Продолжаю читать книгу Александра Прохорова «Русская система управления». В этом отрывке он показывает, что Россия – и не азиатская деспотия, и не западное правовое государство, а особенная «антиправовая» система. «Даже в самых деспотичных восточных странах законодательство, возлагающее на подчинённых только обязанности, а на начальников только права, всё-таки предписывает определённый порядок того, как подчиненные должны реагировать на самые дикие приказы начальства. Право и обычай содержат жёсткий алгоритм действий по исполнению приказов. В России же мы этого не видим, потому что у нас как начальники нарушают закон, так и подчинённые игнорируют приказы и инструкции. Для Востока такое положение дел немыслимо — там приказ начальника должен быть исполнен. Если султан посылает чиновнику шелковый шнурок, тот должен этим шнурком удавиться. Как бы исполнялся подобный приказ в России? Оказалось бы, что либо шнурок оказался гнилым, либо он не дошёл до адресата, либо приказ не так поняли, либо ещё что-то случилось, но чиновник этим шнурком ни за что бы не удавился.
Для западных обществ необходимо, чтобы в стране все соблюдали закон, предоставляющий права и возлагающий обязанности и на вышестоящих, и на нижестоящих. На Востоке необходимо чтоб законодательство, не важно писаное или обычное, жёстко обязывало всех подчинённых исполнять все распоряжения начальства. Это тоже своеобразный закон.
Положение закона в России совершенно иное. Закон есть, он чем-то похож на азиатский, чем-то на европейский, но важно, что он не исполняется всеми — и начальниками, и подчинёнными. «Следовательно, — писал В.Ключевский, — главное дело было не в каких-либо законах, а в исконных привычках и условиях жизни, создавших эти привычки». Такое состояние правовой сферы неизбежно вытекает из дуализма русской модели управления, которая должна быть готова перейти или в стабильное, или в нестабильное состояние. И если в стабильном состоянии надо соблюдать одни правила, а в нестабильном другие, то одни и те же действия в одних случаях поощряемы, а в других наказуемы. В этих условиях о соблюдении какой-то одной системы правил, азиатской или европейской, речи быть не может. Следствием является наплевательское отношение к закону на всех уровнях. Легче принять новый закон или иной нормативный акт, чем добиться выполнения уже принятого. Поэтому система управления «зашлакована» недействующими законодательными актами. В стране сейчас действует более 30 тыс. нормативных актов законодательного и правительственного уровня.
Получается, что все русские, от грузчика до высшего правителя, держат в своём сознании два разных варианта поведения, соответствующих стабильному или нестабильному состоянию системы управления. В голове у каждого «вмонтирована» некая точка, по достижении которой он переходит в другой режим деятельности, отрицающий предыдущий опыт и выработанные привычки. Принимая неопределённость как норму жизни, отечественные управленцы мобилизуют в своей деятельности выработанную веками национальную привычку иметь несколько стандартов поведения. Для российского менеджера в порядке вещей одновременное действие неких правил и правил, как нарушать эти правила. Это увеличивает способность к выживанию в самых неблагоприятных условиях. Потому что умение жить не по писаным инструкциям, умение действовать по ситуации есть новаторство, или, как принято говорить сейчас, креативность».
Продолжаю читать книгу Александра Прохорова «Русская система управления». В этом отрывке он показывает, что Россия – и не азиатская деспотия, и не западное правовое государство, а особенная «антиправовая» система. «Даже в самых деспотичных восточных странах законодательство, возлагающее на подчинённых только обязанности, а на начальников только права, всё-таки предписывает определённый порядок того, как подчиненные должны реагировать на самые дикие приказы начальства. Право и обычай содержат жёсткий алгоритм действий по исполнению приказов. В России же мы этого не видим, потому что у нас как начальники нарушают закон, так и подчинённые игнорируют приказы и инструкции. Для Востока такое положение дел немыслимо — там приказ начальника должен быть исполнен. Если султан посылает чиновнику шелковый шнурок, тот должен этим шнурком удавиться. Как бы исполнялся подобный приказ в России? Оказалось бы, что либо шнурок оказался гнилым, либо он не дошёл до адресата, либо приказ не так поняли, либо ещё что-то случилось, но чиновник этим шнурком ни за что бы не удавился.
Для западных обществ необходимо, чтобы в стране все соблюдали закон, предоставляющий права и возлагающий обязанности и на вышестоящих, и на нижестоящих. На Востоке необходимо чтоб законодательство, не важно писаное или обычное, жёстко обязывало всех подчинённых исполнять все распоряжения начальства. Это тоже своеобразный закон.
Положение закона в России совершенно иное. Закон есть, он чем-то похож на азиатский, чем-то на европейский, но важно, что он не исполняется всеми — и начальниками, и подчинёнными. «Следовательно, — писал В.Ключевский, — главное дело было не в каких-либо законах, а в исконных привычках и условиях жизни, создавших эти привычки». Такое состояние правовой сферы неизбежно вытекает из дуализма русской модели управления, которая должна быть готова перейти или в стабильное, или в нестабильное состояние. И если в стабильном состоянии надо соблюдать одни правила, а в нестабильном другие, то одни и те же действия в одних случаях поощряемы, а в других наказуемы. В этих условиях о соблюдении какой-то одной системы правил, азиатской или европейской, речи быть не может. Следствием является наплевательское отношение к закону на всех уровнях. Легче принять новый закон или иной нормативный акт, чем добиться выполнения уже принятого. Поэтому система управления «зашлакована» недействующими законодательными актами. В стране сейчас действует более 30 тыс. нормативных актов законодательного и правительственного уровня.
Получается, что все русские, от грузчика до высшего правителя, держат в своём сознании два разных варианта поведения, соответствующих стабильному или нестабильному состоянию системы управления. В голове у каждого «вмонтирована» некая точка, по достижении которой он переходит в другой режим деятельности, отрицающий предыдущий опыт и выработанные привычки. Принимая неопределённость как норму жизни, отечественные управленцы мобилизуют в своей деятельности выработанную веками национальную привычку иметь несколько стандартов поведения. Для российского менеджера в порядке вещей одновременное действие неких правил и правил, как нарушать эти правила. Это увеличивает способность к выживанию в самых неблагоприятных условиях. Потому что умение жить не по писаным инструкциям, умение действовать по ситуации есть новаторство, или, как принято говорить сейчас, креативность».
BY Толкователь
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. Russian President Vladimir Putin launched Russia's invasion of Ukraine in the early-morning hours of February 24, targeting several key cities with military strikes. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects.
from sg
