Кенотаф

​​«Подшивка к личному делу», грустная сага о медиа, которые сформировали как личность Сергея Простакова, продолжается. Сегодня первая часть о Леониде Парфёнове — единственном медиадеятеле, который заставил автора рыдать.

Если вы есть в социальной сети «ВКонтакте», то имеете возможность в бывшем разделе «Аудиозаписи», который сегодня называется «Музыка», найти песню безвестной группы «Второе Я», которая называется «Письмо Сплинам». Это нервное, надрывное признание в любви к песням Саши Васильева: «Он мне пел, чтоб я гнул свою линию, // Он кричал, чтоб я пил и курил, // В этой жизни, покрывшейся тиною, // Ничего уже не ловил». Песня на самом деле очень хорошая, и я хотел бы, чтобы её услышали как можно больше людей, потому что сделаю сейчас что-то подобное: признаюсь в любви к Леониду Геннадьевичу Парфёнову. Делать я это буду в паре выпусков «Подшивки» — слишком велико влияние творчества Парфёнова на меня. Если выпотрошить из оборота «сформировал меня как личность» всю иронию, то эти слова я могу в полной мере сказать о нём.

Итак, НТВ в моём детстве появился сравнительно поздно. И поэтому Парфёнова я скорее воспринимал как мужика из жюри КВН. Постепенно, медленно я подсаживался на его исторические и документальные передачи. Мимо прошёл скандал с разгоном НТВ. И вот осенью 2001 года в эфир вышла воскресная еженедельно-аналитическая программа «Намедни». Она подчёркнуто шла в 21:00 по воскресеньям — в то же время, когда и большой воскресный выпуск возрождённой передачи «Время» на «Первом канале». Так я познакомился с такой вещью в медиа, как жест.

Тогда в начале нулевых на телевидении как будто по щелчку все стали говорить о действиях властей в лучшем случае сдержанно-восторженно; тогда же появилась формула «На Первом канале всё хорошо, но только новости не смотрите». Вот Парфёнов тогда приучил, наоборот, еженедельно смотреть новости. Интонация «Намедни» — ироническая и отстранённая — именно она одновременно интерпретировала происходившие события и сатирически высмеивала те самые «новости по Первому каналу».

То, что делал Парфёнов со своей командой в еженедельной «Намедни», сложно описать. Это было феерическое шоу. В Подмосковье горят торфяники — Леонид Геннадьевич поджигает кусок торфа в студии. Для рассказа об обезьянах в России в студию приводили шимпанзе. Для разговора об автомобилях новую модель ставили в студии. Андрей Лошак* рассказывал про субкультуры и показывал, как сжигают книги Сорокина. Гордеева** ездила на зону в Энгельс к Лимонову. Пивоваров*** монтировал инаугурацию Путина вместе с кадрами «Сибирского цирюльника». Чеченские сепаратисты, порнографы, контркультурщики — все имели право голоса в «Намедни» наравне с номенклатурой только что появившейся «Единой России». В своём захолустье именно из парфёновоский передачи я узнавал о том, кто такой Гарри Поттер, и о новом фильме Алексея Балабанова. «Намедни» были окном в мир, и этот штамп здесь не уместен потому, что не в состоянии передать то, чем эти новости были для меня.

А потом «Намедни» первый раз закрыли. В «Комсомолке» про это не писали, в новостях по Первому каналу не рассказывали. Просто однажды вечером в воскресенье передача Парфёнова не вышла в эфир. Я подумал, что это разовая акция, но её не было несколько месяцев. Затем «Намедни» вернули в эфир до весны 2004 года, после чего они были закрыты уже окончательно.

Меня затем самого ждала богатая журналистская биография. Я не плакал, когда разгоняли пряниковскую «Русскую планету»; не плакал во время обысков у меня дома и в моей редакции; не плакал, когда меня отменяли; не плакал, когда решил закончить заниматься русскими медиа. Из-за них я проронил слезу только однажды, когда стало ясно, что «Намедни» больше не вернутся в эфир.

*иноагент
**иноагент
***иноагент

#простаков

Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty

www.group-telegram.com/sg/thecenotaph.com/1084

2.2K viewsMar 7, 2024 at 09:19

​​«Подшивка к личному делу», грустная сага о медиа, которые сформировали как личность Сергея Простакова, продолжается. Сегодня первая часть о Леониде Парфёнове — единственном медиадеятеле, который заставил автора рыдать.

Если вы есть в социальной сети «ВКонтакте», то имеете возможность в бывшем разделе «Аудиозаписи», который сегодня называется «Музыка», найти песню безвестной группы «Второе Я», которая называется «Письмо Сплинам». Это нервное, надрывное признание в любви к песням Саши Васильева: «Он мне пел, чтоб я гнул свою линию, // Он кричал, чтоб я пил и курил, // В этой жизни, покрывшейся тиною, // Ничего уже не ловил». Песня на самом деле очень хорошая, и я хотел бы, чтобы её услышали как можно больше людей, потому что сделаю сейчас что-то подобное: признаюсь в любви к Леониду Геннадьевичу Парфёнову. Делать я это буду в паре выпусков «Подшивки» — слишком велико влияние творчества Парфёнова на меня. Если выпотрошить из оборота «сформировал меня как личность» всю иронию, то эти слова я могу в полной мере сказать о нём.

Итак, НТВ в моём детстве появился сравнительно поздно. И поэтому Парфёнова я скорее воспринимал как мужика из жюри КВН. Постепенно, медленно я подсаживался на его исторические и документальные передачи. Мимо прошёл скандал с разгоном НТВ. И вот осенью 2001 года в эфир вышла воскресная еженедельно-аналитическая программа «Намедни». Она подчёркнуто шла в 21:00 по воскресеньям — в то же время, когда и большой воскресный выпуск возрождённой передачи «Время» на «Первом канале». Так я познакомился с такой вещью в медиа, как жест.

Тогда в начале нулевых на телевидении как будто по щелчку все стали говорить о действиях властей в лучшем случае сдержанно-восторженно; тогда же появилась формула «На Первом канале всё хорошо, но только новости не смотрите». Вот Парфёнов тогда приучил, наоборот, еженедельно смотреть новости. Интонация «Намедни» — ироническая и отстранённая — именно она одновременно интерпретировала происходившие события и сатирически высмеивала те самые «новости по Первому каналу».

То, что делал Парфёнов со своей командой в еженедельной «Намедни», сложно описать. Это было феерическое шоу. В Подмосковье горят торфяники — Леонид Геннадьевич поджигает кусок торфа в студии. Для рассказа об обезьянах в России в студию приводили шимпанзе. Для разговора об автомобилях новую модель ставили в студии. Андрей Лошак* рассказывал про субкультуры и показывал, как сжигают книги Сорокина. Гордеева** ездила на зону в Энгельс к Лимонову. Пивоваров*** монтировал инаугурацию Путина вместе с кадрами «Сибирского цирюльника». Чеченские сепаратисты, порнографы, контркультурщики — все имели право голоса в «Намедни» наравне с номенклатурой только что появившейся «Единой России». В своём захолустье именно из парфёновоский передачи я узнавал о том, кто такой Гарри Поттер, и о новом фильме Алексея Балабанова. «Намедни» были окном в мир, и этот штамп здесь не уместен потому, что не в состоянии передать то, чем эти новости были для меня.

А потом «Намедни» первый раз закрыли. В «Комсомолке» про это не писали, в новостях по Первому каналу не рассказывали. Просто однажды вечером в воскресенье передача Парфёнова не вышла в эфир. Я подумал, что это разовая акция, но её не было несколько месяцев. Затем «Намедни» вернули в эфир до весны 2004 года, после чего они были закрыты уже окончательно.

Меня затем самого ждала богатая журналистская биография. Я не плакал, когда разгоняли пряниковскую «Русскую планету»; не плакал во время обысков у меня дома и в моей редакции; не плакал, когда меня отменяли; не плакал, когда решил закончить заниматься русскими медиа. Из-за них я проронил слезу только однажды, когда стало ясно, что «Намедни» больше не вернутся в эфир.

*иноагент
**иноагент
***иноагент

#простаков

Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty

BY Кенотаф