказательство» сфабриковано для укрепления обвинительной версии. 5. Отсутствие радикализма у баталхаджинцев. По данным религиозных экспертов и правозащитников, последователи этой общины не связаны с террористическими группировками и ранее не фигурировали в правоохранительной статистике как радикалы.
Сегодня многие эксперты призывают к тщательной и независимой проверке всех этих моментов.
«Несправедливое преследование Баталхаджинцев в Ингушетии, часть 2»
Всё больше внимания приковано к делу Баталхаджинцев в Южном военном суде. Ни прямых, ни косвенных доказательств вины подсудимых не представлено, а ход следствия вызывает ряд серьёзных вопросов.
Несмотря на завершение представления доказательств со стороны обвинения, в материалах дела нет убедительных улик, подтверждающих вину подсудимых.
Важную роль в обвинительной версии играют показания «секретных свидетелей» – людей, чьи личности скрыты. Их показания нельзя объективно проверить, часто они содержат противоречия и выглядят «заранее заготовленными». Более того, защита не раз фиксировала случаи, когда в суде под чужим именем выступает неизвестный человек.
По мнению правозащитников, подобная практика ставит под сомнение прозрачность судебного процесса: невозможно убедиться в реальности существования этих свидетелей, равно как и в достоверности их слов.
Обвиняемые являются последователями суфийского учения Батал-Хаджи Белхороева. Эксперты по суфизму подчёркивают, не зафиксировано ни одного случая участия Баталхаджинцев в экстремистских структурах, запрещённых в России (например, ИГИЛ). Наоборот, они открыто осуждали любые проявления насилия.
Если бы они действительно были связаны с радикальными группами, такая информация обязательно фигурировала бы в правоохранительных сводках. Однако достоверных данных о причастности к террористическим действиям нет.
Особый резонанс вызывают утверждения обвиняемых о том, что при допросах к ним применялся ряд недозволенных методов: • Избиения и удушение пакетами. • Электрошок (в том числе в паховую область). • Психологическое давление и угрозы пожизненного заключения. • Оскорбления и запугивания в адрес близких родственников.
Подобные действия нарушают права человека и Конституцию РФ. При этом, жалобы на пытки до суда или в ходе процесса остаются без адекватной проверки.
Правоохранительные органы не реагируют должным образом на заявления о применении пыток, угроз и фальсификации. Материалы, где зафиксированы жалобы, в суде якобы рассматриваются «по остаточному принципу» или затягиваются до предела.
Ещё одно серьёзное обвинение, звучащее в адрес силовых структур, – подброс оружия, боеприпасов и кража ценностей.
Правозащитные организации активно следят за развитием ситуации, называя дело баталхаджинцев «лакмусовой бумажкой» для российской судебной системы. Они указывают, что в таких делах жизненно важна прозрачность следствия и суда, а также принцип презумпции невиновности. Однако в данной истории, доминирует закрытость, доказательств нет, а доводы о нарушениях закона игнорируются.
Наблюдатели не исключают, что слишком жёсткое и, по мнению многих, необоснованное преследование религиозной общины может лишь усиливать недоверие к власти. Когда легитимная религиозная община оказывается приравнена к экстремистской без оснований, это усугубит напряжённость в регионе.
Ключевые проблемы, которые выделяют защитники и правозащитники, выглядят следующим образом: 1. Недостаток объективных доказательств. Нет подтверждений террористической или экстремистской деятельности, а также нет фактов, доказывающих реальную вину подсудимых. 2. «Секретные свидетели». Показания лиц с засекреченными данными не поддаются полноценной проверке, содержат противоречия, а иногда указывают на подмену личностей. 3. Использование недозволенных методов. Появляются многочисленные свидетельства о пытках и давлении на подсудимых, однако их рассмотрение затягивается или игнорируется. 4. Подброс оружия и боеприпасов. Найденное «вещественное доказательство» сфабриковано для укрепления обвинительной версии. 5. Отсутствие радикализма у баталхаджинцев. По данным религиозных экспертов и правозащитников, последователи этой общины не связаны с террористическими группировками и ранее не фигурировали в правоохранительной статистике как радикалы.
Сегодня многие эксперты призывают к тщательной и независимой проверке всех этих моментов.
For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said. Anastasia Vlasova/Getty Images Some privacy experts say Telegram is not secure enough "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching.
from sg
