В прошлом году нафотографировал коллекцию книжек из РГБ с названием или подзаголовком «Записки следователя» (а еще серия такая была у Госюриздата, ее тоже скопировал), а в этом начал потихоньку осваивать. Первыми под руку попались «Особо сложные дела» И. Неручева 55-го года, или, как их было бы уместнее назвать, «Поучительные истории про шпионов». Все восемь новелл в книге посвящены козням агентов вражеских держав и должны, видимо, повышать бдительность читателей.
Уже знакомая мне связка «верующий — вредитель» тут встречается в трех рассказах. Походя — в «Деле № 08», там христианство увязывается у врагини в голове с тоской по дореволюционной России, но не очень внятно. В «Исповеди шпионки» религиозную фразеологию слышно и из уст подсудимой, и в ответе прокурора («предала землю на которой молилась», «загородилась боженькой», «полуактриса, полумонахиня»).
Во всей красе атеистическая тема звучит в последнем рассказе книги, «Следователе»: там баптисты совращают пленных в немецких лагерях. Правда, задача у пойманного «брата во Христе» смехотворная: «распускать сплетни про знатных людей на производстве, про писателей, художников, артистов — про всех, кому плохое настроение помешает думать, творить». И слишком уж далекоидущие выводы можно из этого сделать: получается, если кто-нибудь тогда из первых рук знал об алкоголизме Фадеева, то рассказывать об этом никому и никогда было нельзя — а то еще примут за шпиона.
Из того же рассказа — еще одна тревожная цитата: «Обыск ничего не дал, даже косвенной улики. По глубокому убеждению следователя, это было своего рода весьма веской уликой, хотя и не предусмотренной законом: настоящий, опытный лазутчик только так и должен содержать свое логово».
Это же буквально оно: «— Почерк обвиняемого? — спросил другой присяжный. — Нет, — отвечал Белый Кролик. — И это всего подозрительней. (Присяжные растерялись.) — Значит, подделал почерк, — заметил Король. (Присяжные просветлели.) — С позволения Вашего Величества, — сказал Валет, — я этого письма не писал, и они этого не докажут. Там нет подписи. — Тем хуже, — сказал Король. — Значит, ты что-то дурное задумал, а не то подписался бы, как все честные люди».
Нетривиальный метод вербовки описан в «Человеке с ракеткой»: там советского специалиста за рубежом преследует замужняя пара, они же клофелинят его в баре. Когда он очухивается, его немножко прессует полицейский — дескать, он у дамы-преследовательницы сумку украл, но отпускает восвояси без разбирательств. А потом два разных шпиона встречаются с ним уже на родине и напоминают об этом случае, чтобы он запараноил. В результате специалист так пугается, что бежит к следователю и требует, чтоб его отправили на фронт (хотя очевидно был бы полезнее в тылу).
В прошлом году нафотографировал коллекцию книжек из РГБ с названием или подзаголовком «Записки следователя» (а еще серия такая была у Госюриздата, ее тоже скопировал), а в этом начал потихоньку осваивать. Первыми под руку попались «Особо сложные дела» И. Неручева 55-го года, или, как их было бы уместнее назвать, «Поучительные истории про шпионов». Все восемь новелл в книге посвящены козням агентов вражеских держав и должны, видимо, повышать бдительность читателей.
Уже знакомая мне связка «верующий — вредитель» тут встречается в трех рассказах. Походя — в «Деле № 08», там христианство увязывается у врагини в голове с тоской по дореволюционной России, но не очень внятно. В «Исповеди шпионки» религиозную фразеологию слышно и из уст подсудимой, и в ответе прокурора («предала землю на которой молилась», «загородилась боженькой», «полуактриса, полумонахиня»).
Во всей красе атеистическая тема звучит в последнем рассказе книги, «Следователе»: там баптисты совращают пленных в немецких лагерях. Правда, задача у пойманного «брата во Христе» смехотворная: «распускать сплетни про знатных людей на производстве, про писателей, художников, артистов — про всех, кому плохое настроение помешает думать, творить». И слишком уж далекоидущие выводы можно из этого сделать: получается, если кто-нибудь тогда из первых рук знал об алкоголизме Фадеева, то рассказывать об этом никому и никогда было нельзя — а то еще примут за шпиона.
Из того же рассказа — еще одна тревожная цитата: «Обыск ничего не дал, даже косвенной улики. По глубокому убеждению следователя, это было своего рода весьма веской уликой, хотя и не предусмотренной законом: настоящий, опытный лазутчик только так и должен содержать свое логово».
Это же буквально оно: «— Почерк обвиняемого? — спросил другой присяжный. — Нет, — отвечал Белый Кролик. — И это всего подозрительней. (Присяжные растерялись.) — Значит, подделал почерк, — заметил Король. (Присяжные просветлели.) — С позволения Вашего Величества, — сказал Валет, — я этого письма не писал, и они этого не докажут. Там нет подписи. — Тем хуже, — сказал Король. — Значит, ты что-то дурное задумал, а не то подписался бы, как все честные люди».
Нетривиальный метод вербовки описан в «Человеке с ракеткой»: там советского специалиста за рубежом преследует замужняя пара, они же клофелинят его в баре. Когда он очухивается, его немножко прессует полицейский — дескать, он у дамы-преследовательницы сумку украл, но отпускает восвояси без разбирательств. А потом два разных шпиона встречаются с ним уже на родине и напоминают об этом случае, чтобы он запараноил. В результате специалист так пугается, что бежит к следователю и требует, чтоб его отправили на фронт (хотя очевидно был бы полезнее в тылу).
(окончание см. ниже)
BY я книгоноша
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Investors took profits on Friday while they could ahead of the weekend, explained Tom Essaye, founder of Sevens Report Research. Saturday and Sunday could easily bring unfortunate news on the war front—and traders would rather be able to sell any recent winnings at Friday’s earlier prices than wait for a potentially lower price at Monday’s open. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” READ MORE But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat.
from sg
