Реабилитация крупного капитала
Владимир Потанин, основной акционер «Норникеля», Т-банка, организовал выпуск художественного сериала «Минута тишины» (с 20 января начал выходить на «Первом канале», в главной роли – Евгений Цыганов), нацеленного на изменение общественного мнения в отношении крупного бизнеса. Миссию нового проекта Потанин раскрыл в специальном интервью.
Идея трансформировать образ капиталиста средствами искусства логична, она хорошо дополняет социальные программы компаний, которые локализованы в отдельных центрах и мало заметные за их пределами. Здесь замах шире, а выбор сериала, играющего на эмоциях, частных судьбах, смеси бытовых и деловых коллизий, вполне логичен. Кино поддерживает общую тенденцию. Наши опросы показывают, что за последние годы отношение к бизнесу изменилось в позитивную сторону: сработал синдром «Мы все в одной лодке», компании стали больше тратить на социалку, бизнесмены перестали искрить «демонстративным потреблением».
Вопрос в другом: почему такие проекты не возникали раньше и не по инициативе одного предпринимателя, а сообщества бизнесменов? Не хватало денег? – Деньги были. Не хватало понимания, что крупный бизнес находится под социальным и политическим давлением? – Наверняка, было такое понимание. Программа работы с общественным мнением, которую поддержали бы, действуя в общей логике, Потанин, Фридман, Абрамович, Дерипаска, Михельсон, Усманов, Мордашов, Лисин и еще целый ряд имен, выглядела бы совершенно логично. Так что останавливало?
1️⃣ Психологическая неготовность к совместным действиям. Российский бизнес не кооперабелен: низкое доверие, преобладание конкуренции над сотрудничеством.
2️⃣ Опасения, что такая консолидация вызовет подозрения в создании политического (или около того) альянса.
3️⃣ Не нашлось центра консолидации, который, пользуясь доверием всего пула, выступил бы организатором процесса.
4️⃣ Для части предпринимателей долгое время преобладал тренд на интеграцию в глобальный рынок, репутация в России была не так интересна.
5️⃣ Убеждение, что негативные настроения к крупному капиталу – часть национально культурного кода, а его не изменишь.
6️⃣ Бизнесменам, привыкшим к финансовой оцифровке реальности, не хватало аргументов, чтобы перевести широкие гуманитарные проекты в конкретный профит.
Как говорил Наполеон, причин слишком много, хватило бы одной. То, что один бизнесмен стал менять правила – хороший шаг. Но успех здесь возможен лишь в качестве накопительного эффекта, суммы многих действий. Потанин, как единственная тягловая лошадь, всю эту махину не вытянет.
Текст – Глава 🔹ЦСП «Платформа» Алексей Фирсов
Пользуясь случаем, напоминаем о недавнем исследовании «Платформы» по социальным эффектам кинематографа, проведённое совместно с «Национальной медиа группой»
#СоциологияБизнеса
Владимир Потанин, основной акционер «Норникеля», Т-банка, организовал выпуск художественного сериала «Минута тишины» (с 20 января начал выходить на «Первом канале», в главной роли – Евгений Цыганов), нацеленного на изменение общественного мнения в отношении крупного бизнеса. Миссию нового проекта Потанин раскрыл в специальном интервью.
Идея трансформировать образ капиталиста средствами искусства логична, она хорошо дополняет социальные программы компаний, которые локализованы в отдельных центрах и мало заметные за их пределами. Здесь замах шире, а выбор сериала, играющего на эмоциях, частных судьбах, смеси бытовых и деловых коллизий, вполне логичен. Кино поддерживает общую тенденцию. Наши опросы показывают, что за последние годы отношение к бизнесу изменилось в позитивную сторону: сработал синдром «Мы все в одной лодке», компании стали больше тратить на социалку, бизнесмены перестали искрить «демонстративным потреблением».
Вопрос в другом: почему такие проекты не возникали раньше и не по инициативе одного предпринимателя, а сообщества бизнесменов? Не хватало денег? – Деньги были. Не хватало понимания, что крупный бизнес находится под социальным и политическим давлением? – Наверняка, было такое понимание. Программа работы с общественным мнением, которую поддержали бы, действуя в общей логике, Потанин, Фридман, Абрамович, Дерипаска, Михельсон, Усманов, Мордашов, Лисин и еще целый ряд имен, выглядела бы совершенно логично. Так что останавливало?
1️⃣ Психологическая неготовность к совместным действиям. Российский бизнес не кооперабелен: низкое доверие, преобладание конкуренции над сотрудничеством.
2️⃣ Опасения, что такая консолидация вызовет подозрения в создании политического (или около того) альянса.
3️⃣ Не нашлось центра консолидации, который, пользуясь доверием всего пула, выступил бы организатором процесса.
4️⃣ Для части предпринимателей долгое время преобладал тренд на интеграцию в глобальный рынок, репутация в России была не так интересна.
5️⃣ Убеждение, что негативные настроения к крупному капиталу – часть национально культурного кода, а его не изменишь.
6️⃣ Бизнесменам, привыкшим к финансовой оцифровке реальности, не хватало аргументов, чтобы перевести широкие гуманитарные проекты в конкретный профит.
Как говорил Наполеон, причин слишком много, хватило бы одной. То, что один бизнесмен стал менять правила – хороший шаг. Но успех здесь возможен лишь в качестве накопительного эффекта, суммы многих действий. Потанин, как единственная тягловая лошадь, всю эту махину не вытянет.
Текст – Глава 🔹ЦСП «Платформа» Алексей Фирсов
Пользуясь случаем, напоминаем о недавнем исследовании «Платформы» по социальным эффектам кинематографа, проведённое совместно с «Национальной медиа группой»
#СоциологияБизнеса
Пять особенностей культурного кода россиян, которые влияют на корпоративную культуру
Компании должны всегда считывать те внутренние культурные коды, которые органичны для этой социокультурной общности – на что скорее и быстрее включается энергия у людей, считает президент ассоциации «МАКО» Ольга Голышенкова. По ее мнению, в России как цивилизации можно выделить несколько характерных черт.
1️⃣ Стремление к общинности. Не индивидуализм, не коллективизм, а именно общинность и круг своих. Все больше молодежи, все больше новых сотрудников ищут в компаниях семью, общину и заботу. Многие молодые люди говорят: «Я ищу компанию, где обо мне будут заботиться». Это сигнал для корпоративной культуры.
Когда мы смотрим исследование приоритетов и ценностей молодых людей в XVI веке и сейчас, мы находим очень много общего.
2️⃣ Первопроходчество. Не лидерство, не первенство, не «я сейчас первый, а не второй». А «мы стали первыми, кто это сделал, мы исследовали, мы открыли новые горизонты». Именно тема первооткрывательства, первопроходчества и исследователя новых горизонтов, новых территорий поднимает энергию в наших людях.
И во многих компаниях это работает с лидерами-визионерами в корпоративной среде.
3️⃣ Соразделение. «Не идите за мной, а идите вместе со мной». Мы делаем то, что интересно, что важно, что эмоционально откликается, и делаем вместе. Это тоже в нашем коде. Если просто идти за кем-то – мы тогда этому лидеру присвоим все ошибки, вину и ответственность за все, что происходит с нами в нашей жизни. Но если мы идем вместе, соразделяем и делаем что-то коллективное, с совместной ответственностью, тогда это наше и мы вовлечены.
4️⃣ Личное доверие и личный контакт. Наши сообщества строятся не от института и среды, а от личного контакта, который приводит в эту среду. В западных сообществах, если ты принадлежишь к определенному институту, то, в принципе, все равно, кто ты. Если я со значком INSEAD куда-то пришла, человек из INSEAD возьмет меня за руку и напоит кофе. Если я из Гарварда, меня в лицо никто не знает, но кто-то из Гарварда спросит, какого я выпуска, и сделает для меня то, что, может быть, не сделал бы для члена семьи. Это сила института, структуры.
У нас так не работает. У нас куда бы вы ни пошли, если я вам доверяю и вас лично очень уважаю, люблю и считаю ближним, то какую структуру вы бы ни возглавили, где бы вы ни оказались, я именно с этой структурой буду работать – пока вы там. Из-за этого у нас институты и структуры не так сильны, но сильны люди и человеческие связи, через которые эти институты и структуры могут поддерживаться.
5️⃣ «Больше, чем я». Что имеется ввиду? Ради кого-то или чего-то могу сделать намного больше и готов сделать намного больше, чем ради самого себя. Ради себя я не пойду, но ради какого-то ближнего, ради семьи, ради идеи, ради команды, ради работы, ради чего угодно, наш человек начинает включать какие-то сумасшедшие энергии и повышать продуктивность и вовлеченность в разы. И чем у человека больше этого «ради», и чем к большему количеству сообществ, где он считает себя своим, близким, нужным, он принадлежит, тем он эффективнее и продуктивнее. Возможно, это формула российской производительности труда.
Из-за этого для нас культура тотального индивидуализма противопоказана, там просто не включается вся энергия, которая есть и генетически в нас заложена.
✔️ Когда мы говорим про компании, это во многом про управление человеческой энергией. И когда мы говорим про людей в нашей стране, работает то, что для этих людей в этой общности максимально аутентично и органично. Оно складывалось веками – в особенностях климата, географии, культуры укоренились какие-то черты, которые нам генетически передаются: вот так хорошо и делай, потому что твои предки так выживали, а так не хорошо и не делай, потому что это очень опасно. И то, что аутентично, то и самое продуктивное.
Из выступления Ольги Голышенковой на презентации исследования ЦСП «Платформа» по корпоративным культурам.
❓Как вы думаете, какие компании в России соответствуют этим принципам?
#КорпоративнаяСреда
🔹 ЦСП «Платформа»
Компании должны всегда считывать те внутренние культурные коды, которые органичны для этой социокультурной общности – на что скорее и быстрее включается энергия у людей, считает президент ассоциации «МАКО» Ольга Голышенкова. По ее мнению, в России как цивилизации можно выделить несколько характерных черт.
1️⃣ Стремление к общинности. Не индивидуализм, не коллективизм, а именно общинность и круг своих. Все больше молодежи, все больше новых сотрудников ищут в компаниях семью, общину и заботу. Многие молодые люди говорят: «Я ищу компанию, где обо мне будут заботиться». Это сигнал для корпоративной культуры.
Когда мы смотрим исследование приоритетов и ценностей молодых людей в XVI веке и сейчас, мы находим очень много общего.
2️⃣ Первопроходчество. Не лидерство, не первенство, не «я сейчас первый, а не второй». А «мы стали первыми, кто это сделал, мы исследовали, мы открыли новые горизонты». Именно тема первооткрывательства, первопроходчества и исследователя новых горизонтов, новых территорий поднимает энергию в наших людях.
И во многих компаниях это работает с лидерами-визионерами в корпоративной среде.
3️⃣ Соразделение. «Не идите за мной, а идите вместе со мной». Мы делаем то, что интересно, что важно, что эмоционально откликается, и делаем вместе. Это тоже в нашем коде. Если просто идти за кем-то – мы тогда этому лидеру присвоим все ошибки, вину и ответственность за все, что происходит с нами в нашей жизни. Но если мы идем вместе, соразделяем и делаем что-то коллективное, с совместной ответственностью, тогда это наше и мы вовлечены.
4️⃣ Личное доверие и личный контакт. Наши сообщества строятся не от института и среды, а от личного контакта, который приводит в эту среду. В западных сообществах, если ты принадлежишь к определенному институту, то, в принципе, все равно, кто ты. Если я со значком INSEAD куда-то пришла, человек из INSEAD возьмет меня за руку и напоит кофе. Если я из Гарварда, меня в лицо никто не знает, но кто-то из Гарварда спросит, какого я выпуска, и сделает для меня то, что, может быть, не сделал бы для члена семьи. Это сила института, структуры.
У нас так не работает. У нас куда бы вы ни пошли, если я вам доверяю и вас лично очень уважаю, люблю и считаю ближним, то какую структуру вы бы ни возглавили, где бы вы ни оказались, я именно с этой структурой буду работать – пока вы там. Из-за этого у нас институты и структуры не так сильны, но сильны люди и человеческие связи, через которые эти институты и структуры могут поддерживаться.
5️⃣ «Больше, чем я». Что имеется ввиду? Ради кого-то или чего-то могу сделать намного больше и готов сделать намного больше, чем ради самого себя. Ради себя я не пойду, но ради какого-то ближнего, ради семьи, ради идеи, ради команды, ради работы, ради чего угодно, наш человек начинает включать какие-то сумасшедшие энергии и повышать продуктивность и вовлеченность в разы. И чем у человека больше этого «ради», и чем к большему количеству сообществ, где он считает себя своим, близким, нужным, он принадлежит, тем он эффективнее и продуктивнее. Возможно, это формула российской производительности труда.
Из-за этого для нас культура тотального индивидуализма противопоказана, там просто не включается вся энергия, которая есть и генетически в нас заложена.
✔️ Когда мы говорим про компании, это во многом про управление человеческой энергией. И когда мы говорим про людей в нашей стране, работает то, что для этих людей в этой общности максимально аутентично и органично. Оно складывалось веками – в особенностях климата, географии, культуры укоренились какие-то черты, которые нам генетически передаются: вот так хорошо и делай, потому что твои предки так выживали, а так не хорошо и не делай, потому что это очень опасно. И то, что аутентично, то и самое продуктивное.
Из выступления Ольги Голышенковой на презентации исследования ЦСП «Платформа» по корпоративным культурам.
❓Как вы думаете, какие компании в России соответствуют этим принципам?
#КорпоративнаяСреда
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
«Третья сторона» в городских конфликтах
Еще одна тема, которая затрагивалась в подробной беседе о городских конфликтах с политологом Александром Белоусовым – действия вертикали власти в городских конфликтах. Предлагаем развернутый фрагмент беседы по этой теме.
«Как у нас частенько происходит? Нужно построить какой-то федеральный объект. Например, тот же объект ФСИН в Улан-Удэ, стоимость достаточно высокая, 30 миллиардов рублей. Для Бурятии это ощутимый бюджет. Региональные власти пролоббировали, чтобы этот объект строился. Дальше они получают этот объект и просто спускают его на уровень города. «Это же ваша земля, люди ваши, вот и решайте». Так происходит практически везде.
А у городских властей нет компетенции, как вести себя в этой ситуации. Более-менее муниципальная власть натаскана на проведение выборных кампаний, потому что им это нужно делать с определенной регулярностью – городская дума, Заксобрание, губернатор, президент, Госдума... А городские конфликты либо мелкие и тлеют, либо крупные и случаются раз в 10 лет. Никто не знает, что с этим делать.
Региональные власти, как правило, «отскакивают» от этого, они не хотят брать на себя эти риски. Хотя именно у региональных властей больше компетенций по работе с рисками, по регулированию разного рода ситуаций – их регулярно обучали, обучают и будут обучать. А городские власти начинают изобретать велосипеды. Чаще всего эти велосипеды кривые и неправильные. Они записывают протестующих в городские градостроительные террористы: «Сейчас все проведем, все сделаем, а если что, всем тюрьма».
Причем игроки, в чьих интересах эти объекты строятся, тоже отходят. ФСИН, например, нигде не принимает участия ни в чем. Тут тоже полным-полно дефицитов. Они не смогли сформулировать для людей, для горожан привлекательную идею того, что они делают.
– Привлекательная идея строительства зоны – это, наверное, сложная история.
– Я уверен, что в любом случае можно поработать над позиционированием, объяснением, что там будет. Работать со страхами и рисками. Почему люди против тюрьмы? Там огромный слой мифологии. Как сказал один из представителей властей, с которыми мы это обсуждали, люди свое представление о тюрьмах и колониях берут из фильмов и сериалов. То есть это наркотики каждый день, какие-то дроны, бомжи, убийства, насилие. И люди этого боятся. В случае с ФСИН они тоже не стали включаться, самоустранились, потому что у них нет такого навыка. Они не знают, что можно и нужно делать. Но есть кейсы, когда интересанты строительства объектов включались, и именно они урегулировали конфликты.
– Например?
– Например, в 2021 году рядом с Екатеринбургом, рядом с озером Шарташ, в экологической зоне был запущен торгово-логистический центр, который строил РЖД. Там назревал достаточно серьезный конфликт. Что с ним делать, никто не знал. Люди были против. Люди жили в поселке рядом с озером, а тут им РЖД какую-то станцию ставит непонятную. Приехали специалисты от РЖД, переговорщики, они с протестными лидерами вступили в контакт, разъяснили, куда-то их, возможно, свозили, показали аналогичные вещи.
А еще дали то, что называется «взятка инфраструктурой». Договорились о том, что «у вас будет логистический центр, а мы вам сделаем детские площадки, дорогу». В итоге это было реализовано. Это хороший кейс, это очень важная вещь, которая говорит о том, что включение инициатора строительства в процесс всегда позитивно влияет, и что есть корпоративные стратегии урегулирования и налаживания взаимоотношений с протестующими, которые позволяют этот протест сгладить.
Второй такой кейс был в Иркутской области. «Росатом» в Ангарске собрался делать хранилище по хранению ядерных отходов. Это, конечно, вызывало резонанс и ажиотаж, однако они вступили в коммуникацию с людьми, куда-то их возили, объясняли, работали, и все в итоге у них получилось».
Про то, как экологическая риторика используется в городских конфликтах, Александр Белоусов рассказывал здесь. А полностью беседу читайте здесь.
#Территории
🔹 ЦСП «Платформа»
Еще одна тема, которая затрагивалась в подробной беседе о городских конфликтах с политологом Александром Белоусовым – действия вертикали власти в городских конфликтах. Предлагаем развернутый фрагмент беседы по этой теме.
«Как у нас частенько происходит? Нужно построить какой-то федеральный объект. Например, тот же объект ФСИН в Улан-Удэ, стоимость достаточно высокая, 30 миллиардов рублей. Для Бурятии это ощутимый бюджет. Региональные власти пролоббировали, чтобы этот объект строился. Дальше они получают этот объект и просто спускают его на уровень города. «Это же ваша земля, люди ваши, вот и решайте». Так происходит практически везде.
А у городских властей нет компетенции, как вести себя в этой ситуации. Более-менее муниципальная власть натаскана на проведение выборных кампаний, потому что им это нужно делать с определенной регулярностью – городская дума, Заксобрание, губернатор, президент, Госдума... А городские конфликты либо мелкие и тлеют, либо крупные и случаются раз в 10 лет. Никто не знает, что с этим делать.
Региональные власти, как правило, «отскакивают» от этого, они не хотят брать на себя эти риски. Хотя именно у региональных властей больше компетенций по работе с рисками, по регулированию разного рода ситуаций – их регулярно обучали, обучают и будут обучать. А городские власти начинают изобретать велосипеды. Чаще всего эти велосипеды кривые и неправильные. Они записывают протестующих в городские градостроительные террористы: «Сейчас все проведем, все сделаем, а если что, всем тюрьма».
Причем игроки, в чьих интересах эти объекты строятся, тоже отходят. ФСИН, например, нигде не принимает участия ни в чем. Тут тоже полным-полно дефицитов. Они не смогли сформулировать для людей, для горожан привлекательную идею того, что они делают.
– Привлекательная идея строительства зоны – это, наверное, сложная история.
– Я уверен, что в любом случае можно поработать над позиционированием, объяснением, что там будет. Работать со страхами и рисками. Почему люди против тюрьмы? Там огромный слой мифологии. Как сказал один из представителей властей, с которыми мы это обсуждали, люди свое представление о тюрьмах и колониях берут из фильмов и сериалов. То есть это наркотики каждый день, какие-то дроны, бомжи, убийства, насилие. И люди этого боятся. В случае с ФСИН они тоже не стали включаться, самоустранились, потому что у них нет такого навыка. Они не знают, что можно и нужно делать. Но есть кейсы, когда интересанты строительства объектов включались, и именно они урегулировали конфликты.
– Например?
– Например, в 2021 году рядом с Екатеринбургом, рядом с озером Шарташ, в экологической зоне был запущен торгово-логистический центр, который строил РЖД. Там назревал достаточно серьезный конфликт. Что с ним делать, никто не знал. Люди были против. Люди жили в поселке рядом с озером, а тут им РЖД какую-то станцию ставит непонятную. Приехали специалисты от РЖД, переговорщики, они с протестными лидерами вступили в контакт, разъяснили, куда-то их, возможно, свозили, показали аналогичные вещи.
А еще дали то, что называется «взятка инфраструктурой». Договорились о том, что «у вас будет логистический центр, а мы вам сделаем детские площадки, дорогу». В итоге это было реализовано. Это хороший кейс, это очень важная вещь, которая говорит о том, что включение инициатора строительства в процесс всегда позитивно влияет, и что есть корпоративные стратегии урегулирования и налаживания взаимоотношений с протестующими, которые позволяют этот протест сгладить.
Второй такой кейс был в Иркутской области. «Росатом» в Ангарске собрался делать хранилище по хранению ядерных отходов. Это, конечно, вызывало резонанс и ажиотаж, однако они вступили в коммуникацию с людьми, куда-то их возили, объясняли, работали, и все в итоге у них получилось».
Про то, как экологическая риторика используется в городских конфликтах, Александр Белоусов рассказывал здесь. А полностью беседу читайте здесь.
#Территории
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Что такое управляемое сжатие городов
Принято считать, что главная задача при развитии территорий – обеспечивать прирост населения. Но объективная реальность такова, что не всегда это возможно. Пример – некоторые «нефтяные» города, где сейчас на сокращение населения работают сразу три мощных тренда – демографическая яма, сокращение добычи и отток части «синих воротничков» на СВО. Как рассказала в интервью ЦСП «Платформа» профессор географического факультета МГУ, эксперт в области социально-экономического развития регионов Наталья Зубаревич, стадия «сжатия» должна быть «управляемой»..
Некоторые города – Сургут, Нижневартовск, Уренгой, Нефтеюганск – раньше или позже перейдут в стадию очень медленного сжатия, что естественно для северных регионов, где территория целиком зависит от добычи нефти. Этот процесс уже заметен в Муравленко на Ямале.
Не первый год с Ямала идет миграционный отток. Ханты-Мансийский АО пока держится – там был небольшой миграционный отток в прошлые годы, но сейчас небольшой плюс. Сокращается добыча – ухудшаются возможности развития города, он начинает постепенно сжиматься, но это медленный процесс. Помимо нефтегазового бизнеса, останется бюджетный сектор, люди, какой-то малый бизнес. При этом нефтяному бизнесу нередко выгоднее увеличивать долю вахтовиков, чтобы меньше зависеть от местного населения.
Если есть перспективы сжатия, то надо обсуждать с региональными и местными властями масштабы реконструкции социальных объектов. Нужно управлять этим сжатием, а не пускать на самотек: продолжать программы, стимулирующие выезд пожилых, но не тех, кто с ранней пенсией в 50 лет и кто еще может работать, а настоящих пожилых.
Необходимо также внимание к местным смежникам, субподрядчикам, чтобы не получилось «дыр», которые помешают производственным процессам.
В этом случае требуется соизмерять новые социальные инвестиции с размером города и его перспективами – например, бывает, что при сжимающемся населении строят многопрофильную больницу, которая по своему масштабу здесь не нужна: ее дорого содержать, для нее сложно найти специалистов.
В северных городах лучше делать более компактные социальные учреждения – большие объекты потом лягут на бюджет муниципалитета и станут для него неподъемной ношей.
Другое направление работы в рамках управления сжатием территории, там, где речь идет о перерабатывающей промышленности на Севере, – перенос производств в более благоприятные территории.
Полностью мнение Натальи Зубаревич
Добавим, что аналогичные процессы могут касаться и других индустриальных центров – угольщиков, металлургов, и так далее. Между тем, сейчас проблема управляемого сжатия находится в основном за пределами публичной дискуссии, её бояться, она не попадает в KPI мэров и губернаторов. Но если этой проблемой не заниматься, то процессы, которыми можно было бы управлять, станут неуправляемыми.
#Территории
🔹 ЦСП «Платформа»
Принято считать, что главная задача при развитии территорий – обеспечивать прирост населения. Но объективная реальность такова, что не всегда это возможно. Пример – некоторые «нефтяные» города, где сейчас на сокращение населения работают сразу три мощных тренда – демографическая яма, сокращение добычи и отток части «синих воротничков» на СВО. Как рассказала в интервью ЦСП «Платформа» профессор географического факультета МГУ, эксперт в области социально-экономического развития регионов Наталья Зубаревич, стадия «сжатия» должна быть «управляемой»..
Некоторые города – Сургут, Нижневартовск, Уренгой, Нефтеюганск – раньше или позже перейдут в стадию очень медленного сжатия, что естественно для северных регионов, где территория целиком зависит от добычи нефти. Этот процесс уже заметен в Муравленко на Ямале.
Не первый год с Ямала идет миграционный отток. Ханты-Мансийский АО пока держится – там был небольшой миграционный отток в прошлые годы, но сейчас небольшой плюс. Сокращается добыча – ухудшаются возможности развития города, он начинает постепенно сжиматься, но это медленный процесс. Помимо нефтегазового бизнеса, останется бюджетный сектор, люди, какой-то малый бизнес. При этом нефтяному бизнесу нередко выгоднее увеличивать долю вахтовиков, чтобы меньше зависеть от местного населения.
Если есть перспективы сжатия, то надо обсуждать с региональными и местными властями масштабы реконструкции социальных объектов. Нужно управлять этим сжатием, а не пускать на самотек: продолжать программы, стимулирующие выезд пожилых, но не тех, кто с ранней пенсией в 50 лет и кто еще может работать, а настоящих пожилых.
Необходимо также внимание к местным смежникам, субподрядчикам, чтобы не получилось «дыр», которые помешают производственным процессам.
В этом случае требуется соизмерять новые социальные инвестиции с размером города и его перспективами – например, бывает, что при сжимающемся населении строят многопрофильную больницу, которая по своему масштабу здесь не нужна: ее дорого содержать, для нее сложно найти специалистов.
В северных городах лучше делать более компактные социальные учреждения – большие объекты потом лягут на бюджет муниципалитета и станут для него неподъемной ношей.
Другое направление работы в рамках управления сжатием территории, там, где речь идет о перерабатывающей промышленности на Севере, – перенос производств в более благоприятные территории.
Полностью мнение Натальи Зубаревич
Добавим, что аналогичные процессы могут касаться и других индустриальных центров – угольщиков, металлургов, и так далее. Между тем, сейчас проблема управляемого сжатия находится в основном за пределами публичной дискуссии, её бояться, она не попадает в KPI мэров и губернаторов. Но если этой проблемой не заниматься, то процессы, которыми можно было бы управлять, станут неуправляемыми.
#Территории
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Панорамный взгляд на мир
Человеку всегда было интересно посмотреть на мир с высокой башни или «чертового колеса». Откуда этот интерес? В стремлении охватить пространство в целом и одновременно - выйти за его пределы. Смена ракурса - один из вариантов смещения фокуса анализа и переосмысления мира, его перепроектирования. На этом же принципе построен маркетинг верхних этажей в застройке - чем выше, тем дороже, хотя панорамные виды часто не отличаются высокой эстетикой, а экологичность жизни на высоте в реальности снижается.
Современные технологии дают возможность не просто посмотреть на мир с расстояния 20, 50 или 100 метров над землей, но обеспечить взгляд из космоса. Наши коллеги из канала «Прозрачный мир» следят за экологической ситуацией в различных регионах, в частности, при помощи спутников проводят мониторинг загрязнений на Каспии - недавно был обнаружен судовой разлив площадью 9 кв. км.
И потом, это не только полезно - это ещё и красиво. Вот, к примеру, материал о влиянии спутниковой и аэрофотосъемки на искусство: расширение творческого горизонта за счет использования новых технологий.
🔹 ЦСП «Платформа»
#ПлатформаРекомендует
Человеку всегда было интересно посмотреть на мир с высокой башни или «чертового колеса». Откуда этот интерес? В стремлении охватить пространство в целом и одновременно - выйти за его пределы. Смена ракурса - один из вариантов смещения фокуса анализа и переосмысления мира, его перепроектирования. На этом же принципе построен маркетинг верхних этажей в застройке - чем выше, тем дороже, хотя панорамные виды часто не отличаются высокой эстетикой, а экологичность жизни на высоте в реальности снижается.
Современные технологии дают возможность не просто посмотреть на мир с расстояния 20, 50 или 100 метров над землей, но обеспечить взгляд из космоса. Наши коллеги из канала «Прозрачный мир» следят за экологической ситуацией в различных регионах, в частности, при помощи спутников проводят мониторинг загрязнений на Каспии - недавно был обнаружен судовой разлив площадью 9 кв. км.
И потом, это не только полезно - это ещё и красиво. Вот, к примеру, материал о влиянии спутниковой и аэрофотосъемки на искусство: расширение творческого горизонта за счет использования новых технологий.
🔹 ЦСП «Платформа»
#ПлатформаРекомендует
Чему учит конфликт Филимонова и Мордашова
Что привело к публичному противостоянию вологодского губернатора Георгия Филимонова и компании «Северсталь»? Открытые конфликты крупного бизнеса и региональной власти теперь редки. Тем интереснее их природа и способы предотвращения.
Мы поговорили, на условиях анонимности, с экспертами, знакомыми с внутренними механизмами этой ситуации, и восстановили картину (в региональных СМИ много риторики при дефиците анализа). Наши источники в большей мере поддерживали логику бизнеса, но мы постарались сделать анализ дистантным от персональных интересов.
База конфликта
Амбициозный Филимонов приходит в регион с выраженным желанием быстрых и ярких побед. Губернатор отличается высоким уровнем риторики, любовью к эффектным публичным действиям, идеологическим проектированием, в котором образ будущего кажется легко достижимым, если нажать и правильно распределить ресурсы. Губернатору нужны яркие социальные проекты, на которые у региона нет денег.
Происходит быстрый передел регионального рынка (средний бизнес, подрядчики региональных программ), однако этот ресурс незначителен, его ключевой источник – федеральные компании. Их в регионе три – «Северсталь», «Фосагро» и АФК «Система».
Предпринимается административная и информационная атака на всех трех участников рынка: аннулируются прежние соглашения, выдвигаются новые требования.
Судя по всему, «Фосагро» и АФК «Система» путем компромиссов достигли каких-то соглашений, но с «Северсталью» конфликт вышел в публичную сферу.
Финансовые результаты «Северстали» приличны, что создает ощущение – деньги есть, надо надавить и компания ими поделится. Правда, сама «Северсталь» не считает ситуацию безоблачной – компания под санкциями и при этом находится в стадии длинного инвестиционного цикла – реструктуризации своей производственной базы. Плюс дефицит персонала и, как следствие, резкий рост расходов на оплату труда.
До конфликта «Северсталь» взяла на себя дополнительные обязательства по развитию Череповца, но губернатору этого показалось недостаточно.
Публичный конфликт
По данным наших источников, триггером стал момент встречи Алексея Мордашова и губернатора, после которой Филимонов публично объявил о новых обязательствах «Северстали», которые по версии самой «Северстали» та на себя не брала.
Этот поступок фрустрировал Мордашова и компания прекратила диалог. Конфликт перешел в открытую фазу, хотя у самого бизнесмена публичная позиция: «У меня с Филимоновым конфликта нет, хотя, возможно, у него есть со мной».
В итоге «Северсталь» упрекают в отсутствии патриотизма, «оптимизации» налогов и нежелании заботиться об экологии. В ответ губернатора упрекают в прожектерстве, популизме и временщичестве.
Вывод
В основе конфликта противоречие между психологией, административной амбицией регионального лидера и дефицитом ресурсов для такого рывка.
Такие истории могут возникать в регионах, где сложился синдром «тягловой лошади» – есть очень ограниченный круг держателей ресурса. На эти компании возлагается центр ответственности за социальную политику. Нарушить баланс отношений при сильном административном нажиме легко.
Очевидно, что перейдя в открытую фазу, конфликт будет решаться в Москве, и все публичные и непубличные действия сторон – работа на усиление своих позиций.
У региональной власти есть набор инструментов, который позволяет воздействовать на бизнес – региональные льготы, проверки, экологические претензии, традиционно уязвимый имидж крупного бизнеса в глазах общества.
Сами компании обладают мощным лоббистским ресурсом на федеральном уровне, бизнесмены уровня Мордашова входит в первый круг российского бизнеса с прямым доступом к политическим институтам.
Что помогло бы избежать конфликта?
Создание инструментов рационального диалога, в котором, помимо двух сторон, присутствовала бы внешняя экспертиза. Диверсификация источников финансирования, например, в виде федеральных программ. Ориентация на диалог, что может занять больше времени, но по сути гораздо эффективнее административного прессинга.
#Территории
🔹 ЦСП «Платформа»
Что привело к публичному противостоянию вологодского губернатора Георгия Филимонова и компании «Северсталь»? Открытые конфликты крупного бизнеса и региональной власти теперь редки. Тем интереснее их природа и способы предотвращения.
Мы поговорили, на условиях анонимности, с экспертами, знакомыми с внутренними механизмами этой ситуации, и восстановили картину (в региональных СМИ много риторики при дефиците анализа). Наши источники в большей мере поддерживали логику бизнеса, но мы постарались сделать анализ дистантным от персональных интересов.
База конфликта
Амбициозный Филимонов приходит в регион с выраженным желанием быстрых и ярких побед. Губернатор отличается высоким уровнем риторики, любовью к эффектным публичным действиям, идеологическим проектированием, в котором образ будущего кажется легко достижимым, если нажать и правильно распределить ресурсы. Губернатору нужны яркие социальные проекты, на которые у региона нет денег.
Происходит быстрый передел регионального рынка (средний бизнес, подрядчики региональных программ), однако этот ресурс незначителен, его ключевой источник – федеральные компании. Их в регионе три – «Северсталь», «Фосагро» и АФК «Система».
Предпринимается административная и информационная атака на всех трех участников рынка: аннулируются прежние соглашения, выдвигаются новые требования.
Судя по всему, «Фосагро» и АФК «Система» путем компромиссов достигли каких-то соглашений, но с «Северсталью» конфликт вышел в публичную сферу.
Финансовые результаты «Северстали» приличны, что создает ощущение – деньги есть, надо надавить и компания ими поделится. Правда, сама «Северсталь» не считает ситуацию безоблачной – компания под санкциями и при этом находится в стадии длинного инвестиционного цикла – реструктуризации своей производственной базы. Плюс дефицит персонала и, как следствие, резкий рост расходов на оплату труда.
До конфликта «Северсталь» взяла на себя дополнительные обязательства по развитию Череповца, но губернатору этого показалось недостаточно.
Публичный конфликт
По данным наших источников, триггером стал момент встречи Алексея Мордашова и губернатора, после которой Филимонов публично объявил о новых обязательствах «Северстали», которые по версии самой «Северстали» та на себя не брала.
Этот поступок фрустрировал Мордашова и компания прекратила диалог. Конфликт перешел в открытую фазу, хотя у самого бизнесмена публичная позиция: «У меня с Филимоновым конфликта нет, хотя, возможно, у него есть со мной».
В итоге «Северсталь» упрекают в отсутствии патриотизма, «оптимизации» налогов и нежелании заботиться об экологии. В ответ губернатора упрекают в прожектерстве, популизме и временщичестве.
Вывод
В основе конфликта противоречие между психологией, административной амбицией регионального лидера и дефицитом ресурсов для такого рывка.
Такие истории могут возникать в регионах, где сложился синдром «тягловой лошади» – есть очень ограниченный круг держателей ресурса. На эти компании возлагается центр ответственности за социальную политику. Нарушить баланс отношений при сильном административном нажиме легко.
Очевидно, что перейдя в открытую фазу, конфликт будет решаться в Москве, и все публичные и непубличные действия сторон – работа на усиление своих позиций.
У региональной власти есть набор инструментов, который позволяет воздействовать на бизнес – региональные льготы, проверки, экологические претензии, традиционно уязвимый имидж крупного бизнеса в глазах общества.
Сами компании обладают мощным лоббистским ресурсом на федеральном уровне, бизнесмены уровня Мордашова входит в первый круг российского бизнеса с прямым доступом к политическим институтам.
Что помогло бы избежать конфликта?
Создание инструментов рационального диалога, в котором, помимо двух сторон, присутствовала бы внешняя экспертиза. Диверсификация источников финансирования, например, в виде федеральных программ. Ориентация на диалог, что может занять больше времени, но по сути гораздо эффективнее административного прессинга.
#Территории
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
О чем ЦСП «Платформа» рассказала вам на минувшей неделе:
🔹 Как в погоне за человекоцентричностью не забыть о человеке. Пять советов от генерального директора национального ESG-альянса Андрея Шаронова
🔹 О большом интервью с научным директором Института водных проблем РАН Виктором Даниловым-Данильяном по разливу мазута в Керченском заливе, а так же об одной странности, на наш взгляд, присущей этому ЧП
🔹 Колонка главы ЦСП «Платформа» Алексея Фирсова по поводу выхода кинопроекта Владимира Потанина (Алексей интересуется, где крупный бизнес был раньше)
🔹 Президент ассоциации «МАКО» Ольга Голышенкова выделила пять особенностей культурного кода россиян, которые влияют на корпоративную культуру («Когда мы говорим про людей в нашей стране, работает то, что для этих людей в этой общности максимально аутентично и органично»)
🔹 Политолог Александр Белоусов о действиях вертикали власти в городских конфликтах (и вообще – какова роль «третьей стороны»)
🔹 Профессор географического факультета МГУ Наталья Зубаревич об «управляемом сжатии городов» (тема кажется региональным и местным властям неприятной, но если ею не заниматься, то процессы, которыми можно было бы управлять, станут неуправляемыми)
🔹 Чему учит конфликт вологодского губернатора Георгия Филимонова и главы компании «Северсталь» Алексея Мордашова («В основе конфликта противоречие между психологией, административной амбицией регионального лидера и дефицитом ресурсов для такого рывка»)
Что планируем на следующей неделе:
🔸 Генеральный директор Союза российских городов Андрей Максимов о новой Стратегии пространственного развития в целом и ее «опорных пунктах» в частности
🔸 Глава Российского экологического общества Рашид Исмаилов о выводах, которые следует сделать после разлива мазута в Черном море
🔸 Обзор дискуссии главы Сбербанка Германа Грефа и академика РАО Александра Асмолова в Noôdome
... и многое другое.
Спасибо, что вы с нами,
🔹 ЦСП «Платформа»
#Дайджест
🔹 Как в погоне за человекоцентричностью не забыть о человеке. Пять советов от генерального директора национального ESG-альянса Андрея Шаронова
🔹 О большом интервью с научным директором Института водных проблем РАН Виктором Даниловым-Данильяном по разливу мазута в Керченском заливе, а так же об одной странности, на наш взгляд, присущей этому ЧП
🔹 Колонка главы ЦСП «Платформа» Алексея Фирсова по поводу выхода кинопроекта Владимира Потанина (Алексей интересуется, где крупный бизнес был раньше)
🔹 Президент ассоциации «МАКО» Ольга Голышенкова выделила пять особенностей культурного кода россиян, которые влияют на корпоративную культуру («Когда мы говорим про людей в нашей стране, работает то, что для этих людей в этой общности максимально аутентично и органично»)
🔹 Политолог Александр Белоусов о действиях вертикали власти в городских конфликтах (и вообще – какова роль «третьей стороны»)
🔹 Профессор географического факультета МГУ Наталья Зубаревич об «управляемом сжатии городов» (тема кажется региональным и местным властям неприятной, но если ею не заниматься, то процессы, которыми можно было бы управлять, станут неуправляемыми)
🔹 Чему учит конфликт вологодского губернатора Георгия Филимонова и главы компании «Северсталь» Алексея Мордашова («В основе конфликта противоречие между психологией, административной амбицией регионального лидера и дефицитом ресурсов для такого рывка»)
Что планируем на следующей неделе:
🔸 Генеральный директор Союза российских городов Андрей Максимов о новой Стратегии пространственного развития в целом и ее «опорных пунктах» в частности
🔸 Глава Российского экологического общества Рашид Исмаилов о выводах, которые следует сделать после разлива мазута в Черном море
🔸 Обзор дискуссии главы Сбербанка Германа Грефа и академика РАО Александра Асмолова в Noôdome
... и многое другое.
Спасибо, что вы с нами,
#Дайджест
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Манифест «консервативного интернационала». Как создается новая политическая идентичность
🔹 У новой консервативной волны на западе должен был появиться свой манифест, своя программная речь. Им стало выступление в Давосе Хавьера Милея – политика, которого у нас по-прежнему считают фриком. Между тем, отличная композиция, четкие формулировки, структура сообщений придают его речи черты лучших ораторских выступлений прошлого. Он задает единый идеологический контур «консервативному интернационалу» – контр-тренду, который расширяют, с разными национальными акцентами, Трамп, немецкая АдГ, Мелони, Орбан. Они приобретают единую ролевую модель борцов за подлинные и утраченные ценности запада, которые обеспечивали его доминирующие позиции.
🔹 Как обычно бывает, конструктивная либертарианская часть выглядит слабее критической, где Милей громит сложившиеся порядки (идеи вокеизма), но это естественно для многих идеологий. Здесь важны не столько тезисы, сколько сам процесс рамочного оформления нового явления, когда любой политик, каким бы аутсайдером он не выставлялся оппонентами, может идентифицировать себя с широким явлением. Создается новая политическая идентичность, никто из этих политиков уже не одинок.
🔹 Пересказывать или цитировать фрагменты этой речи – нарушить ее цельность, читайте ее целиком. Интересно вот еще что. Если вынести за скобки либертарианскую часть Милея, то все, что ее критическая часть хорошо попадает в паттерн российских идеологов, их мотива «Европы, которую мы потеряли». Новая риторика разрушает комфортную для России дихотомию: мы здесь сражаемся за ваши же подлинные ценности против возрожденческой культуры, которая изменила собственным корням. Картина усложнилась и запуталась, пугать гендерными перекосами, инклюзией и климатическим радикализмом становится сложнее. Но лидеры нового тренда Россию в своем кругу пока не видят.
#МироваяПолитика
🔹 ЦСП «Платформа»
🔹 У новой консервативной волны на западе должен был появиться свой манифест, своя программная речь. Им стало выступление в Давосе Хавьера Милея – политика, которого у нас по-прежнему считают фриком. Между тем, отличная композиция, четкие формулировки, структура сообщений придают его речи черты лучших ораторских выступлений прошлого. Он задает единый идеологический контур «консервативному интернационалу» – контр-тренду, который расширяют, с разными национальными акцентами, Трамп, немецкая АдГ, Мелони, Орбан. Они приобретают единую ролевую модель борцов за подлинные и утраченные ценности запада, которые обеспечивали его доминирующие позиции.
🔹 Как обычно бывает, конструктивная либертарианская часть выглядит слабее критической, где Милей громит сложившиеся порядки (идеи вокеизма), но это естественно для многих идеологий. Здесь важны не столько тезисы, сколько сам процесс рамочного оформления нового явления, когда любой политик, каким бы аутсайдером он не выставлялся оппонентами, может идентифицировать себя с широким явлением. Создается новая политическая идентичность, никто из этих политиков уже не одинок.
🔹 Пересказывать или цитировать фрагменты этой речи – нарушить ее цельность, читайте ее целиком. Интересно вот еще что. Если вынести за скобки либертарианскую часть Милея, то все, что ее критическая часть хорошо попадает в паттерн российских идеологов, их мотива «Европы, которую мы потеряли». Новая риторика разрушает комфортную для России дихотомию: мы здесь сражаемся за ваши же подлинные ценности против возрожденческой культуры, которая изменила собственным корням. Картина усложнилась и запуталась, пугать гендерными перекосами, инклюзией и климатическим радикализмом становится сложнее. Но лидеры нового тренда Россию в своем кругу пока не видят.
#МироваяПолитика
🔹 ЦСП «Платформа»
Еще три вывода из разлива мазута в Керченском проливе
Кораблекрушение и последующий разлив мазута, случившийся 15 декабря в Черном море, не только принесли тяжелые последствия для экологической ситуации в регионе, но и выявили огромное количество проблем. Хочется надеяться, что из этих проблем будут сделаны организационные выводы, будут разработаны соответствующие регламенты и нормативные акты. О некоторых «узких местах», выявленных в ходе преодоления последствий аварии, в интервью ЦСП «Платформа» рассказал глава Российского экологического общества Рашид Исмаилов @green2018, который лично принимал активное участие в работе волонтеров.
🔹 Оперативная готовность
Готовность быстро отреагировать на самом первом этапе – с этим проблемы. Власти включились с задержкой. По сути, МЧС начало полноценно разворачиваться там уже после нового года.
Нужен четкий алгоритм, как действовать в таких ситуациях. Кто за что отвечает с первой минуты трагедии. Та несогласованность, которая возникла после этого ЧП, она же не только затрудняет работу по преодолению последствий, но и ведет к конфликтам. В итоге происходят скандалы, они становятся публичными, что усиливает негативный социальный эффект.
🔹 Управление рисками
Недавно на преодоление последствий аварии выделено 1,5 млрд рублей. А это наши деньги, как налогоплательщиков, которые могли бы быть потрачены на какие-то важные вещи, на решение социальных проблем.
Необходимо обязательное экологическое страхование и для судов, и для транспортировки углеводородов. По итогам этого ЧП мы столкнулись с тем, что цепочки владения судами непонятные – нашли каких-то физических лиц, которые явно далеки от реального владения. Кто реальный владелец судов, кто будет отвечать и чем отвечать – ответа нет.
Если бы было такое страхование, страхователь позаботился бы, чтобы такого не случилось. Или он сам выступит гарантом, и если не будет найден реальный владелец, ущерб будет возмещен страховщиком.
Да, любая авария – это всегда неожиданно. Но к тому, что такое может произойти, нужно быть готовыми. Произошедшее в очередной раз показало, что мы рисками не управляем. Случилось авария – начинаем заливать ресурсами.
🔹 Коммуникационная политика
В информационном пространстве возникло огромное количество фейков о трагедии. Их распространяли различные силы и за рубежом, и внутри страны. Шли постоянные информационные атаки разных сил друг на друга.
Нужна открытость, постоянное информирование. Даже если есть проблемы, их нельзя скрывать. Эти проблемы все равно вскроют, о них все равно расскажут, но расскажут противники и недоброжелатели, преподавая все в выгодном для себя свете. Люди не доверяют властям из-за закрытости. Закрытость – признак того, что что-то не в порядке.
🔹 Волонтеры
Я провел там много времени и восхищаюсь нашими волонтерами, которые приезжали из других регионов – за свой счет (а ехать там неблизко), на свои новогодние каникулы. Они предпочли доставать мазут из песка на ветру у берега Черного моря сидению у ёлки и телевизора. Это наш культурный код – бросить все и поехать помогать, не разбираясь – чья ответственность, кто виноват. Это признак зрелости нашего общества.
Ранее по теме: интервью с научным директором Института водных проблем РАН Виктором Даниловым-Данильяном
#Экология
🔹 ЦСП «Платформа»
Кораблекрушение и последующий разлив мазута, случившийся 15 декабря в Черном море, не только принесли тяжелые последствия для экологической ситуации в регионе, но и выявили огромное количество проблем. Хочется надеяться, что из этих проблем будут сделаны организационные выводы, будут разработаны соответствующие регламенты и нормативные акты. О некоторых «узких местах», выявленных в ходе преодоления последствий аварии, в интервью ЦСП «Платформа» рассказал глава Российского экологического общества Рашид Исмаилов @green2018, который лично принимал активное участие в работе волонтеров.
🔹 Оперативная готовность
Готовность быстро отреагировать на самом первом этапе – с этим проблемы. Власти включились с задержкой. По сути, МЧС начало полноценно разворачиваться там уже после нового года.
Нужен четкий алгоритм, как действовать в таких ситуациях. Кто за что отвечает с первой минуты трагедии. Та несогласованность, которая возникла после этого ЧП, она же не только затрудняет работу по преодолению последствий, но и ведет к конфликтам. В итоге происходят скандалы, они становятся публичными, что усиливает негативный социальный эффект.
🔹 Управление рисками
Недавно на преодоление последствий аварии выделено 1,5 млрд рублей. А это наши деньги, как налогоплательщиков, которые могли бы быть потрачены на какие-то важные вещи, на решение социальных проблем.
Необходимо обязательное экологическое страхование и для судов, и для транспортировки углеводородов. По итогам этого ЧП мы столкнулись с тем, что цепочки владения судами непонятные – нашли каких-то физических лиц, которые явно далеки от реального владения. Кто реальный владелец судов, кто будет отвечать и чем отвечать – ответа нет.
Если бы было такое страхование, страхователь позаботился бы, чтобы такого не случилось. Или он сам выступит гарантом, и если не будет найден реальный владелец, ущерб будет возмещен страховщиком.
Да, любая авария – это всегда неожиданно. Но к тому, что такое может произойти, нужно быть готовыми. Произошедшее в очередной раз показало, что мы рисками не управляем. Случилось авария – начинаем заливать ресурсами.
🔹 Коммуникационная политика
В информационном пространстве возникло огромное количество фейков о трагедии. Их распространяли различные силы и за рубежом, и внутри страны. Шли постоянные информационные атаки разных сил друг на друга.
Нужна открытость, постоянное информирование. Даже если есть проблемы, их нельзя скрывать. Эти проблемы все равно вскроют, о них все равно расскажут, но расскажут противники и недоброжелатели, преподавая все в выгодном для себя свете. Люди не доверяют властям из-за закрытости. Закрытость – признак того, что что-то не в порядке.
🔹 Волонтеры
Я провел там много времени и восхищаюсь нашими волонтерами, которые приезжали из других регионов – за свой счет (а ехать там неблизко), на свои новогодние каникулы. Они предпочли доставать мазут из песка на ветру у берега Черного моря сидению у ёлки и телевизора. Это наш культурный код – бросить все и поехать помогать, не разбираясь – чья ответственность, кто виноват. Это признак зрелости нашего общества.
Ранее по теме: интервью с научным директором Института водных проблем РАН Виктором Даниловым-Данильяном
#Экология
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Что означает принятие новой Стратегии пространственного развития
Главное новшество и основа утвержденной в конце прошлого года новой Стратегии пространственного развития – «опорные пункты». Появились даже оценки, что, мол, эта Стратегия ознаменовала собой чуть ли ни глобальный отказ от тотальной поддержки исключительно крупных агломераций, и – следовательно – поражение неких либералов, которые вынашивают планы погубить русскую глубинку. Так ли это и в чем идея Стратегии в интервью ЦСП «Платформа» рассказал генеральный директор Союза российских городов Андрей Максимов.
🔹 Политический смысл Стратегии
Между предыдущей и нынешней стратегиями есть концептуальные, методические, организационные различия. Но я не вижу между этими документами конфликта.
С любой стратегией вкладываться в крупные города будут гораздо больше, чем в малые населенные пункты, потому что в крупных городах живет больше людей, больше людей пользуются услугами, которые эти города производят.
Но никто никогда и не отказывался от поддержки малых городов или малых населенных пунктов. Даже наоборот, если мы посмотрим пропорции вложений, то, оказывается, что традиционно в поддержку малых населенных пунктов вкладывается больше.
Заявления о том, что есть (или было, но преодолено) желание угробить все населенные пункты кроме больших городов, стянуть людей в большие города и отказаться от поддержки всех остальных, нельзя признать адекватными. Потому что люди в эти большие города стягиваются добровольно. И для этого ни в России, ни в других странах, не важно, Китай это, или США, или Германия, не нужно предпринимать каких-то особых усилий. Это стягивание в современном мире идет естественным путем. Люди выбирают регионы места с большими конкурентными преимуществами, с лучшей обеспеченностью услугами.
Любые приоритеты могут двигаться и смещаться, но это происходит в разумных пределах, в зависимости от текущей конъюнктуры принятия решений, но не влечет каких-то драматических последствий или не является изменением всей системы.
🔹 Главное отличие новой Стратегии
Новая Стратегия принципиально отличается от предыдущей. Там идея была в том, чтобы поддержать опорные специализации. Было определено, что в этом регионе развиваются такие-то виды промышленности, сельского хозяйства, переработки, и так далее. С очень подробной детализацией. И предполагалось, что будут найдены какие-то индивидуальные механизмы их поддержки.
В новой Стратегии упор делается не столько на то, чтобы поддерживать экономические активности, сколько на то, как распределить инфраструктурную поддержку и инфраструктурное развитие территорий. То есть развитие инфраструктуры, и уже на ее базе – развитие экономики.
Такого рода опыт есть не только во многих зарубежных странах от Германии до Китая. Были и эксперименты в некоторых субъектах РФ. Например, в Тамбовской области возникло несколько «кустовых опорных центров». В итоге не только Тамбов, но и Мичуринск, и Уварово, и в какой-то мере Моршанск стали не очень формализованными опорными населенными пунктами, которые за последнее десятилетие продемонстрировали успехи.
🔹 Ожидаемые трудности
Основным барьером в реализации новой Стратегии станет то, что каждая отрасль, каждое министерство, каждая корпорация будет принимать решение все равно в какой-то мере самостоятельно. Они могут оглядываться на Стратегию и руководствоваться ею, но, что называется, все это многообразие деятельности завязать жестким ремнем не получается никогда.
#Территории
🔹 ЦСП «Платформа»
Главное новшество и основа утвержденной в конце прошлого года новой Стратегии пространственного развития – «опорные пункты». Появились даже оценки, что, мол, эта Стратегия ознаменовала собой чуть ли ни глобальный отказ от тотальной поддержки исключительно крупных агломераций, и – следовательно – поражение неких либералов, которые вынашивают планы погубить русскую глубинку. Так ли это и в чем идея Стратегии в интервью ЦСП «Платформа» рассказал генеральный директор Союза российских городов Андрей Максимов.
🔹 Политический смысл Стратегии
Между предыдущей и нынешней стратегиями есть концептуальные, методические, организационные различия. Но я не вижу между этими документами конфликта.
С любой стратегией вкладываться в крупные города будут гораздо больше, чем в малые населенные пункты, потому что в крупных городах живет больше людей, больше людей пользуются услугами, которые эти города производят.
Но никто никогда и не отказывался от поддержки малых городов или малых населенных пунктов. Даже наоборот, если мы посмотрим пропорции вложений, то, оказывается, что традиционно в поддержку малых населенных пунктов вкладывается больше.
Заявления о том, что есть (или было, но преодолено) желание угробить все населенные пункты кроме больших городов, стянуть людей в большие города и отказаться от поддержки всех остальных, нельзя признать адекватными. Потому что люди в эти большие города стягиваются добровольно. И для этого ни в России, ни в других странах, не важно, Китай это, или США, или Германия, не нужно предпринимать каких-то особых усилий. Это стягивание в современном мире идет естественным путем. Люди выбирают регионы места с большими конкурентными преимуществами, с лучшей обеспеченностью услугами.
Любые приоритеты могут двигаться и смещаться, но это происходит в разумных пределах, в зависимости от текущей конъюнктуры принятия решений, но не влечет каких-то драматических последствий или не является изменением всей системы.
🔹 Главное отличие новой Стратегии
Новая Стратегия принципиально отличается от предыдущей. Там идея была в том, чтобы поддержать опорные специализации. Было определено, что в этом регионе развиваются такие-то виды промышленности, сельского хозяйства, переработки, и так далее. С очень подробной детализацией. И предполагалось, что будут найдены какие-то индивидуальные механизмы их поддержки.
В новой Стратегии упор делается не столько на то, чтобы поддерживать экономические активности, сколько на то, как распределить инфраструктурную поддержку и инфраструктурное развитие территорий. То есть развитие инфраструктуры, и уже на ее базе – развитие экономики.
Такого рода опыт есть не только во многих зарубежных странах от Германии до Китая. Были и эксперименты в некоторых субъектах РФ. Например, в Тамбовской области возникло несколько «кустовых опорных центров». В итоге не только Тамбов, но и Мичуринск, и Уварово, и в какой-то мере Моршанск стали не очень формализованными опорными населенными пунктами, которые за последнее десятилетие продемонстрировали успехи.
🔹 Ожидаемые трудности
Основным барьером в реализации новой Стратегии станет то, что каждая отрасль, каждое министерство, каждая корпорация будет принимать решение все равно в какой-то мере самостоятельно. Они могут оглядываться на Стратегию и руководствоваться ею, но, что называется, все это многообразие деятельности завязать жестким ремнем не получается никогда.
#Территории
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Как Герман Греф видит будущее
(по мотивам дискуссии «Разговоры о будущем» в сообществе Noôdome)
Герман Греф и Александр Асмолов говорили о будущем. Позиция каждого из них обладает своим концептом, пока остановимся на Грефе. Как он представляет себе перспективу?
При текущей скорости изменений прогноз будущего малопродуктивен – стратегии, которые разработали еще вчера, уже лишены смысла. Что не вызывает сомнений, так это приход эры искусственного интеллекта, где будут новая земля и новое небо – все радикально изменится, и уже скоро.
Еще недавно Греф полагал, что эффект от изобретения ИИ подобен изобретению ядерного оружия, о чем он докладывал руководству страны. Но дело еще серьезней. ИИ – тотальный дизрапотор, который взрывается внутри каждой вещи. К 2035 году мир не узнает себя.
Какое-то время мы считали, – говорит спикер, – что барьером станет эмерджентность: способность системы (например, сознания) решать задачи, нетипичные для всех подсистем, в нее входящих. Иными словами, возможность делать выводы, которые не вытекают из массива накопленных данных. Однако в 2024 году и эта крепость рухнула. ИИ уже хакнул человека, у него появилась своя картина мира, внутри которой он принимает решения на эмерджентной основе.
Что делать? Да просто примите это, – советует Греф. – Таков новый мир. Ставьте задачи для ИИ, с которыми он справится лучше вас. Вы же не стремитесь бежать быстрее машины, которой управляете. Выйдите из позы жертвы, хотя поза жертвы может быть комфортной и даже денежно выгодной.
Но парадокс ведь в том, что сами задачи и смыслы будут подсказаны ИИ. Где пространство для усилия человека. В чем его целеполагание? Большинство этой проблемы не заметит. Ведь, как подсчитали в «Сбере», 80% их клиентов вообще не ставит перед собой целей.
Человечество расслоится на малую долю тех, кто управляет ИИ (как бы новая элита), и тех, кем ИИ управляет. Кажется, здесь Греф впадает в логическое противоречие: что значит управлять ИИ, если он перегонит человека буквально во всем? ИИ будет эмоционально развит, обладать всеми предикативными способностями, интуицией.
Лучшая стратегия – принятие реальности и адаптация через новый тип образования (старое – на слом). Действовать только в том поле, где от тебя что-то зависит и не тратить усилия на то, что вне контроля, хотя большинство делает обратное. Последние политические процессы в мире – рост популизма или силовые зажимы – Греф связывает как раз со сложностями адаптации к новой реальности, рефлекторной попыткой прежнего мира сохранить себя.
К будущему бегут с разной скоростью, как люди, так и компании. Понятно, Греф видит форвардом сам «Сбер» (хотя он же приводит в пример два индустриальных холдинга – СИБУР и «Газпром нефть», удивившие его темпом трансформации).
Слушая спикера, не оставляет ощущение почти религиозного подхода к ИИ, за которым – желание поскорее перевернуть страницу истории. Сброс всех настроек, сингулярность – духовное прибежище либерала. Сквозит вербально невыраженный прямо мотив: «В нашей жизни многое не так и нет человеческих сил исправить мир. Но грядёт новый век, и технологии решат то, с чем не справились политики».
В своих визионерских картинах Греф оптимистичен: он не верит, что ИИ может стать достоянием сил зла и, тем более, самостоятельно обрушиться на человека. Порог входа в создание систем высок (хотя мы видим, как китайский стартап DeepSeek его резко снизил), институты контролируют ситуацию. Цифровая вера Грефа – добрая вера.
Текст – Алексей Фирсов
+ Кстати, по итогам беседы Асмолова и Грефа интересно высказалась у себя в канале управляющий партнер UpScale11 Анна Паршина («ИИ — не враг. Это зеркало, в котором отражаются наши амбиции, страхи и мечты. Вопрос в том, как мы будем смотреть в это зеркало»), рекомендуем почитать https://www.group-telegram.com/hrbaby_ops/366
#ЭскизыБудущего #ИИ
🔹 ЦСП «Платформа»
(по мотивам дискуссии «Разговоры о будущем» в сообществе Noôdome)
Герман Греф и Александр Асмолов говорили о будущем. Позиция каждого из них обладает своим концептом, пока остановимся на Грефе. Как он представляет себе перспективу?
При текущей скорости изменений прогноз будущего малопродуктивен – стратегии, которые разработали еще вчера, уже лишены смысла. Что не вызывает сомнений, так это приход эры искусственного интеллекта, где будут новая земля и новое небо – все радикально изменится, и уже скоро.
Еще недавно Греф полагал, что эффект от изобретения ИИ подобен изобретению ядерного оружия, о чем он докладывал руководству страны. Но дело еще серьезней. ИИ – тотальный дизрапотор, который взрывается внутри каждой вещи. К 2035 году мир не узнает себя.
Какое-то время мы считали, – говорит спикер, – что барьером станет эмерджентность: способность системы (например, сознания) решать задачи, нетипичные для всех подсистем, в нее входящих. Иными словами, возможность делать выводы, которые не вытекают из массива накопленных данных. Однако в 2024 году и эта крепость рухнула. ИИ уже хакнул человека, у него появилась своя картина мира, внутри которой он принимает решения на эмерджентной основе.
Что делать? Да просто примите это, – советует Греф. – Таков новый мир. Ставьте задачи для ИИ, с которыми он справится лучше вас. Вы же не стремитесь бежать быстрее машины, которой управляете. Выйдите из позы жертвы, хотя поза жертвы может быть комфортной и даже денежно выгодной.
Но парадокс ведь в том, что сами задачи и смыслы будут подсказаны ИИ. Где пространство для усилия человека. В чем его целеполагание? Большинство этой проблемы не заметит. Ведь, как подсчитали в «Сбере», 80% их клиентов вообще не ставит перед собой целей.
Человечество расслоится на малую долю тех, кто управляет ИИ (как бы новая элита), и тех, кем ИИ управляет. Кажется, здесь Греф впадает в логическое противоречие: что значит управлять ИИ, если он перегонит человека буквально во всем? ИИ будет эмоционально развит, обладать всеми предикативными способностями, интуицией.
Лучшая стратегия – принятие реальности и адаптация через новый тип образования (старое – на слом). Действовать только в том поле, где от тебя что-то зависит и не тратить усилия на то, что вне контроля, хотя большинство делает обратное. Последние политические процессы в мире – рост популизма или силовые зажимы – Греф связывает как раз со сложностями адаптации к новой реальности, рефлекторной попыткой прежнего мира сохранить себя.
К будущему бегут с разной скоростью, как люди, так и компании. Понятно, Греф видит форвардом сам «Сбер» (хотя он же приводит в пример два индустриальных холдинга – СИБУР и «Газпром нефть», удивившие его темпом трансформации).
Слушая спикера, не оставляет ощущение почти религиозного подхода к ИИ, за которым – желание поскорее перевернуть страницу истории. Сброс всех настроек, сингулярность – духовное прибежище либерала. Сквозит вербально невыраженный прямо мотив: «В нашей жизни многое не так и нет человеческих сил исправить мир. Но грядёт новый век, и технологии решат то, с чем не справились политики».
В своих визионерских картинах Греф оптимистичен: он не верит, что ИИ может стать достоянием сил зла и, тем более, самостоятельно обрушиться на человека. Порог входа в создание систем высок (хотя мы видим, как китайский стартап DeepSeek его резко снизил), институты контролируют ситуацию. Цифровая вера Грефа – добрая вера.
Текст – Алексей Фирсов
+ Кстати, по итогам беседы Асмолова и Грефа интересно высказалась у себя в канале управляющий партнер UpScale11 Анна Паршина («ИИ — не враг. Это зеркало, в котором отражаются наши амбиции, страхи и мечты. Вопрос в том, как мы будем смотреть в это зеркало»), рекомендуем почитать https://www.group-telegram.com/hrbaby_ops/366
#ЭскизыБудущего #ИИ
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Логика центра: почему Москва должна быть на порядок богаче других регионов
Социологическая иллюстрация к недавней дискуссии о средней зарплате в Москве между мэром Собяниным и президентом Путиным, шокировавшей регионы: выдержка из опроса «Платформы» по восприятию обществом разных типов неравенства (на картинке).
Как видим, региональные разрывы занимают второе место в рейтинге социальных дисбалансов. Сегодня это один из наиболее сильных раздражителей, разрушающих представление о справедливости.
Однако вряд ли стоит ждать раскулачивания Москвы, перераспределения финансовых потоков. Собянин не раз объяснял (и с его логикой в целом согласен федеральный центр), что должен быть внутренний магнит – город, который конкурирует с мировыми столицами и берет на себя роль внутреннего аттрактора. Москва как «Европа-light», по многим параметрам уже превосходящая традиционную Европу, выполняет компенсационную функцию. Она – витрина дорого бутика, ориентир для жизненных стратегий, элемент социального лифта. Любая иерархия выполняет смыслообразующую роль через стремление подняться с одной ступени на другую. «Из маленького города в региональный центр, из регионального центра – в Москву, из Москвы - ... А из Москвы уже никуда не надо, чем Москва хуже Лондона?»
Идея сделать эту конструкцию более плоской или, еще радикальнее, переносить столицу в Сибирь, как предлагал Олег Дерипаска, противоречит сложившейся логике пищевой цепочки.
#Территории
🔹 ЦСП «Платформа»
Социологическая иллюстрация к недавней дискуссии о средней зарплате в Москве между мэром Собяниным и президентом Путиным, шокировавшей регионы: выдержка из опроса «Платформы» по восприятию обществом разных типов неравенства (на картинке).
Как видим, региональные разрывы занимают второе место в рейтинге социальных дисбалансов. Сегодня это один из наиболее сильных раздражителей, разрушающих представление о справедливости.
Однако вряд ли стоит ждать раскулачивания Москвы, перераспределения финансовых потоков. Собянин не раз объяснял (и с его логикой в целом согласен федеральный центр), что должен быть внутренний магнит – город, который конкурирует с мировыми столицами и берет на себя роль внутреннего аттрактора. Москва как «Европа-light», по многим параметрам уже превосходящая традиционную Европу, выполняет компенсационную функцию. Она – витрина дорого бутика, ориентир для жизненных стратегий, элемент социального лифта. Любая иерархия выполняет смыслообразующую роль через стремление подняться с одной ступени на другую. «Из маленького города в региональный центр, из регионального центра – в Москву, из Москвы - ... А из Москвы уже никуда не надо, чем Москва хуже Лондона?»
Идея сделать эту конструкцию более плоской или, еще радикальнее, переносить столицу в Сибирь, как предлагал Олег Дерипаска, противоречит сложившейся логике пищевой цепочки.
#Территории
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
В чем особенность DeepSeek и почему он «взорвал» информационное пространство
Китай запускает еще одну нейросеть. В среду Alibaba представила свою языковую модель Qwen2.5-Max. Заявлено, что она превосходит и ChatGPT, и взорвавший информационное пространство DeepSeek. ЦСП «Платформа» попросила прокомментировать ситуацию одного из признанных российских экспертов по ИИ, руководителя направления ИИ «Сберуниверситет» Андрея Комиссарова. Ниже - в чем именно заключается прорыв DeepSeek, а в следующих постах расскажем о ситуации с языковыми моделями в России.
Вопрос с DeepSeek не в том, что они сделали какой-то особо производительный продукт. Нейросетей, сопоставимых по показателям с OpenAI или в чем-то их превосходящих, много. DeepSeek просто хакнули подход к рынку. Это можно назвать демпингом.
Принципиальный момент в DeepSeek – это миллионное контекстное окно, которое по стоимости в три раза ниже, чем 64-тысячное контекстное окно GPT. Контекстное окно – это то, сколько символов вы можете «загнать» в модель, чтобы попросить ее что-то сделать.
Второй момент: GPT очень кичится совей моделью ризонинга (способность моделей делать выводы и принимать решения на основе имеющихся данных). А DeepSeek этот подход дает уже в основе, даже в бесплатной версии.
Третий момент: аналог perplexity (возможность сверять информацию с уже имеющимися данными) тоже идет уже в базе, бесплатный.
В общем, DeepSeek – неплохая нейросеть, в некоторых позициях она лучше GPT, в некоторых такая же. Но главное – не некий технический прорыв, а стоимость продукта.
Что касается open-source (открытого исходного кода DeepSeek). Это нормальный рыночный ход. Если вы открываете исходный код, вы, во-первых, получаете гораздо больше разработчиков, которые могут что-то новое привнести в ваш основной продукт.
А, во-вторых – вы получаете лояльность к бренду. Стартаперы на поле ИИ отличаются двумя особенностями: первое – очень высокая волатильность персонала. И когда разработчики прыгают из компании в компанию, они за счет лояльности к бренду осеменяют вашим кодом другую компанию.
А второй момент – практически все стартаперы в области ИИ – серийные стартаперы. То есть они, как правило, делают не один стартап, а много: один – любимый, второй – экспериментальный, в третьем просто дурака валяют, четвертый – продуктовый. И это все взаимосвязано. Чем больше бизнесменов и разработчиков лояльны твоему продукту, тем больше твой продукт распространяется по рынку.
Если не идти в open-source, лояльность к продукту будет только у «ждунов». «Ждуны», например, это те, кто говорит: смотрите, OpenAI – гиганты, они все сделали, они представили продукт. Мы сейчас посидим, подождем, а они сами избавятся от всех глюков. А у нас уже вся инфраструктура на них завязана. Чем больше будет open-source, тем меньше на рынке останется «ждунов», и тем меньше людей будут платить тому же OpenAI. А OpenAI надо возвращать кредиты, и нужны финансовые вливания.
Отсюда волнение на рынке, которое описали в СМИ.
#ИИ
🔹 ЦСП «Платформа»
Китай запускает еще одну нейросеть. В среду Alibaba представила свою языковую модель Qwen2.5-Max. Заявлено, что она превосходит и ChatGPT, и взорвавший информационное пространство DeepSeek. ЦСП «Платформа» попросила прокомментировать ситуацию одного из признанных российских экспертов по ИИ, руководителя направления ИИ «Сберуниверситет» Андрея Комиссарова. Ниже - в чем именно заключается прорыв DeepSeek, а в следующих постах расскажем о ситуации с языковыми моделями в России.
Вопрос с DeepSeek не в том, что они сделали какой-то особо производительный продукт. Нейросетей, сопоставимых по показателям с OpenAI или в чем-то их превосходящих, много. DeepSeek просто хакнули подход к рынку. Это можно назвать демпингом.
Принципиальный момент в DeepSeek – это миллионное контекстное окно, которое по стоимости в три раза ниже, чем 64-тысячное контекстное окно GPT. Контекстное окно – это то, сколько символов вы можете «загнать» в модель, чтобы попросить ее что-то сделать.
Второй момент: GPT очень кичится совей моделью ризонинга (способность моделей делать выводы и принимать решения на основе имеющихся данных). А DeepSeek этот подход дает уже в основе, даже в бесплатной версии.
Третий момент: аналог perplexity (возможность сверять информацию с уже имеющимися данными) тоже идет уже в базе, бесплатный.
В общем, DeepSeek – неплохая нейросеть, в некоторых позициях она лучше GPT, в некоторых такая же. Но главное – не некий технический прорыв, а стоимость продукта.
Что касается open-source (открытого исходного кода DeepSeek). Это нормальный рыночный ход. Если вы открываете исходный код, вы, во-первых, получаете гораздо больше разработчиков, которые могут что-то новое привнести в ваш основной продукт.
А, во-вторых – вы получаете лояльность к бренду. Стартаперы на поле ИИ отличаются двумя особенностями: первое – очень высокая волатильность персонала. И когда разработчики прыгают из компании в компанию, они за счет лояльности к бренду осеменяют вашим кодом другую компанию.
А второй момент – практически все стартаперы в области ИИ – серийные стартаперы. То есть они, как правило, делают не один стартап, а много: один – любимый, второй – экспериментальный, в третьем просто дурака валяют, четвертый – продуктовый. И это все взаимосвязано. Чем больше бизнесменов и разработчиков лояльны твоему продукту, тем больше твой продукт распространяется по рынку.
Если не идти в open-source, лояльность к продукту будет только у «ждунов». «Ждуны», например, это те, кто говорит: смотрите, OpenAI – гиганты, они все сделали, они представили продукт. Мы сейчас посидим, подождем, а они сами избавятся от всех глюков. А у нас уже вся инфраструктура на них завязана. Чем больше будет open-source, тем меньше на рынке останется «ждунов», и тем меньше людей будут платить тому же OpenAI. А OpenAI надо возвращать кредиты, и нужны финансовые вливания.
Отсюда волнение на рынке, которое описали в СМИ.
#ИИ
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Кто будет бороться за звание «опорного населенного пункта»
Главное новшество и основа утвержденной в конце прошлого года новой Стратегии пространственного развития – «опорные пункты». О политическом смысле новой Стратегии и ее отличии от предыдущей в интервью ЦСП «Платформа» рассказывал генеральный директор Союза российских городов Андрей Максимов.
Но перечня этих опорных пунктов пока нет, и, скорее всего, нам предстоит наблюдать борьбу небольших населенных пунктов за то, чтобы получить этот статус. В интервью с Андреем Максимовым мы подробно обсудили, как будет выглядеть эта конкуренция.
В черновых вариантах стратегии были приложены перечни опорных населенных пунктов. Обсуждалось, что такой перечень может появиться как приложение к Стратегии. Но при утверждении этого не произошло. Может быть из-за того, что требуется какая-то гибкость в определении перечня. А может быть потому, что при наличии всяких политических и аппаратных сложностей и противоречий согласовать перечень к концу 2024 года (в нормативные сроки утверждения стратегии) не удалось.
Но критерии в Стратегии появились:
Это, во-первых, зона локализации новой или перспективной экономики. То есть, например, те населенные пункты, в которых существует интересный, развивающийся экономический субъект, готовый вкладывать деньги в развитие.
Во-вторых, в Стратегии появился термин – «новый экспериментальный населенный пункт». То есть населенный пункт, в котором реализуются новые подходы в сфере демографии, жилищного строительства, экономического, научно-технического развития и в иных сферах. Это идея новых городов, которые часто называются «городами будущего».
Выведена даже классификация, в котором реализуются новые инвестиционные проекты: опорные населенные пункты, которые обеспечивают безопасность и критически важную инфраструктуру; опорные населенные пункты, как крупные населенные пункты в составе городских агломераций; опорные населенные пункты, как центры предоставления медицинской помощи, образования, услуг в сфере культуры, то есть базовые для социальной инфраструктуры.
Речь идет о городах с населением менее чем 250 000 человек. Скопления населенных пунктов с ядром в 250 000 и более попадают в городские агломерации. Это следующая, более высокая ступень, нежели опорные населенные пункты.
Кстати, поскольку мы пока не видим список, здесь есть техническая развилка: либо считать центры городских агломераций опорными населенными пунктами и включать в этот перечень автоматом; либо вообще агломерации рассматривать отдельно, а опорные населенные пункты сформировать из тех, кто, собственно, в них не вошел. По буквальному толкованию текста стратегии все центры агломераций должны естественным образом войти в опорники.
Предложение о том, чтобы быть включенным в перечень, по сути, делает регион. Предстоит в диалоге федерации и регионов выдержать единство концепции опорных населенных пунктов, что, учитывая различия в интересах подходов каждого субъекта федерации, не так просто.
В Стратегии этого нет, но устно заявлено, что опорных населенных пунктов должно быть 2 000.
Надо будет выявить реально перспективные, «опорные», пункты и вложиться туда, где можно быть более-менее уверенным, что ты вкладываешься не в пустоту, что ты не закапываешь эти деньги в землю, что вновь построенная школа не будет стоять пустой, что закупленное дорогое медицинское оборудование будет реально использоваться не только сейчас, но и через 10 или 20 лет, когда следующее поколение пожилых людей тоже будет здесь жить.
Теперь у многих регионов внутренние политические конфликты, потому что каждый райцентр говорит: «А почему я не опорник? Я же тоже должен быть. Давайте мы все-таки в опорники напишем все райцентры, чтобы никого не обижать». В этом сейчас ключевое противоречие и сложность согласования этого перечня.
Если окажется, что у нас перечень опорников совпадает с перечнем райцентров практически полностью, то основная идея, конечно же, будет размыта.
#Территории
🔹 ЦСП «Платформа»
Главное новшество и основа утвержденной в конце прошлого года новой Стратегии пространственного развития – «опорные пункты». О политическом смысле новой Стратегии и ее отличии от предыдущей в интервью ЦСП «Платформа» рассказывал генеральный директор Союза российских городов Андрей Максимов.
Но перечня этих опорных пунктов пока нет, и, скорее всего, нам предстоит наблюдать борьбу небольших населенных пунктов за то, чтобы получить этот статус. В интервью с Андреем Максимовым мы подробно обсудили, как будет выглядеть эта конкуренция.
В черновых вариантах стратегии были приложены перечни опорных населенных пунктов. Обсуждалось, что такой перечень может появиться как приложение к Стратегии. Но при утверждении этого не произошло. Может быть из-за того, что требуется какая-то гибкость в определении перечня. А может быть потому, что при наличии всяких политических и аппаратных сложностей и противоречий согласовать перечень к концу 2024 года (в нормативные сроки утверждения стратегии) не удалось.
Но критерии в Стратегии появились:
Это, во-первых, зона локализации новой или перспективной экономики. То есть, например, те населенные пункты, в которых существует интересный, развивающийся экономический субъект, готовый вкладывать деньги в развитие.
Во-вторых, в Стратегии появился термин – «новый экспериментальный населенный пункт». То есть населенный пункт, в котором реализуются новые подходы в сфере демографии, жилищного строительства, экономического, научно-технического развития и в иных сферах. Это идея новых городов, которые часто называются «городами будущего».
Выведена даже классификация, в котором реализуются новые инвестиционные проекты: опорные населенные пункты, которые обеспечивают безопасность и критически важную инфраструктуру; опорные населенные пункты, как крупные населенные пункты в составе городских агломераций; опорные населенные пункты, как центры предоставления медицинской помощи, образования, услуг в сфере культуры, то есть базовые для социальной инфраструктуры.
Речь идет о городах с населением менее чем 250 000 человек. Скопления населенных пунктов с ядром в 250 000 и более попадают в городские агломерации. Это следующая, более высокая ступень, нежели опорные населенные пункты.
Кстати, поскольку мы пока не видим список, здесь есть техническая развилка: либо считать центры городских агломераций опорными населенными пунктами и включать в этот перечень автоматом; либо вообще агломерации рассматривать отдельно, а опорные населенные пункты сформировать из тех, кто, собственно, в них не вошел. По буквальному толкованию текста стратегии все центры агломераций должны естественным образом войти в опорники.
Предложение о том, чтобы быть включенным в перечень, по сути, делает регион. Предстоит в диалоге федерации и регионов выдержать единство концепции опорных населенных пунктов, что, учитывая различия в интересах подходов каждого субъекта федерации, не так просто.
В Стратегии этого нет, но устно заявлено, что опорных населенных пунктов должно быть 2 000.
Надо будет выявить реально перспективные, «опорные», пункты и вложиться туда, где можно быть более-менее уверенным, что ты вкладываешься не в пустоту, что ты не закапываешь эти деньги в землю, что вновь построенная школа не будет стоять пустой, что закупленное дорогое медицинское оборудование будет реально использоваться не только сейчас, но и через 10 или 20 лет, когда следующее поколение пожилых людей тоже будет здесь жить.
Теперь у многих регионов внутренние политические конфликты, потому что каждый райцентр говорит: «А почему я не опорник? Я же тоже должен быть. Давайте мы все-таки в опорники напишем все райцентры, чтобы никого не обижать». В этом сейчас ключевое противоречие и сложность согласования этого перечня.
Если окажется, что у нас перечень опорников совпадает с перечнем райцентров практически полностью, то основная идея, конечно же, будет размыта.
#Территории
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Чего нам не хватает в опросе ФОМ?
- Кого видят центром ответственности - как за аварию, так за ликвидацию последствий?
- Насколько адекватным считают экологическое законодательство?
- Эффективны ли действия при работе с последствиями?
- Каков эмоциональный уровень отношения к событию?
- Есть ли личная готовность участвовать в экологических акциях?
Но и за эти цифры спасибо.
🔹 ЦСП «Платформа»
- Кого видят центром ответственности - как за аварию, так за ликвидацию последствий?
- Насколько адекватным считают экологическое законодательство?
- Эффективны ли действия при работе с последствиями?
- Каков эмоциональный уровень отношения к событию?
- Есть ли личная готовность участвовать в экологических акциях?
Но и за эти цифры спасибо.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM