«Бешикге салгъан»

Рождение ребенка в Карачае и Балкарии наряду с созданием новой семьи отмечается очень широко. К этому событию Карачаево-Балкарское общество относится с вниманием, осторожностью и трепетом. Рождение ребенка сопряжено с большим количеством обрядов, начиная от момента рождения, первого укладывания его в люльку «бешикге салгъан», первой стрижки «итлик чач алыу», появление первых зубов, первого шага ребенка «ал атлам» достижения годовалого возраста и ритуального выбора предметов ребенком. Каждому из перечисленных событий придается особое значение. Оно отмечается торжественно с приглашением гостей, угощением, устроением увеселительных мероприятий. Пол ребенка имел большое значение для материального блага семьи. Мальчик воспринимается как помощник и опора, а девочка как разорительница. Обряд укладывания ребенка в люльку совершают женщины. Конструкция детской люльки представляет собой деревянную кроватку со спинками на дугообразных полозьях, на которых ее можно раскачивать. На дно люльки укладывается плотный матрац из соломы или овечьей шерсти, и обязательно имеется отверстие, в которое укрепляется трубчатая кость для стока мочи в сосуд. Тело ребенка привязывается двумя широкими поясами или лентами, на концы которых прикрепляются тесемки, которые проводят под колыбелью и туго завязывают на перекладине колыбели.
По обычаю невестка приносит новорожденного ребенка свекрови, которая сидит с приглашенными гостями. В знак уважения свекровь предлагает завязать ребенка в люльку матери невестки. Та отказывается и свекровь приступает к обряду сама.
Перед первым пеленанием балкарка — мать ребенка печет пять пирогов с начинкой из мяса и сыра. Два из них кладут в изголовье колыбели, один — посередине, два — в ногах. После этого мать и женщина, которая перерезала пуповину ребенка, молча (чтобы ребенок не был плаксивым), съедает те пироги, которые лежат в изголовье и в середине колыбели, а лежащие в ногах выбрасывают в укромное место, чтобы удалить из колыбели все недоброе, что может плохо повлиять на ребенка.
У карачаевцев принято класть в люльку кошку или щенка, а в изголовье вешать разные амулеты: когти волка, рысью шерсть, обрубок боярышника, узелок с высушенной пуповиной, печенье с изображеньем человеческой руки, а под голову помещали книгу, нож (мальчику) или ножницы (девочке).
Затем свекровь уложив в люльку пеленает его, и выражает благопожелания «Алгъыш». Так же благопожелания произносят присутствующие при обряде женщины и старики. Следует отметить, что эти благопожелания отличаются удивительной стройностью и логикой. А многие произносят их в виде стихов.
После окончания обряда устраивались танцы, игры, состязания, благодаря которым молодежь может показаться в выгодном свете.
Для мужской половины гостей устраивают состязание «жау жиб такъгъан». К высокому треножнику из сосновых жердей подвешивают промасленный сыромятный ремень (манс), а наверху располагалаются призы (Къоз берк), которые и нужно будет им добыть.
Люлька является удобным для матери первым детским домом, который дает значительную свободу действий современной кавказской женщине, чей быт и поныне связан с большим количеством домашних обязанностей и уходом за. Кроме того, считается, что длительное лежание ребенка в люльке оказывает позитивное влияние на его здоровье: фиксация головы особенно важна тогда, когда у новорожденного младенца она еще плохо держится и может принять неудобное положение, а фиксация туловища и ног препятствует искривлению позвоночника и делает ноги ровными.
Сохранение обычая тугого пеленания детей в люльке имеет и глубокий психологический смысл. По словам М. К. Мусаевой «туго запеленатый ребенок с младенчества приучался в люльке к дисциплине. Ребенка привязывали, отвязывали — учили примиряться с необходимостью подчиняться порядку, поскольку жизнь во всех сферах была в достаточной степени регламентирована.

къайда болсанг да, не болса да
- айга къаргъан заманымда мен
билликме, сен да къарайса анга.


неважно где ты, и что бы не случилось
когда я буду смотреть на луну, я буду
знать, что ты тоже смотришь на неё.

"...Но нет, Кавказ, тебя мы не забыли,
Мы там тебя еще сильней любили
Как жаль, что очень многие из нас
До возвращения так и не дожили.
Однажды рано утром на рассвете,
Когда пришел послушать пенье скал,
В коричневом, поношенном бешмете
Седой Кавказец камни целовал.
Так помните же вы - сыны Кавказа,
Позор перенесенный в невзначай,
Живите долго, дружно и счастливо
Чечен, Ингуш, Балкарец, Карачай!"

Кайсын Кулиев

Мне все народы очень нравятся,
И трижды будет проклят тот,
Кто вздумает, кто попытается
Чернить какой-нибудь народ.

Расул Гамзатов

Мать

Проходит женщина к себе в аул
Тропою каменистой и покатой.
Ребенок на руках ее уснул,
Как я у матери своей когда-то.

Проходит женщина, чужая мать,
Вернув меня к истоку жизни длинной.
Мне кажется, должна благоухать
Ее одежда дынями и глиной.

А до меня ей вовсе дела нет.
Она к груди ребенка прижимает,
Как будто ото всех на свете бед
Сейчас его собою закрывает.

Проходит мать, скрывается вдали.
Все в мире начинается сначала.
И кажется, что счастье всей земли
Она сейчас к своей груди прижала.

Тревога жжет ее наверняка.
Что ждет она и что на свете ищет?
Проходит мать, идет издалека
Через века, поля и пепелища.

Идет от сотворенья, как сейчас,
Неся в руках могучих, хоть и тонких,
Истоки жизни каждого из нас,
Как нынче детство этого ребенка.

Ее шаги стихают в тишине.
Все замирает - нет ни туч, ни пыли.
Проходит мать, и показалось мне:
Пред нею горы головы склонили.

Кайсын Кулиев

На Русском «Мама»,
на Грузинском «Дэда»,
а на Карачаево-Балкарском
ласково «Анам».

— Никогда, никогда в жизни не выходи за того, кого не любишь! — прошептала она, вложив в эти слова всю боль души.
— А если тот, которого я полюблю, не захочет меня? Не полюбит? — по-детски спросила Дали.
— Тогда оставайся одна на всю жизнь, только любви своей не предавай!

Из тьмы веков

«Отец учил меня, что в жизни превыше всего долг и честь. Человек, не умеющий держать слова, никогда не заслужит уважения.»

Нет, не люблю стихов я о любви,
Когда о ней кричат, как о несчастье,
Нет, не люблю я песен о любви,
Когда, как о беде, поют о страсти.

Пусть сердце от любви сгорит – повсюду
О ней твердить я, как о счастье, буду!

Расул Гамзатов

«Звезду с неба достану»

На абазинском языке «выходи за меня замуж» произносится как «Бсыцгlай», что в буквальном переводе означает «идем со мной».
Т.е. мужчина, который говорит женщине «Бсыцгlай», приглашает ее разделить с ним свой жизненный путь: и в радости, и в горе. Более того, это слово подразумевает идти рядом, бок о бок, не позади, не впереди, а именно рядом.

Я видел красоту чужих морей,
и городов чужих,
но знаю я отныне -
один лишь зимний день,
на родине моей -
дороже сотен весен на чужбине.