Из любимого ("Каллиопа..."):

Прошу простить! тетя Евлалия нашла наконец рецепт и вторглась ко мне с ним в самый патетический момент — я поместил его в письмо тут же, побоявшись, что потом забуду. Вы знаете, что жаворонков ловят сетями, подманивая в поле на зеркальца, — горький урок сельскому тщеславию. Поэтому, видимо, речь идет о ноябре: в неубранном поле ни зеркал не видно, ни сеть толком не раскинешь. Впрочем, даже в тех случаях, когда, казалось, все приготовления совершены и охотничье искусство истощило все уловки, всегда могут возникнуть обстоятельства, способные влить в самую невинную забаву острое упоение опасностью. Так случилось прошлой осенью с молодым К., когда он отправился на вальдшнепа — он всегда старается не пропустить сезон, ведь «что может быть лучше визитов на природу», по его словам, — и у него был с собой манок, замечательно изображающий тянущего вальдшнепа, что бы это ни значило. Этот манок лежал у него в кармане, где было много всего, в частности, Папоротниковая мушка из заячьего меха, завалявшаяся там с августа, когда К. ловил хариуса, а солнце пекло ему затылок, и мохеровая мушка Чертополох, которая просто прицепилась к Папоротниковой мушке за компанию, — так что когда К. вышел в поле и дело дошло до манка, оказалось, что в его горло набилось всякой дряни, существенно изменившей тембр. Плохо не то, что вальдшнепы отныне не признавали в молодом К. родственника, как тот ни силился им казаться, и никакие вокальные авансы не заставили их переменить своего мнения; нет, это досадно, но не плохо; а плохо то, что на этот звук отозвалось что-то совсем другое, и с тем большим энтузиазмом, что его, видимо, давно никто не звал по-доброму. Оно вылезло из болота, где гоняло торф по кругу последние двадцать-тридцать миллионов лет, встряхнулось и потрусило прямиком к К., который продолжал цвиркать, поскольку забыл манок во рту. Это было еще в утренних сумерках, но К. уверяет, что успел различить достаточно, чтобы с места развить скорость, которая дала ему возможность ловить вальдшнепов руками на лету, если бы он хотел на это отвлекаться. Как он оказался дома, он не помнит; он нашел себя в кресле, и в доме царила тишина, прерываемая цвирканьем всякий раз, как он делал выдох. К. говорит, что в дальнейшем он будет добиваться расположения вальдшнепов, просто подбрасывая шапку, как делают все нормальные люди, — а если вальдшнепов это не удовлетворит, он во всяком случае не станет расстраиваться; и он благословляет природу за то, что она не имеет обыкновения отдавать визиты.

Редко такое делаю, но тут всё интересно — и, думаю, может быть интересно многим. Речь о фантастике Кавказа. Мне написал Алан Цхурбаев, главред литературного журнала "Дарьял" (Владикавказ, Северная Осетия, выходит на русском):

Уже три года мы занимаемся развитием фантастики в регионе и проводим конкурс кавказской фантастики "Система знаков". "Кавказской", потому что в конкурсе лишь одно обязательное условие — кавказский сеттинг текстов. А сами авторы могут быть откуда угодно. Так мы решили замиксовать культуру Кавказа с фантастическим началом.

Конкурс проходит уже два года, и были выпущены два фантастических спецвыпуска "Дарьяла": первый (2023) и второй (2024), обе ссылки на pdf. В первом, кроме собственно конкурсных текстов, перепечатан довольно редкий текст Алана Кубатиева из "Науки и жизни" и есть еще перевод на русский армянского НФ-рассказа, ну и сами рассказы там и там кажутся при пролистывании как минимум любопытными. Условия третьего конкурса — тут.

Продолжение саги о фантасте Вячеславе Рыбакове. Картинка его же. Труден путь к победе, но врага надобно громить.

Была создана комиссия для проверки работы Выбегаллы. Но тот, не растерявшись, представил две справки, из коих следовало, во-первых, что трое лаборантов его лаборатории ежегодно выезжают работать в подшефный совхоз, и, во-вторых, что он, Выбегалло, некогда был узником царизма, а теперь регулярно читает популярные лекции в городском лектории и на периферии... Учёный совет дрогнул под натиском этой неудержимой, какой-то даже первобытной демагогии, и тема Выбегаллы была включена в план.

(Я переставил цитаты местами, простите, так нагляднее. Контрамоция и деволюция не обязательно должна быть непрерывной.)

Не, слушайте, я не могу. Вячеслав Михайлович Рыбаков все-таки фантаст. Он тут опубликовал в "Неве", что ли, статью "Сорок лет спустя" (Аркадий и Борис, закройте уши) про перестройку. Она начинается с, так сказать, обзора истории СССР. И вот там появляются эти "мы", которые и зверскую индустриализацию устроили "осатанев от безысходности", зато потом с ее помощью победили фашизм, то есть всё правильно сделали; это бог бы с ним — но, я верно вижу, "мы" никого в Гулаг не отправляли и в нем не сидели? мозгами стенки не обдавали и ни в кого расстрельной командой не стреляли? не было этого? Альтернативная история как есть. Ай, Вячеслав Михайлович, вот молодца.

И фантаст Андрей Лазарчук туда же. Жаль, что Сталин не успел. "Такое впечатление, что они просят расширить ворота".

Так, ладно, торжественно обещаю в ближайшее время больше писать о фантастике и меньше о том, что кумиры миллионов думают по разным поводам. Просто, начальник, наболело. "Мой фантаст книжек новых не пишет — лучше бы он их писал, забросил бы к черту большие идеи и Сталина не лобызал..."

Благодаря прекрасной Инар, ведущей замечательного (и заслуживающего куда большей аудитории, обратите внимание) канала "Так говорил Лем", стал сегодня счастливым обладателем книги "Лем в ПНР, или Немного правды в большем объеме" (надеюсь, я перевел правильно) Войцеха Орлиньского. 500 страниц по письмам Станислава Лема с фотографиями. Роскошество, и осталось только смахнуть пыль с толики польского, которой я когда-то обзавелся, и, заклиная текст присказкой "это тоже славянский, не должно быть слишком трудно, не древнекитайский же!", что-нибудь когда-нибудь прочитать.

Не то чтобы неожиданный, но имеющий отношение к фантастике поворот после сегодняшней ночи: съемки новой экранизации "Трудно быть богом" проходят в Иране, и вот пишут, что прорабатываются способы съемочную группу оттуда эвакуировать. Никто не знает, что теперь будет между Ираном и Израилем, но группа тут точно ни при чем.

По ассоциации вспоминается, конечно, та дичайшая история о спасении шести американских дипломатов под прикрытием съемок фильма по "Князю Света" Роджера Желязны из Ирана после Исламской революции. Про это еще Бен Аффлек снял фильм "Арго" с собой в главной роли, правда, Желязны и его роман там не упоминаются — Том Мендес, оперативник ЦРУ, которого играет Аффлек, в своих мемуарах поменял название фильма. Причем "Арго", как я только что узнал, обыгрывает не столько корабль аргонавтов, сколько анекдот: "Стучатся в дверь. "Кто там?" — "Арго". — "Какой Арго?" — "А-р-р, go fuck yourself..." (или как-то так).

В общем, мира всем, когда-нибудь этот ужас, я надеюсь, закончится.

Ура. (И я уж было подумал спросонья, что Виктория Исакова там тоже кого-то играет. Донью Окану или Киру. Но, кажется, нет. Ну ла-а-адно.)

Наша съемочная группа эвакуирована из Ирана! Почти 90 человек…
Все живы и здоровы!

Энди Серкис десять лет работал, оказывается, над анимационной экранизацией "Скотского хутора" (предпочитаемое мною название, перевод Илана Полоцка) Джорджа Оруэлла. Премьера была 9 июня на фестивале в Анси. Первый отрывок такой:

https://www.youtube.com/watch?v=WNRRnJV51IE&t=1s&ab_channel=thefilmfanatic

Обнаружил в ночи, что рассказ Кэтрин Валенте "Fifteen Panels Depicting the Sadness of the Baku and the Jotai" на основе японских мифов переведен на русский А. Белоруссовым как "Пятнадцать табличек, рассказывающих о печали баку и йотай". Хотя написано "дзётай". Это, как я понимаю, ожившая ткань с японских створчатых ширм, разновидность цукумогами, любых старинных вещей, в которых со временем заводятся (или селятся) духи. А баку — это тапир, они по японским поверьям поедают кошмары. Вот такие милахи. (Бурчу о переводах, как всегда.)