К 80-летию Победы: как Пушкинский музей спасал шедевры в годы войны
Годы Великой Отечественной войны — один из самых трагических периодов в истории Пушкинского музея. Большинство реставраторов и хранителей ушли на фронт или уехали в эвакуацию с семьями. После начала войны штат музея был сокращен и, чтобы остаться работать в музее, сотрудники переходили на другие должности.
Cо 2 июля 1941 года началась переноска художественных ценностей из залов в запасники. Будущее было неизвестно, но оптимизм не оставлял работников музея. Как вспоминала лектор-методист, старший научный сотрудник Анна Николаевна Замятина: «Все поддающиеся переноске слепки… были перенесены в подвал, — святые встретились с обнаженными богами — получились забавные ситуации».
15 июля 1941 года 460 ящиков — 101 824 экспоната (первая очередь эвакуации) — были подготовлены к отправке. Сопровождали музейный груз реставратор Михаил Александрович Александровский и Пётр Иванович Ломакин, исполнявший обязанности старшего хранителя. В составе «Музейного эшелона», возглавляемого директором Третьяковской галереи Александром Ивановичем Замошкиным и получившего название «Филиал Третьяковки», через два дня отправились из Москвы в Новосибирск.
Из воспоминаний М.А. Александровского:
«....Ехали 10 дней, о пункте назначения узнали лишь в середине пути. Новосибирск был переполнен эвакуированными. Но нам дали роскошное здание нового оперного театра. Помещения его были полны остатков строительного мусора, не было ни столов, ни стульев, но зато каждому дали по комнате (это были артистические уборные), а в зрительном зале на фоне красного бархата в нишах стояли белоснежные слепки с античной скульптуры… Помещения для хранения экспонатов — верхние и нижние фойе театра — были очень хорошими, светлыми, просторными… Ящики, номерами наружу, составили группами через проходы, каждый музей отдельно. Установили круглосуточное дежурство. Однажды в свое дежурство шёл по проходу и вдруг увидел около одного ящика из нашего музея подтеки влаги на полу. Ящик этот был оцинкован, но не запаян, а окантован. Покачал его — услышал плеск.
Ящики вскрывать не разрешалось. Запросили Москву, получили разрешение на просмотр всех экспонатов. Постепенно осмотрели все. Ново-западный музей запаял ящики — там все было нормально. Реставраторы ГТГ воспользовались случаем, чтобы подержать картины на свету — от долгого хранения в темноте лак темнеет. Оказалось, что в этот ящик и некоторые другие залилась дождевая вода. Когда привезли только, 2–3 ящика попали под тропический ливень. Там такие бывают. Сразу не было заметно. Обнаружили спустя несколько дней. К счастью, все обошлось хорошо. Не назову всех вещей из пострадавшего ящика, но помню, что в нем был натюрморт Шардена “Атрибуты искусства“. Нумизматику не вскрывали».
#Эхоистории
Годы Великой Отечественной войны — один из самых трагических периодов в истории Пушкинского музея. Большинство реставраторов и хранителей ушли на фронт или уехали в эвакуацию с семьями. После начала войны штат музея был сокращен и, чтобы остаться работать в музее, сотрудники переходили на другие должности.
Cо 2 июля 1941 года началась переноска художественных ценностей из залов в запасники. Будущее было неизвестно, но оптимизм не оставлял работников музея. Как вспоминала лектор-методист, старший научный сотрудник Анна Николаевна Замятина: «Все поддающиеся переноске слепки… были перенесены в подвал, — святые встретились с обнаженными богами — получились забавные ситуации».
15 июля 1941 года 460 ящиков — 101 824 экспоната (первая очередь эвакуации) — были подготовлены к отправке. Сопровождали музейный груз реставратор Михаил Александрович Александровский и Пётр Иванович Ломакин, исполнявший обязанности старшего хранителя. В составе «Музейного эшелона», возглавляемого директором Третьяковской галереи Александром Ивановичем Замошкиным и получившего название «Филиал Третьяковки», через два дня отправились из Москвы в Новосибирск.
Из воспоминаний М.А. Александровского:
«....Ехали 10 дней, о пункте назначения узнали лишь в середине пути. Новосибирск был переполнен эвакуированными. Но нам дали роскошное здание нового оперного театра. Помещения его были полны остатков строительного мусора, не было ни столов, ни стульев, но зато каждому дали по комнате (это были артистические уборные), а в зрительном зале на фоне красного бархата в нишах стояли белоснежные слепки с античной скульптуры… Помещения для хранения экспонатов — верхние и нижние фойе театра — были очень хорошими, светлыми, просторными… Ящики, номерами наружу, составили группами через проходы, каждый музей отдельно. Установили круглосуточное дежурство. Однажды в свое дежурство шёл по проходу и вдруг увидел около одного ящика из нашего музея подтеки влаги на полу. Ящик этот был оцинкован, но не запаян, а окантован. Покачал его — услышал плеск.
Ящики вскрывать не разрешалось. Запросили Москву, получили разрешение на просмотр всех экспонатов. Постепенно осмотрели все. Ново-западный музей запаял ящики — там все было нормально. Реставраторы ГТГ воспользовались случаем, чтобы подержать картины на свету — от долгого хранения в темноте лак темнеет. Оказалось, что в этот ящик и некоторые другие залилась дождевая вода. Когда привезли только, 2–3 ящика попали под тропический ливень. Там такие бывают. Сразу не было заметно. Обнаружили спустя несколько дней. К счастью, все обошлось хорошо. Не назову всех вещей из пострадавшего ящика, но помню, что в нем был натюрморт Шардена “Атрибуты искусства“. Нумизматику не вскрывали».
#Эхоистории
group-telegram.com/theartsmuseum/9021
Create:
Last Update:
Last Update:
К 80-летию Победы: как Пушкинский музей спасал шедевры в годы войны
Годы Великой Отечественной войны — один из самых трагических периодов в истории Пушкинского музея. Большинство реставраторов и хранителей ушли на фронт или уехали в эвакуацию с семьями. После начала войны штат музея был сокращен и, чтобы остаться работать в музее, сотрудники переходили на другие должности.
Cо 2 июля 1941 года началась переноска художественных ценностей из залов в запасники. Будущее было неизвестно, но оптимизм не оставлял работников музея. Как вспоминала лектор-методист, старший научный сотрудник Анна Николаевна Замятина: «Все поддающиеся переноске слепки… были перенесены в подвал, — святые встретились с обнаженными богами — получились забавные ситуации».
15 июля 1941 года 460 ящиков — 101 824 экспоната (первая очередь эвакуации) — были подготовлены к отправке. Сопровождали музейный груз реставратор Михаил Александрович Александровский и Пётр Иванович Ломакин, исполнявший обязанности старшего хранителя. В составе «Музейного эшелона», возглавляемого директором Третьяковской галереи Александром Ивановичем Замошкиным и получившего название «Филиал Третьяковки», через два дня отправились из Москвы в Новосибирск.
Из воспоминаний М.А. Александровского:
«....Ехали 10 дней, о пункте назначения узнали лишь в середине пути. Новосибирск был переполнен эвакуированными. Но нам дали роскошное здание нового оперного театра. Помещения его были полны остатков строительного мусора, не было ни столов, ни стульев, но зато каждому дали по комнате (это были артистические уборные), а в зрительном зале на фоне красного бархата в нишах стояли белоснежные слепки с античной скульптуры… Помещения для хранения экспонатов — верхние и нижние фойе театра — были очень хорошими, светлыми, просторными… Ящики, номерами наружу, составили группами через проходы, каждый музей отдельно. Установили круглосуточное дежурство. Однажды в свое дежурство шёл по проходу и вдруг увидел около одного ящика из нашего музея подтеки влаги на полу. Ящик этот был оцинкован, но не запаян, а окантован. Покачал его — услышал плеск.
Ящики вскрывать не разрешалось. Запросили Москву, получили разрешение на просмотр всех экспонатов. Постепенно осмотрели все. Ново-западный музей запаял ящики — там все было нормально. Реставраторы ГТГ воспользовались случаем, чтобы подержать картины на свету — от долгого хранения в темноте лак темнеет. Оказалось, что в этот ящик и некоторые другие залилась дождевая вода. Когда привезли только, 2–3 ящика попали под тропический ливень. Там такие бывают. Сразу не было заметно. Обнаружили спустя несколько дней. К счастью, все обошлось хорошо. Не назову всех вещей из пострадавшего ящика, но помню, что в нем был натюрморт Шардена “Атрибуты искусства“. Нумизматику не вскрывали».
#Эхоистории
Годы Великой Отечественной войны — один из самых трагических периодов в истории Пушкинского музея. Большинство реставраторов и хранителей ушли на фронт или уехали в эвакуацию с семьями. После начала войны штат музея был сокращен и, чтобы остаться работать в музее, сотрудники переходили на другие должности.
Cо 2 июля 1941 года началась переноска художественных ценностей из залов в запасники. Будущее было неизвестно, но оптимизм не оставлял работников музея. Как вспоминала лектор-методист, старший научный сотрудник Анна Николаевна Замятина: «Все поддающиеся переноске слепки… были перенесены в подвал, — святые встретились с обнаженными богами — получились забавные ситуации».
15 июля 1941 года 460 ящиков — 101 824 экспоната (первая очередь эвакуации) — были подготовлены к отправке. Сопровождали музейный груз реставратор Михаил Александрович Александровский и Пётр Иванович Ломакин, исполнявший обязанности старшего хранителя. В составе «Музейного эшелона», возглавляемого директором Третьяковской галереи Александром Ивановичем Замошкиным и получившего название «Филиал Третьяковки», через два дня отправились из Москвы в Новосибирск.
Из воспоминаний М.А. Александровского:
«....Ехали 10 дней, о пункте назначения узнали лишь в середине пути. Новосибирск был переполнен эвакуированными. Но нам дали роскошное здание нового оперного театра. Помещения его были полны остатков строительного мусора, не было ни столов, ни стульев, но зато каждому дали по комнате (это были артистические уборные), а в зрительном зале на фоне красного бархата в нишах стояли белоснежные слепки с античной скульптуры… Помещения для хранения экспонатов — верхние и нижние фойе театра — были очень хорошими, светлыми, просторными… Ящики, номерами наружу, составили группами через проходы, каждый музей отдельно. Установили круглосуточное дежурство. Однажды в свое дежурство шёл по проходу и вдруг увидел около одного ящика из нашего музея подтеки влаги на полу. Ящик этот был оцинкован, но не запаян, а окантован. Покачал его — услышал плеск.
Ящики вскрывать не разрешалось. Запросили Москву, получили разрешение на просмотр всех экспонатов. Постепенно осмотрели все. Ново-западный музей запаял ящики — там все было нормально. Реставраторы ГТГ воспользовались случаем, чтобы подержать картины на свету — от долгого хранения в темноте лак темнеет. Оказалось, что в этот ящик и некоторые другие залилась дождевая вода. Когда привезли только, 2–3 ящика попали под тропический ливень. Там такие бывают. Сразу не было заметно. Обнаружили спустя несколько дней. К счастью, все обошлось хорошо. Не назову всех вещей из пострадавшего ящика, но помню, что в нем был натюрморт Шардена “Атрибуты искусства“. Нумизматику не вскрывали».
#Эхоистории
BY Пушкинский музей
Share with your friend now:
group-telegram.com/theartsmuseum/9021