Посмотрите на карточки из нашего разговора с Юрой и бегите на воркшоп!

***

найди кота на фотографии
бедного сада с ворохом листьев
на голой земле
вместе с теплом в гости зашла темнота
и не кончается
как музыкальная пауза

разговоры о страшном
здесь никого не пугают
перезревшая кириллица
рассыпана по поверхностям
слепой кристаллический шрифт
больно впивается в пальцы
искателей приключений

;салют

свежий кленовый обрубок
не выходит из-за угла
прячется в неудобное место

какая неловкая встреча

этим летом
падавший на соседей клен
наказали за отклонение
целый день шла экзекуция
а когда все было кончено
острые листья
стали яростно метить коты
словно жандармы
оцепляя свои территории

тихими лентами света
на решетке разлуки

;стоят

наши рызмытые тени на утреннем солнце
переползают в это стихотворение
как фальшивая подпись на документе

Вчера во сне мне передали упаковку гвоздей, явно намекая на то, что я должна ими воспользоваться по назначению (в помещении сна шел ремонт). Но вместо этого я выбрала просто назвать их: «Это гвозди». Проснувшись, сначала подумала о Витгенштейне, сравнивающем язык с ящиком для инструментов. Как будто я поняла это наоборот: не язык – это инструменты с различными функциями, а инструменты – это язык. Воспользоваться гвоздями по назначению – значит назвать их.

Почему нет? А что, кстати, можно сказать о кактусах? Загадочные выносливые растения, ощетинившиеся гвоздиками наружу? В размышлении о цветах кактусы не первые на очереди, но тем не менее и кактусы иногда зацветают. Одни из них – в сравнительно раннем возрасте 2-3 лет, другие готовы к цветению только через 15-20 лет. Кактус начинает цвести зимой, когда растение отдыхает: отдых от роста и жары способствует цветению. Цветок на кактусе – показатель его безмятежности и того, что сопутствует такому состоянию приостановки – откровенности.

Кактус в привычном понимании – это то, что защищает свое существо. Со стороны можно решить, что он – святой мученик, в которого вонзается множество острых копий, запущенных толпой поругателей. При более близком рассмотрении, окажется, что своими иголками кактус отвлекает внимание от самого себя, рассеивая штрихи во всех направлениях прочь, защищаясь от перегрева и животных, посягающих на питательный сок растения в зной. Как писал Деррида о поэзии, сравнивая последнюю с ежиком, который катится по автостраде клубком «для того, чтобы повернуть наружу свои остренькие знаки. Конечно, он может размышлять над языком или говорить поэтично, но он никогда не соотносится сам с собой, он не едет сам, как те несущие смерть моторы. Eго событие всегда прерывает или опрокидывает абсолютное знание, бытие прямо у себя в автотелии» (J. Derrida, Che cos’e la poesia?).

Цветок кактуса – то, что возникает и в противовес, и благодаря его остреньким знакам. Неслучайно в слове «стих-отворение» есть этот смысл раскрытия, обнажения, доверия. Цветок кактуса – послание от сердца к сердцу без какого-либо посредничества, кроме собственного редкого зрелища отворенной чувственности в приостановленном времени.

Мы сделали очень крутой календарь, а внутри там вот что есть! Тираж микроскопический между тем.

I can't wait till Friday comes

Отказаться от фантазии даже сложнее,
чем отказаться от реальности.
Тимоти Мортон

Каждую пятницу я проверяю себя в списках Минюста за кружкой пива с заводским привкусом одиночества по адресу Мераба Костава, 44. Только не пишите мне писем, это бар “Вуокса”, в честь которого мы назвали черного, как река, кота, то есть кота зовут Оредеж, слышите, Оредеж, он вырос и явно ждет встречи с какой-нибудь там вуоксой за строем мусорных баков, пока его не кастрировали, чтобы от них растеклись по городам и весям голубые котята, искусавшие руки мои во сне у телефона на лестничной клетке в общежитии Литинститута. Связь перерезана. Не пишите мне писем ни по этому адресу, ни вообще, умоляю, лучше отправьте их всем политическим заключенным, на сайте rosuznik.org спросите и вам ответят.

Что бы мы ни читали в книгах, отмеченных премией “Просветитель”, ни видели в требухе, в чешуе, на рубцах человечьей кожи, каких бы угрей ни доили с карты звездного неба в свои телеграм-каналы, нас не готовили к этому — ни матери, ни мудрецы. А это, между тем, продолжается третий (десятый) год, и родная речь открывает пасть, как рыбина на прилавке, посылая проклятья исчезнувшим рыбакам, распивающим песни в портовых пивных: Когда-то, когда-то сюда мы бегали ребята, ребята, I can't wait till Friday comes. Это небо упало на землю, дышит, елозит, шепотом обещает: ты ничего не почувствуешь. Больно не будет. Верим.

Тревога и правда не ощущается, как собственный запах, мы состоим из тревожки, панички, маньячки: три сестры-лихорадки третьего тысячелетия унесут и положат в блистерные могилки все шитпостинги ноября. Аминь.

Рутина, любовь моя. Рутина, рутина, рутина — полигональная рыба с наживкой во рту, размером с цепкое море (как в сказке), без вариантов: ты ее или она тебя (и, конечно, она тебя). Путешествие с обитаемой рыбой, вывернутой наружу от наших горячих танцев, трипофобия улья, кожи и чешуи, с вырванной линией фронта — танец красного червяка в инфографике под размер экрана, не перерубишь его лопатой, на спор не съешь, на крючок не насадишь. Эй, поймай меня морфингом нейросетей, если сможешь, без склеек, без цифрового шума, пока молоко в стакане не свернулось под взглядом матери, потерявшей ребенка, не передвинулось, не пролилось от шума сводящих с ума поездов, несущих станцию мга в комбатонический сад театра военных действий.

Произошло невероятное и очень радостное для меня событие: Глеб Морев запустил новый литературный сайт vmesto.media, в пилотном выпуске которого опубликован важный для меня цикл "Непорядок", написанный в этом году. Я вообще-то не пишу циклами, но этот именно так был написан, и он про воображаемую топографию детства, оглядка из другого пространства - не на оставленное, а на то, которое существует в тебе.

Но невероятным это событие-вместо делает не мой цикл, а то, что там внутри какой-то совершенно потрясающий набор имен: поэтический раздел, например, можно увидеть на скрине.

Очень хочется пошутить, что Глеб сделал "митин журнал здорового человека", а, учитывая мой (очень непростой) дебют в издательстве Kolonna, кажется, что я имею право на эту шутку. И именно такого взгляда на современную русофонную литературу мне лично очень не хватало во всех оставшихся и возникших после 24 февраля литературных проектах.

gad vlagin — 2pm tbilisi freestyle

Подруги и друзья, кто в Тбилиси - приходите 5 декабря в Secret Place на мини-фестиваль, посвященный травам, где в частности я и моя подруга Маша Землянова почитаем свои тексты, а также будет музыка и хорошие люди. Я буду с 20.00 там. Надеюсь, до встречи!

Лолита Агамалова

КРАСНЫЙ КАВКАЗСКИЙ РЭП

Они заставляют меня писать реферат, Мао, прикинь, какие уебки
Я хочу новых солдат
Я даже могу произвести их сама
Мне не нужен ваш добровольческий корпус
Никакой блядской безответственной речи, где бы та ни была:
из бывшей партийной школы ли, инвертировавшейся завет,
из Берлина ли, где бывшие наши мальчики
ведут абсолютно тупые блоги,
поглаживая друг другу яйца и ища друг-в-друге опоры,
из Парижа ли, с биофака ли, может быть, МГУ, моей кафедры ли,
из Тель-Авива — под ракет ослепительный блеск, тысячу созвездий
невозможной грядущей смерти, по крайней мере
Вы не умеете ебаться. Ваша мысль куцая, будто обрубленный хвост
Вам есть что терять кроме собственных снов
Вы заражаете даже не пессимизмом, а упадком мысли
слабостью воли и фланерствующим эскапизмом
Когда мне было 16, я влюбилась в одну буржуазную дамочку
Та мне говорила: вот будет вам что терять, и вы растеряете все,
что вас держит сегодня: гнев и структуру решения детского
подросткового. Сейчас я думаю: как я могла ее желать?
Мне 27. Меня не ебут государственные ничтожества
и «их нравы», я заглядываю в кабинеты
о эти растерянные глаза
о пустые руки
Никакие теории изменений уже не справятся
Они разрывают меня на части, а я хочу новых солдат
Политика требует редукции, а я требую отмены закона противоречия
Ведь похуй, живем один раз? И больше не можем? Соску
грантов оставь, о боец психотропного фронта:
кроме любви и мысли по-прежнему
ничего не бывает
(Нихуя не бывает, я даже сказала бы так)
О любовные неудачники, ищущие оправданий!
Вам виноваты все: ФСИН-письмо, капитализм, само
желание, РФ и США, Европа и Африка, книги, родители,
необходимость «осечек», — как говорят те, кто ни единожды не
смотрел в глаза одичалые возлюбившей возлюбленной
О тоска без оков. Нейросети-поэты. (Вы были бы хороши,
если не были бы одинаковы; пока ты несешь свою заученную хуйню
зет-поэт хотя бы чувствует.) О диссертации, которые превращают
машинку мышления в профанацию. Меня тошнит одинаково
от делезианцев и антиделезианцев;
от тупой эмиграции белой (и розоватой) и гордецов,
которые «остаются».

От всех, кто боится. Всех, кто всего боится. Кто боится
чего-нибудь недо-взять, опрокинув ненужное слово.
Грантик ебаный и местечко. Кто уезжает,
чтобы быть, как и дома, на четырех
ногах. И кто остается
молчать. Их исправит могила.

А я — свободная лесбиянка. Я станцую лезгинку в Мире Идей
под дискошаром Блага

из подборки "Выйду на станции б-га"

#выбор_константина_шавловского

Программный, яростный текст Лолиты Агамаловой из подборки “Выйду на станции б-га”, направленный против ложных консенсусных оппозиций, сложившихся в русофонном гуманитарном пространстве (прежде всего в медиа и академии) за последние три года. По силе и смелости его можно, наверное, сравнивать со стихами Пазолини, обрушившегося в свое время с критикой на 1968-й. Здесь достается всем, кто самодовольно считает, что находится на “правильной” стороне истории, а на деле - бесславно выживает, находясь в постоянном страхе за личное будущее (и предавая тем самым декларируемые в своих же диссертациях идеи о будущем коллективном). Стихотворение направлено также против “скорбного бесчувствия” этих стратегий выживания современных российских гуманитариев, которые, прикрываясь фиговыми листками политических теорий, разбежались по углам академий (“соску грантов оставь, о боец психотропного фронта”). Люди, убежавшие от войны на PhD; поэт:ки, вяло наследующие языковой школе (“нейросети-поэты”, которые провокативно сравниваются с “зет-поэтами”, которые хотя бы чувствуют); все, кто боится, - главный их (наш) грех заключается в том, что они (мы) по крайней мере не умеем ебаться. Кажется, Агамалова говорит об аварийном отключении либидо, которое произошло в российской гуманитарной жизни, письме и мысли после 24 февраля.

“Красный кавказский рэп” - точный и безжалостный диагноз деградации тех, кто на словах противостоят политической энтропии, а на деле являются проактивной частью этого процесса (“государственные ничтожества” и “фланерствующие эскаписты”, конечно же, пауки из одной банки). Агамалова проговаривает то, что думают очень многие, но не решаются произнести вслух (потому что консенсус против шерсти чесать никто не готов): «меня тошнит одинаково (...) от тупой эмиграции белой (и розоватой) и гордецов, которые “остаются”».

Но в этой филиппике, направленной против бедности политического воображения, парадоксальном образом нет нигилизма и упадничества. Авторку невозможно упрекнуть в том, что критикуя, она ничего не предлагает (см. финал), и ее национальная, гендерная и политическая идентичности сплетаются в тугую нить, врезающуюся в дряблое тело академической и поэтической мысли. И пройти его насквозь - все равно что солдату, рожденному в любви и мысли, станцевать лезгинку на руинах крепости Мира Идей.

#комментарий_константина_шавловского