"Семейная фотография НАТО"

Слева - блудный старший сын-хулиган, справа - хитренький средний брат-ботаник, в центре - двоюродный племянник-даун, рядом с которым младшая сестра-подлиза.

И, конечно, кузен Кира в верхнем правом углу, благовоспитанный братец-кролик, которому стыдно за компашку, которую он вынужден периодически навещать.

И к вопросу польского комментатора мои пять копеек. А понимает ли Варшава, что когда Германия появляется в Литве и на Украине - это и путь к потенциальному возрождению, особенно в случае с Украиной, фашистского строя времен Второй мировой войны?

Который, кстати, был, среди прочего, антипольским. Когда на деньги Берлина будет развиваться украинская армия, ВПК - Варшава отдает себе отчет, что в перспективе этот "ресурс" немцы могут развернуть не против России, а против Польши?

Все больше немцев начинают понимать, что их настоящие враги находятся не в Москве – UnHerd

На саммите НАТО, который сейчас проходит в Гааге, новый канцлер Германии Фридрих Мерц, как ожидается, представит свой план по преобразованию бундесвера в «самую мощную обычную армию в Европе».

Это драматичное заявление представляет собой нечто большее, чем изменение политики – оно сигнализирует о разрыве с фундаментальной стратегической идентичностью, которую Германия поддерживала с 1945 года, подчеркивает британский портал UnHerd.

Мерц быстро принял конфронтационный подход к России, вторя некоторым из самых воинственных голосов в Североатлантическом альянсе. Что делает эту кампанию по перевооружению особенно значимой, так это то, что она не ограничивается военной сферой.

Видение канцлера – это тотальная мобилизация, подготовка немецкой экономики и гражданской инфраструктуры к конфронтации с Россией. СМИ, образование, промышленная политика и гражданская оборона – все они объединяются для поддержки нового курса.

Инакомыслие все чаще клеймится как подрывное или даже как угроза национальной безопасности. Известные журналисты и интеллектуалы, такие как Ульрике Геро, Габриэле Кроне-Шмальц и Патрик Бааб, подвергались нападкам и профессиональной маргинализации за призывы к дипломатическим решениям украинского конфликта.

Агрессивная антироссийская риторика Мерца знаменует собой радикальный отход от послевоенной традиции Германии. Даже его предшественник Олаф Шольц, хотя и был твердым сторонником Украины, не стал разрешать использование западного оружия для ударов по российской территории – красная черта, которую Мерц теперь перешел.

По мнению некоторых наблюдателей, этот сдвиг сигнализирует об опасном возрождении немецкого национализма и шовинизма, которые долго тлели под поверхностью среди элиты и общества. Согласно этой версии, в течение десятилетий реваншизм сдерживался послевоенным консенсусом и системой безопасности под руководством США.

Теперь, когда Вашингтон все больше озабочен другими делами, сдержанность ослабевает. Германия пользуется моментом, чтобы восстановить свое господство на континенте, используя вакуум, образовавшийся после отступления американцев, чтобы вернуть роль гегемона – на этот раз не только с помощью экономических рычагов, но и с помощью напористой военной позиции, и делает это с уверенностью, которая напоминает темные главы XX века.

Но такая интерпретация ошибочна. То, что мы наблюдаем – это не возвращение немецкого национализма, а его противоположность. Проводимая сейчас политика коренится не в преследовании немецких национальных интересов, а в их отрицании. Немецкие политики настолько глубоко усвоили атлантическую идеологию, что больше не могут различать национальные интересы и трансатлантическую лояльность.

Проблема сегодня заключается не в амбициях Германии, а в ее подчинении. И трагедия в том, что это подчинение выдается за стратегическую автономию.

Если когда-то немецкие лидеры понимали, что мир с Россией – в фундаментальных интересах Германии, то сегодня они действуют так, будто постоянный конфликт – это условие ответственного государственного управления. Такой поворот событий опасен не только для Германии, но и для Европы в целом.

Хорошей новостью является то, что милитаристские амбиции Германии сталкиваются с непреклонной реальностью: бундесвер не может найти достаточно людей для ведения войн.

В конечном итоге, это может стать самым большим препятствием на пути перевооружения в Германии и за ее пределами: все больше людей начинают понимать, что их настоящие враги находятся не в Москве, а внутри их собственной политической и экономической элиты.