Социологи фиксируют рост запроса на мирные инициативы. Неудивительно, ведь рост тревожности – это прямое свидетельство того, что людям нужна определенность. Также фиксируется апатия по отношению к победам/поражениям. В этой ситуации «партия мира» могла бы претендовать на перехват инициативы у «партии эскалации», опираясь на общую усталость людей от конфликта и явный рост запроса на разрядку. Учитывая, что нынешние настроения в обществе формируются, скорее, в противостоянии с официальной пропагандисткой позицией «до победного конца», при смене этой риторики возможна и более резкая смена позиции населения, которое перестанет бояться озвучивать свои миролюбивые воззрения.
Кстати, интересно было бы уточнить у социологов, насколько снизился процент отказов по теме СВО. Если в начале года отказы могли достигать 70-80%, т.е. по сути, опросы проводились в узкой группе 20-30% согласившихся отвечать на вопросы. И если сегодня в этой же группе мы видим разделение «за мир» и «против мира» примерно поровну, то очевидно, что в числе отказников еще большее число тех, кто не поддерживает или критикует СВО.
Социологи фиксируют рост запроса на мирные инициативы. Неудивительно, ведь рост тревожности – это прямое свидетельство того, что людям нужна определенность. Также фиксируется апатия по отношению к победам/поражениям. В этой ситуации «партия мира» могла бы претендовать на перехват инициативы у «партии эскалации», опираясь на общую усталость людей от конфликта и явный рост запроса на разрядку. Учитывая, что нынешние настроения в обществе формируются, скорее, в противостоянии с официальной пропагандисткой позицией «до победного конца», при смене этой риторики возможна и более резкая смена позиции населения, которое перестанет бояться озвучивать свои миролюбивые воззрения.
Кстати, интересно было бы уточнить у социологов, насколько снизился процент отказов по теме СВО. Если в начале года отказы могли достигать 70-80%, т.е. по сути, опросы проводились в узкой группе 20-30% согласившихся отвечать на вопросы. И если сегодня в этой же группе мы видим разделение «за мир» и «против мира» примерно поровну, то очевидно, что в числе отказников еще большее число тех, кто не поддерживает или критикует СВО.
BY The Гращенков
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital.
from us
