Экспорт ЕС в Россию после начала СВО рухнул на 2/3. Для ЕС потери вроде небольшие – лишь 2% от общего европейского экспорта или 0,3% европейского ВВП. Однако конфликт длится уже три года, и все цифры потерь нужно умножить на эту величину (3Х), что уже болезненно. На десятилетнем горизонте – совсем разгромно.
Тем более сам ЕС неоднороден: основной экономический удар пришелся по крайне ограниченному числу стран: Германии, Италии, Финляндии и их машиностроительному ядру. Прочие польские яблоки и прибалтийские шпроты – можно не считать.
Не нужно забывать, что экономика России адаптируется. И то, что сегодня нельзя купить в Германии, все чаще закупается в Китае. Импорт в Россию за время СВО не сократился ни на йоту, напротив, заметно увеличившись по сравнению с базовым 2019 годом.
Сегодня появился шанс закончить СВО на треке считанных недель. Однако вернуться на российский рынок европейским компаниям будет невозможно. Он изменился, а все ниши уже заняты. Товарооборот будет восстанавливаться очень долго.
Экспорт ЕС в Россию после начала СВО рухнул на 2/3. Для ЕС потери вроде небольшие – лишь 2% от общего европейского экспорта или 0,3% европейского ВВП. Однако конфликт длится уже три года, и все цифры потерь нужно умножить на эту величину (3Х), что уже болезненно. На десятилетнем горизонте – совсем разгромно.
Тем более сам ЕС неоднороден: основной экономический удар пришелся по крайне ограниченному числу стран: Германии, Италии, Финляндии и их машиностроительному ядру. Прочие польские яблоки и прибалтийские шпроты – можно не считать.
Не нужно забывать, что экономика России адаптируется. И то, что сегодня нельзя купить в Германии, все чаще закупается в Китае. Импорт в Россию за время СВО не сократился ни на йоту, напротив, заметно увеличившись по сравнению с базовым 2019 годом.
Сегодня появился шанс закончить СВО на треке считанных недель. Однако вернуться на российский рынок европейским компаниям будет невозможно. Он изменился, а все ниши уже заняты. Товарооборот будет восстанавливаться очень долго.
The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram.
from us
