Европа проиграла энергетическую войну задолго до взрывов «Северных потоков». Понять европейцев можно, они сделали ставку на российский трубный газ. Это рациональный выбор - газ из магистрали априори дешевле сжиженного газа, просто из-за дороговизны сжижения. Производство СПГ – это энергоемкая операция, пожирающая до четверти газа. Да и «Газпром» долгие годы был абсолютно европейской компанией - давал огромные скидки, строил инфраструктуру, исправно платил гигантские надуманные штрафы. У Европы всегда был выбор. Параллельно развитию российской газодобычи происходил рост добычи газа на Ближнем Востоке и Северной Африки (MENA) - региона близкого Европе и экономически и исторически. СПГ из стран MENA был нацелен в первую очередь на дефицитные рынки Европы. В год регион экспортирует порядка 110 млрд кубометров. То есть мощности СПГ сопоставимы с мощностями взорванных «Северных потоков». Однако страны АТР в отличие от Европы оказались договороспособнее: газ из MENA преимущественно уходит на азиатские рынки.
Европа проиграла энергетическую войну задолго до взрывов «Северных потоков». Понять европейцев можно, они сделали ставку на российский трубный газ. Это рациональный выбор - газ из магистрали априори дешевле сжиженного газа, просто из-за дороговизны сжижения. Производство СПГ – это энергоемкая операция, пожирающая до четверти газа. Да и «Газпром» долгие годы был абсолютно европейской компанией - давал огромные скидки, строил инфраструктуру, исправно платил гигантские надуманные штрафы. У Европы всегда был выбор. Параллельно развитию российской газодобычи происходил рост добычи газа на Ближнем Востоке и Северной Африки (MENA) - региона близкого Европе и экономически и исторически. СПГ из стран MENA был нацелен в первую очередь на дефицитные рынки Европы. В год регион экспортирует порядка 110 млрд кубометров. То есть мощности СПГ сопоставимы с мощностями взорванных «Северных потоков». Однако страны АТР в отличие от Европы оказались договороспособнее: газ из MENA преимущественно уходит на азиатские рынки.
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. READ MORE Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future.
from sg
