Если есть на свете нефтегазовый рай, — то это иранский край
Углеводородное богатство Ирана не может не пленить. Огромные запасы нефти и газа находятся на небольшой глубине и буквально на берегу тёплого моря. Для добычи и вывоза этих ресурсов не нужно выдавливать капли нефти из камня, не нужно бурить в условиях вечной мерзлоты и болот. Не нужно насыпать километровые насыпи в море или строить атомные ледоколы и суда высокого арктического класса.
Здесь всё рядом. Одно гигантское месторождение нефти в десятках километров от другого — что сильно экономит ресурсы на кадры, буровую и транспортную инфраструктуру. Мешает лишь одно — строптивый характер режима аятолл, который чхать хотел на американский, французский и английский нефтегаз. Не пускает к себе американские военные базы и не готов обменять суверенитет на инвестиции и технологии.
Иран — мировая кладовая нефтегазовых ресурсов. Уйдет Израиль, придут китайцы, уйдут американцы, придут индусы. Битва за эти ресурсы будет продолжаться еще не одно десятилетие.
Если есть на свете нефтегазовый рай, — то это иранский край
Углеводородное богатство Ирана не может не пленить. Огромные запасы нефти и газа находятся на небольшой глубине и буквально на берегу тёплого моря. Для добычи и вывоза этих ресурсов не нужно выдавливать капли нефти из камня, не нужно бурить в условиях вечной мерзлоты и болот. Не нужно насыпать километровые насыпи в море или строить атомные ледоколы и суда высокого арктического класса.
Здесь всё рядом. Одно гигантское месторождение нефти в десятках километров от другого — что сильно экономит ресурсы на кадры, буровую и транспортную инфраструктуру. Мешает лишь одно — строптивый характер режима аятолл, который чхать хотел на американский, французский и английский нефтегаз. Не пускает к себе американские военные базы и не готов обменять суверенитет на инвестиции и технологии.
Иран — мировая кладовая нефтегазовых ресурсов. Уйдет Израиль, придут китайцы, уйдут американцы, придут индусы. Битва за эти ресурсы будет продолжаться еще не одно десятилетие.
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from us
