Клюква в сакуре

Эта очевидная ошибка ощущается как маленький симптом большого синдрома: в среде отаку зачастую считается, что главная (а иногда единственная) ценность перевода в его дословном соответствии японскому тексту. Люди требуют от переводчиков манги и аниме сохранять в переводе совершенно ненужные там японские слова, обращения, эмоциональные частицы и местоимения, а иногда и целые конструкции и предложения.
Я как-то видела претензию к переводу эмоционального восклицания やれやれ [ярэ-ярэ], передающего разочарование говорящего: фанаты считали, что «Oh, well…» звучит слишком АмЕрИкАнИзИрОвАнНо и правильно будет «перевести» эту фразу на английский транслитераций — скромно оставив в английском тексте «yare-yare».


И казалось бы, ну Ривай и Ривай, имя и имя, в чем проблема, зачем душнить? Ведь японцы действительно произносят это имя именно в таком звучании. Но проблема в авторской задумке: когда Хадзимэ Исаяма создавал персонажа, в его голове Леви Аккермана не звали выдуманным именем «Ривай». Его звали библейским именем «Леви» в японской транслитерации. И это было осознанное авторское решение: назвать героя своей «европейской» истории именем, которое вместе с фамилией «Аккерман» совершенно однозначно считывается как еврейское. Вариант «Ривай» размывает авторскую задумку и делает ее менее понятной для читателя, а значит — хуже передает историю.


В этом и заключается «парадокс Ривая Аккермана»: чем дословнее делается перевод, тем он дальше он оказывается от авторской задумки.

И в этом размытии авторского видения и кроется главная проблема погони за дословностью, которая стала сверхценностью во многих сообществах любителей японской культуры. Люди не говорят на «японском» или «русском» или «английском» языке. Люди говорят на родном языке и передают мысли и чувства теми инструментами, которые этот родной язык им предоставляет. Роль переводчика в том, чтобы разобрать язык автора, найти эти зашифрованные мысли и чувства, а потом использовать инструменты своего родного языка, которые могут максимально точно передать их читателю. А не в том, чтобы лепить сноски к слову 計画, которое, конечно же, означает «план».

Yare-yare.

www.group-telegram.com/us/stupidsakura.com/529

2.8K viewsedited  Jul 8, 2024 at 16:19

Эта очевидная ошибка ощущается как маленький симптом большого синдрома: в среде отаку зачастую считается, что главная (а иногда единственная) ценность перевода в его дословном соответствии японскому тексту. Люди требуют от переводчиков манги и аниме сохранять в переводе совершенно ненужные там японские слова, обращения, эмоциональные частицы и местоимения, а иногда и целые конструкции и предложения.
Я как-то видела претензию к переводу эмоционального восклицания やれやれ [ярэ-ярэ], передающего разочарование говорящего: фанаты считали, что «Oh, well…» звучит слишком АмЕрИкАнИзИрОвАнНо и правильно будет «перевести» эту фразу на английский транслитераций — скромно оставив в английском тексте «yare-yare».


И казалось бы, ну Ривай и Ривай, имя и имя, в чем проблема, зачем душнить? Ведь японцы действительно произносят это имя именно в таком звучании. Но проблема в авторской задумке: когда Хадзимэ Исаяма создавал персонажа, в его голове Леви Аккермана не звали выдуманным именем «Ривай». Его звали библейским именем «Леви» в японской транслитерации. И это было осознанное авторское решение: назвать героя своей «европейской» истории именем, которое вместе с фамилией «Аккерман» совершенно однозначно считывается как еврейское. Вариант «Ривай» размывает авторскую задумку и делает ее менее понятной для читателя, а значит — хуже передает историю.


В этом и заключается «парадокс Ривая Аккермана»: чем дословнее делается перевод, тем он дальше он оказывается от авторской задумки.

И в этом размытии авторского видения и кроется главная проблема погони за дословностью, которая стала сверхценностью во многих сообществах любителей японской культуры. Люди не говорят на «японском» или «русском» или «английском» языке. Люди говорят на родном языке и передают мысли и чувства теми инструментами, которые этот родной язык им предоставляет. Роль переводчика в том, чтобы разобрать язык автора, найти эти зашифрованные мысли и чувства, а потом использовать инструменты своего родного языка, которые могут максимально точно передать их читателю. А не в том, чтобы лепить сноски к слову 計画, которое, конечно же, означает «план».

Yare-yare.

BY Клюква в сакуре