Недавно на сайте «Память народа» появился документ о моем прадеде, документ, который в корне поменял представления — мои и нашей семьи — о военной судьбе Николая Никифоровича Щукина. Считалось, что он погиб под Воронежем в 1942‑м. Новый документ — финская «карточка военнопленного» — опровергает это: оказалось, что прадед попал в плен в Медвежьегорске 5 декабря 1941 года и спустя две недели был помещен в трудовой лагерь в Семчегоре Кондопожского района. Почти наверняка там же он погиб и был похоронен — впрочем, это дело дальнейших поисков… Речь о другом: скорее всего, в канцелярии военного времени моего прадеда Николая Щукина перепутали с другим Николаем Щукиным, тоже уроженцем Мордовии, который, как считалось, «выбыл» в конце 1941 года, а на самом деле погиб как раз в 1942‑м. Такой путаницы в военных документах много. О тех, кто погиб в летние месяцы 1941‑го, порой и вовсе не сохранилось внятных бумажных свидетельств, тысячи и тысячи пропали без вести, ждут своей похоронной команды и, может быть, никогда не дождутся. Все они — победители, даже те, кто погиб в первые минуты немецкого наступления, не успев толком вступить в бой. Так устроено любое большое человеческое дело — и военная победа, и мирный труд: оно осуществляется в результате взаимно связанных, взаимно обусловленных усилий многих единиц. Человеческая память не способна — вопреки самонадеянным поэтическим строкам Ольги Берггольц — запомнить из этих единиц каждую. Каждого солдата, каждого бойца партизанского подполья, каждого пленного и заключенного концлагеря, не увидевшего освобождения, каждую жертву фашистского террора, блокадной зимы, случайной или неслучайной пули и снаряда. Но обо всех помнит Церковь — и о тех, чьи имена известны, и о тех, кого проглотила война, потому что у Бога все живы, а Церковь — Тело Христа, Бога и Человека. Церковь молится о победителях, о спасителях нашей страны, народа, языка и культуры. Она молится о жертвах, она молится и о тех, кто оказался на неправильной стороне истории. В конечном итоге именно в этой молитве залог уже не земной, а вечной, окончательной победы человека над злом и смертью.

https://aquaviva.ru/journal/nikto_ne_zabyt_v_tserkvi

Технически история с курьером-шахидом выглядит максимально бредово. В приложении курьер может отказаться от заказа нажатием одной кнопки – состав заказа он тоже видит. Если он протупил и взял «неприемлемый» заказ, он может обратиться к диспетчеру и заказ с него снимут тоже без проблем. Если он протупил и на этом этапе (заказ собран, уже отказаться нельзя), есть прекрасная рекомендация: «‏«Тому, кто, укладываясь в постель, трижды произнесёт: "Астагфиру-Ллаха-ллязи ля иляха илля хува-ль-Хаййа-ль-Каййума ва атубу иляй-хи (Прошу прощения у Аллаха, Живого, Вечносущего, помимо Которого нет иного бога, и приношу Ему своё покаяние), Всевышний Аллах простит его грехи, даже если числом они будут равны пузырькам в пене морской, или если их будет столько же, сколько листьев на дереве или песка в пустыне ‘Алидж, или если их будет столько же, сколько дней просуществует мир этот». ))) Это куда лучше, чем из-за своей тупости (почему это тупость – сказано выше) волновать общественность.
Морально история выглядит странно. Поражает наглость: навык отвести коробочку с шавермой на мопеде из точку А в точку Б не настолько уникален, чтобы носитель этого навыка мог предъявлять обществу какие-то требования. Рынок курьерского труда максимально перегружен и вовсе не только «воинами ислама». Есть прекрасный способ не возить харамную пищу неверным: не работать в доставке. Конкуренты по опасному бизнесу – студенты, предпенсионеры и временно безработные - только спасибо скажут.
Политически история выглядит более чем понятно. Говоря толерантным языком, это «конфликт на ровном месте». Говоря без экивоков – это провокация, такая же как намаз в православном храме. В России примерно ничего не мешает мусульманину быть мусульманином. Если, конечно, мусульманин не претендует на социальную территорию, которая ему никогда не принадлежала. Зачем ДУМ этим занимается, вероятно, должно ответить другое ведомство из трех букв.

Мединский во главе делегации как бы говорит нам, что Украина для России — уже история, причем выдуманная.

Вспоминаем топографию Константинополя. Дворец Долмабахче - там, говорят, намечаются прорывные переговоры - расположен, как считалось раньше, на месте осущенной бухты, в которую имели право входить русские корабли в X веке, а на месте района Бешикташ был квартал святого Маманта - по названию монастыря, где квартировались русские купцы.

Эх, было бы красиво. Но противные ученые довольно убедительно переносят (кратко: здесь на с. 337) монастырь на юго-запад Константинополя в современный район Кучукчекмече.

Лет через 50 мы узнаем, как удалось затащить Мединского и целого Сергея Иванова на открытие таблички Маннергейму. Примерно тогда же мы узнаем, какие аппаратные механизмы привели к "восстановлению" вампукобарельефа. Будет смешно, если никакие - если никаких интриг, сознательных усилий, направленных на усугубление классического сталиносрача в самый подходящий для этого момент, не было.

Возможно, скоро сбудется чья-то мечта о больших красных стрелочках.

Фокшанское чудовище проигрывает 10 процентов, — сообщают экзитпулы "Sorosyatnya București".

Людоед догнал нашего мальчика-с-пальчика и вот-вот съест, — таковы данные альтернативных опросов компании "Vocea lui Britashka".

Президент Симион ожидается в верной ему столице, – заявляет ЦИК Румынии после обработки 146% бюллетеней.

Принимаю участие. Интереснейшая программа, доложу я вам.

#наука #инструменты #отклик

Вчера в «Системном блоке» вышел текст Ксении Дмитриевой о проекте Tesserae, цифровом инструменте для поиска цитат и аллюзий в античных текстах. Дублировать текст коллеги не буду, но отмечу некоторые дополнительные детали, а также поделюсь своим небольшим опытом.

- Поиск можно проводить между двумя текстами, как латинскими, так и греческими. Это означает, что искать аллюзии на Тертуллиана вообще в трудах св. Киприана Карфагенского вообще, по-видимому, нельзя, но легко можно поискать аллюзии, скажем, на «Апологетик» Тертуллиана в сочинении «К Донату о благодати Божией» св. Киприана Карфагенского.

- Опция Feature в теории позволяет выполнять поиск не только по формам слов или леммам, но и по значению и звучанию. На практике мне не удалось выполнить поиск ни через опцию Lemma + Semantic, ни через опцию Semantic — на экране просто бесконечно (более часа) висела плашка с оповещением «Searching. This may take a moment». Было ли это оттого, что в прочих настройках поиска (не) следовало задавать те или иные параметры, или же по причине того, что сайт попросту слишком загружен количеством запросов, — мне неведомо. Но вот с поиском по леммам Tesserae справляется вполне бодро, а некоторые результаты выглядят даже довольно интересно. Впрочем, мусора много даже среди «параллелей» с высокой оценкой и при стоп-листе в 50 слов. Возможно, нужно задавать ещё больший размер стоп-листа (возможный максимум — 200 слов). Так или иначе, совершенно справедливо, что «каждый результат по-прежнему нужно рассматривать отдельно и пытаться объяснить в зависимости от контекста».

Пишите в комментариях, коллеги, что получается у вас.

Отец Владимир Сорокин (+20.05.2025)

— Как вы решились стать священником в такое время?
— Господь, наверное, сам призывает своих людей. Я родился в 1939 году на Украине, в Кировоградской области в глухой деревне. Ни радио, ни электричества у нас не было. Родители были простыми людьми, в колхозе за трудодни работали и, чувствовалось, были запуганы агрессией против Церкви. Моего дедушку-священника со стороны матери расстреляли. У нас была соседка, бабушка Параскева; она мне о вере рассказывала на утилитарном, простом уровне. Деревня была старообрядческой, большая часть людей православную традицию хранила. Я еще застал таких дедов с бородами, солидных, которые не позволяли себе плохо поступать. На их фоне те, кто считал себя коммунистами, очень неприглядно смотрелись: ругались, пьянствовали и как правящая сила декларировали, что им всё позволено. Это было после войны — у меня и отец воевал, и соседи, — обстановка была жесткой, бесцеремонной, и раздел этих двух сил ощущался очень четко. Я стал ходить в Покровский храм нашего села, его вновь открыли при немцах. Мне там показалось более комфортно, чем в остальной жизни, было больше внутренней гармонии, светлого. А мне с самого детства хотелось — и сейчас хочется — справедливости: чтобы человек был в добрых отношениях с Богом, с другими людьми, с животными, с природой. Я слушал в храме проповеди и решил пойти по церковному пути. Закончил восьмилетку и по совету священника пошел к епископу Кировоградскому и Николаевскому Иннокентию (Леоферову) в кафедральный собор иподиаконом. Сначала тайно съездил, договорились. Потом сказал родителям. Они очень удивились, но протестовать не стали. Помню, как я в районе просил выдать мне паспорт. А паспортистки очень меня останавливали: «Ну что ты, с ума сошел, такое время! Церковные старухи перемрут, не с кем работать будет!» Но в силу упрямого характера, наверное, я стоял на своем. И сколько бы потом ни предпринимали попыток меня переориентировать, решения уже не менял.

https://aquaviva.ru/journal/tserkov-nad-vsem

Обычное дело, стандартный рабочий режим.

И низринуты темные силы во прах,
Чистым пламенем весь он горит,
И с любовию вечной в лазурных очах
Тихо другу она говорит:

«Знаю, воля твоя волн морских не верней:
Ты мне верность клялся сохранить,
Клятве ты изменил, — но изменой своей
Мог ли сердце мое изменить?»

Почему-то вспомнилось - из книги, которая при сов. власти издавалась сиксиллиардными тиражами (и которую читали, наверно, только актеры Таганки по служебной надобности), в связи с

Вся Россия училась читать и действительно читала книги по политике, экономике, истории -- читала потому, что люди хотели знать ... В каждом городе, в большинстве прифронтовых городов каждая политическая партия выпускала свою газету, а иногда и несколько газет. Тысячи организаций печатали сотни тысяч политических брошюр, затопляя ими окопы и деревни, заводы и городские улицы. Жажда просвещения, которую так долго сдерживали, вместе с революцией вырвалась наружу со стихийной силой. За первые шесть месяцев революции из одного Смольного института ежедневно отправлялись во все уголки страны тонны, грузовики, поезда литературы. Россия поглощала печатный материал с такой же ненасытностью, с какой сухой песок впитывает воду. И всё это были не сказки, не фальсифицированная история, не разбавленная водой религия, не дешёвая, разлагающая макулатура, а общественные и экономические теории, философии, произведения Толстого, Гоголя и Горького...

Простой вопрос: Россия научилась читать весной 1917 года или все-таки была какая-то база?)

В связи с внезапно обострившимся спором вокруг Шмелева уместно будет дать ссылку на мою статью, написанную в основном на материале переписки "двух Иванов":

https://blog.predanie.ru/article/pochemu-ivan-shmelev-privetstvoval-vtorzhenie-v-sovetskij-soyuz/

Как сказал бы Эдмунд Гуссерль, этому Интеру не хватает субъектности.

Дано: до сдачи текста три дня. Текст нужен 10-11 тыс. зн.

План: писать по 3,5 тыс. зн. в день, чтобы не напрягаться, потому что других дел куча.

Строго следуешь плану.

На выходе: текст на 22 тыс. зн.

Вывод: домовые существуют.

Личное. В силу служебной необходимости последние несколько дней плотно читал Ж.-П. Сартра. Поэтому фраза "за закрытыми дверями", которая звучит в каждом первом репортаже из Стамбула, меня изрядно смешит.

— Помоги на понятном примере объяснить разницу между акцидентальным и субстанциальным тождеством.
— Ни слова больше!