Во время учебы в Вест-Пойнте одним из любимых предметов кадета (и будущего южного генерала) Джозефа Э. Джонстона был французский язык. Поначалу дело продвигалось туговато, но постепенно Джо вошел во вкус и весьма преуспел в чтении и переводе франкоязычных трудов по фортификациям, инженерным дисциплинам, тактике и стратегии. Благодаря терпению, основательности и усидчивости, он оказался в числе фаворитов профессора Клода Берара, уроженца Бордо, и по совету и с помощью наставника прочитал романтическую «Историю Жиль Бласа из Сантильяны» пера Алена-Рене Лесажа и вольтеровскую «Историю Карла XII, короля Швеции». Обе книги не могли не понравиться кадету Джонстону, горячему, как и большинство южан, поклоннику сэра Вальтера Скотта.
Любовь к французскому языку Джозеф Э. Джонстон пронес через всю жизнь. Значительную часть его богатой библиотеки составляли франкоязычные труды по истории Франции, военно-инженерному делу и биографии французских полководцев, страницы которых Джонстон испещрял пометками и комментариями.
Во время учебы в Вест-Пойнте одним из любимых предметов кадета (и будущего южного генерала) Джозефа Э. Джонстона был французский язык. Поначалу дело продвигалось туговато, но постепенно Джо вошел во вкус и весьма преуспел в чтении и переводе франкоязычных трудов по фортификациям, инженерным дисциплинам, тактике и стратегии. Благодаря терпению, основательности и усидчивости, он оказался в числе фаворитов профессора Клода Берара, уроженца Бордо, и по совету и с помощью наставника прочитал романтическую «Историю Жиль Бласа из Сантильяны» пера Алена-Рене Лесажа и вольтеровскую «Историю Карла XII, короля Швеции». Обе книги не могли не понравиться кадету Джонстону, горячему, как и большинство южан, поклоннику сэра Вальтера Скотта.
Любовь к французскому языку Джозеф Э. Джонстон пронес через всю жизнь. Значительную часть его богатой библиотеки составляли франкоязычные труды по истории Франции, военно-инженерному делу и биографии французских полководцев, страницы которых Джонстон испещрял пометками и комментариями.
Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from sg
