Как бы поговорить с Чеховым? Спросить его, но так, чтобы все ответы были его лично, его собственными словами? Нет ничего проще! Есть его письма, значит, прямая речь – вот он и ответит сам на всё, что мы спросим. Сначала вопрос самый сложный для каждого из нас: - Дорогой А.П., каким Вы видите мир? А. П. (печально): «Мир «кишит негодяями и негодяйками»... Человеческая природа несовершенна…» (2, 11). «Жизнь – сумрак» (2, 90). Но «я не знаю ни одного основания, в силу которого было бы полезно и уместно изображать действительность непременно в наихудшем ее виде» (2, 113) (в скобках – том и стр. из полного собрания писем Чехова, 1970-е – 1980-е гг.). - Значит, не всё лишь сумрак и печаль? Не все пропало? Счастье бытия – есть? Чем-то Вы ведь довольны? А. П. (улыбаясь): «Я доволен по самое горло, сыт и очарован до такой степени, что ничего больше не хочу и не обиделся бы, если бы трахнул меня паралич или унесла на тот свет дизентерия. Могу сказать: пожил! ...Я был и в аду, каким представляется Сахалин, и в раю, т. е. на острове Цейлоне. Какие бабочки, букашки, какие мушки, таракашки! (4, 143). «Цейлон — место, где был рай. Здесь в раю я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами» (4, 140). «Если в царстве небесном солнце заходит так же хорошо, как в Бенгальском заливе, то, смею Вас уверить, царство небесное очень хорошая штука» (4, 147). - Понятно, счастье искать – на Цейлоне, нынешней Шри-Ланке! И – в Бенгальском заливе! Все – на Цейлон! А как же российская земля? На ней-то – есть счастье? Вы ведь сами пишете: «Боже мой, как богата Россия хорошими людьми!» (4, 82). А. П. (кивает): «Я в Амур влюблен; охотно бы пожил на нем года два. И красиво, и просторно, и свободно, и тепло. Швейцария и Франция никогда не знали такой свободы. Последний ссыльный дышит на Амуре легче, чем самый первый генерал в России» (4, 127). - Да что Вы? А еще? «Погода в Петербурге великолепная. Солнце светит вовсю, снега нет, и мороз слегка щиплет за щеки. Сейчас я гулял по Невскому. Всё удивительно жизнерадостно, и когда глядишь на розовые лица, мундиры, кареты, дамские шляпки, то кажется, что на этом свете нет горя» (4,195 - 196). - Свободно и тепло! Нет горя! Любовь – Амур! В Петербурге всё удивительно жизнерадостно! А как же жизнь – сумрак? Как-то теряешь ориентиры. Куда плыть-то? А. П. (со спокойствием): «Давно уже известно, а именно, что осмысленная жизнь без определенного мировоззрения — не жизнь, а тягота, ужас» (3, 80). - Согласны. Подтверждаем. Что еще? А. П.: «Человек должен постоянно, если не вылезать, то выглядывать из своей раковины, и должен он мудрствовать всю свою жизнь, иначе то уже будет не жизнь, а житие» (9, 216). - С этим трудно спорить. Всю жизнь думать, меняться, совершать душевные перевороты. А. П. (раздумывая вслух): «Пишут, «что не следует манить человека всякими благами, которых он никогда не получит... «цени то, что есть», и… вся наша беда в том, что мы все ищем каких-то высших и отдаленных целей… Это философия отчаяния. Кто искренно думает, что высшие и отдаленные цели человеку нужны так же мало, как корове, что в этих целях «вся наша беда», тому остается кушать, пить, спать или, когда это надоест, разбежаться и хватить лбом об угол сундука» (5,138). - Не будем лбом об угол сундука. Это - больно! Ищем высшие и отдаленные цели! Впрочем, какие? Ради чего жить?
Как бы поговорить с Чеховым? Спросить его, но так, чтобы все ответы были его лично, его собственными словами? Нет ничего проще! Есть его письма, значит, прямая речь – вот он и ответит сам на всё, что мы спросим. Сначала вопрос самый сложный для каждого из нас: - Дорогой А.П., каким Вы видите мир? А. П. (печально): «Мир «кишит негодяями и негодяйками»... Человеческая природа несовершенна…» (2, 11). «Жизнь – сумрак» (2, 90). Но «я не знаю ни одного основания, в силу которого было бы полезно и уместно изображать действительность непременно в наихудшем ее виде» (2, 113) (в скобках – том и стр. из полного собрания писем Чехова, 1970-е – 1980-е гг.). - Значит, не всё лишь сумрак и печаль? Не все пропало? Счастье бытия – есть? Чем-то Вы ведь довольны? А. П. (улыбаясь): «Я доволен по самое горло, сыт и очарован до такой степени, что ничего больше не хочу и не обиделся бы, если бы трахнул меня паралич или унесла на тот свет дизентерия. Могу сказать: пожил! ...Я был и в аду, каким представляется Сахалин, и в раю, т. е. на острове Цейлоне. Какие бабочки, букашки, какие мушки, таракашки! (4, 143). «Цейлон — место, где был рай. Здесь в раю я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами» (4, 140). «Если в царстве небесном солнце заходит так же хорошо, как в Бенгальском заливе, то, смею Вас уверить, царство небесное очень хорошая штука» (4, 147). - Понятно, счастье искать – на Цейлоне, нынешней Шри-Ланке! И – в Бенгальском заливе! Все – на Цейлон! А как же российская земля? На ней-то – есть счастье? Вы ведь сами пишете: «Боже мой, как богата Россия хорошими людьми!» (4, 82). А. П. (кивает): «Я в Амур влюблен; охотно бы пожил на нем года два. И красиво, и просторно, и свободно, и тепло. Швейцария и Франция никогда не знали такой свободы. Последний ссыльный дышит на Амуре легче, чем самый первый генерал в России» (4, 127). - Да что Вы? А еще? «Погода в Петербурге великолепная. Солнце светит вовсю, снега нет, и мороз слегка щиплет за щеки. Сейчас я гулял по Невскому. Всё удивительно жизнерадостно, и когда глядишь на розовые лица, мундиры, кареты, дамские шляпки, то кажется, что на этом свете нет горя» (4,195 - 196). - Свободно и тепло! Нет горя! Любовь – Амур! В Петербурге всё удивительно жизнерадостно! А как же жизнь – сумрак? Как-то теряешь ориентиры. Куда плыть-то? А. П. (со спокойствием): «Давно уже известно, а именно, что осмысленная жизнь без определенного мировоззрения — не жизнь, а тягота, ужас» (3, 80). - Согласны. Подтверждаем. Что еще? А. П.: «Человек должен постоянно, если не вылезать, то выглядывать из своей раковины, и должен он мудрствовать всю свою жизнь, иначе то уже будет не жизнь, а житие» (9, 216). - С этим трудно спорить. Всю жизнь думать, меняться, совершать душевные перевороты. А. П. (раздумывая вслух): «Пишут, «что не следует манить человека всякими благами, которых он никогда не получит... «цени то, что есть», и… вся наша беда в том, что мы все ищем каких-то высших и отдаленных целей… Это философия отчаяния. Кто искренно думает, что высшие и отдаленные цели человеку нужны так же мало, как корове, что в этих целях «вся наша беда», тому остается кушать, пить, спать или, когда это надоест, разбежаться и хватить лбом об угол сундука» (5,138). - Не будем лбом об угол сундука. Это - больно! Ищем высшие и отдаленные цели! Впрочем, какие? Ради чего жить?
BY Яков Миркин
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country.
from sg
