Без одного дня два года назад Женя Беркович читает стихи о любви на первом петербургском Фонаре. Перед ним, я помню, я тоже орала в подушку - закрыли Гоголь центр.
Через 5 дней очередной Фонарь, с темой "Я переживу!", но что-то все сомнительнее, и снова хочется орать, только сил уже нет.
Точно ясно, что стоит встречаться, потому что каждое объятие и разговор может быть перед долгой разлукой.
Я верю, что всем воздастся. И просто ну обязаны пережить.
Без одного дня два года назад Женя Беркович читает стихи о любви на первом петербургском Фонаре. Перед ним, я помню, я тоже орала в подушку - закрыли Гоголь центр.
Через 5 дней очередной Фонарь, с темой "Я переживу!", но что-то все сомнительнее, и снова хочется орать, только сил уже нет.
Точно ясно, что стоит встречаться, потому что каждое объятие и разговор может быть перед долгой разлукой.
Я верю, что всем воздастся. И просто ну обязаны пережить.
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from us
