Восприятие лагерной темы в российском обществе во многом связывается с впечатлением от книг Солженицына и Шаламова, которые, при всем их различии, больше объединяет, чем разъединяет. Но немалое влияние оказывает и альтернативный «советский» подход, наиболее ярко проявившийся в книге Бориса Дьякова «Повесть о пережитом».
Дьяков, бывший в заключении в 1949-1954 годах, позиционировал себя как советский патриот, а заключенных делил на хороших (таких же патриотов) и плохих (реальных врагов). После публикации первых глав своей повести он получил поддержку, источник которой не скрывал – общался «с теми чекистами-дзержинцами, которые умели видеть и чувствовать — где враг, а где жертва, и порой, рискуя собственной судьбой, отдавали нам, как могли, свою человеческую теплоту». Еще одним поддержавшим был писатель-сталинист Кочетов, опубликовавший в 1964 году расширенный вариант «Повести о пережитом» в журнале «Октябрь». Дьяковский проект был прямо направлен против солженицынского «Одного дня Ивана Денисовича».
В дьяковской повести есть интересные моменты – как и в любом человеческом свидетельстве. Неожиданны немногочисленные сведения о молодом священнике Иоанне Крестьянкине – правда, автор не просто не был с ним близок, но даже путает его фамилию. Есть уникальные данные о генералах Тодорском и Гельвихе. Запоминается история про двух генералов-дневальных (должность привилегированная) в лагерной больнице – белом Войцеховском и украинском Грекове – и когда по этапу прибывает третий генерал (советский комкор Тодорский), то врач добивается замены 75-летнего Грекова на 56-летнего Тодорского, к чему автор относится однозначно положительно. Тяжело больной Войцеховский вскоре умер, Греков и Тодорский выжили.
Сам же Дьяков видит свою задачу в том, чтобы читатели узнали «о настоящих советских людях, о коммунистах, которые в тяжелых условиях не теряли человеческого достоинства, были верны партийным идеалам, преданы Родине, мучительно переживали нарушения законности, но сохранили силу духа, веру в торжество ленинской правды». Коммунисты и комсомольцы в лагере отмечают Новый год, поднимая тост: «Товарищи!.. За партию верных Ленину коммунистов!.. За Родину нашу!.. За дорогих нам людей!».
Один из героев повести рассуждает: «Весь драматизм ситуации, дорогой мой, в том, что здесь, среди нас, сидят злейшие враги Советской власти. А там, в МГБ, среди карьеристов и беззаконников — коммунисты-дзержинцы! Мы бессильны, скажем, предотвратить лагерные вылазки бандеровцев, полицаев, а дзержинцы в таком меньшинстве, что не могут пресечь преступление, видимо, большого масштаба».
Примечательна классификация зэков на три категории: «Первая: безусловные враги, их тут, как видишь, хватает. Вторая: люди «без царя в голове» и с душой на костылях. Под влиянием этих врагов, под тяжестью собственного горя они стали в лагере враждебно настроенными. Болезнь, конечно, проходящая, если ее не запустить… А третья категория: большевики, партийные и беспартийные, которых ничто и никогда не сломит!». Впрочем, в другом месте дается понять, что «правильных» зэков все же больше – когда шла подписка на заем, то «не подписывались только бандеровцы, власовцы и полицаи. Да им и не предлагали».
Дьяковская книга оказалась невостребованной на официальном уровне – через несколько месяцев после публикации повести к власти пришел Брежнев, при котором лагерная тема была табуирована в любом варианте. В перестройку пожилой Дьяков (успевший получить государственное признание – орден «Знак Почета» в 1972 году) попытался напомнить о себе – но его одернули сами же отставные спецслужбисты, обнародовав материалы, доказывающие, что он был секретным сотрудником органов, да еще представил в книге одного коллаборациониста как советского патриота. Но дьяковский подход – что не надо всю лагерную тему «мазать черной краской» - благополучно пережил его и активно воспроизводится в настоящее время.
Восприятие лагерной темы в российском обществе во многом связывается с впечатлением от книг Солженицына и Шаламова, которые, при всем их различии, больше объединяет, чем разъединяет. Но немалое влияние оказывает и альтернативный «советский» подход, наиболее ярко проявившийся в книге Бориса Дьякова «Повесть о пережитом».
Дьяков, бывший в заключении в 1949-1954 годах, позиционировал себя как советский патриот, а заключенных делил на хороших (таких же патриотов) и плохих (реальных врагов). После публикации первых глав своей повести он получил поддержку, источник которой не скрывал – общался «с теми чекистами-дзержинцами, которые умели видеть и чувствовать — где враг, а где жертва, и порой, рискуя собственной судьбой, отдавали нам, как могли, свою человеческую теплоту». Еще одним поддержавшим был писатель-сталинист Кочетов, опубликовавший в 1964 году расширенный вариант «Повести о пережитом» в журнале «Октябрь». Дьяковский проект был прямо направлен против солженицынского «Одного дня Ивана Денисовича».
В дьяковской повести есть интересные моменты – как и в любом человеческом свидетельстве. Неожиданны немногочисленные сведения о молодом священнике Иоанне Крестьянкине – правда, автор не просто не был с ним близок, но даже путает его фамилию. Есть уникальные данные о генералах Тодорском и Гельвихе. Запоминается история про двух генералов-дневальных (должность привилегированная) в лагерной больнице – белом Войцеховском и украинском Грекове – и когда по этапу прибывает третий генерал (советский комкор Тодорский), то врач добивается замены 75-летнего Грекова на 56-летнего Тодорского, к чему автор относится однозначно положительно. Тяжело больной Войцеховский вскоре умер, Греков и Тодорский выжили.
Сам же Дьяков видит свою задачу в том, чтобы читатели узнали «о настоящих советских людях, о коммунистах, которые в тяжелых условиях не теряли человеческого достоинства, были верны партийным идеалам, преданы Родине, мучительно переживали нарушения законности, но сохранили силу духа, веру в торжество ленинской правды». Коммунисты и комсомольцы в лагере отмечают Новый год, поднимая тост: «Товарищи!.. За партию верных Ленину коммунистов!.. За Родину нашу!.. За дорогих нам людей!».
Один из героев повести рассуждает: «Весь драматизм ситуации, дорогой мой, в том, что здесь, среди нас, сидят злейшие враги Советской власти. А там, в МГБ, среди карьеристов и беззаконников — коммунисты-дзержинцы! Мы бессильны, скажем, предотвратить лагерные вылазки бандеровцев, полицаев, а дзержинцы в таком меньшинстве, что не могут пресечь преступление, видимо, большого масштаба».
Примечательна классификация зэков на три категории: «Первая: безусловные враги, их тут, как видишь, хватает. Вторая: люди «без царя в голове» и с душой на костылях. Под влиянием этих врагов, под тяжестью собственного горя они стали в лагере враждебно настроенными. Болезнь, конечно, проходящая, если ее не запустить… А третья категория: большевики, партийные и беспартийные, которых ничто и никогда не сломит!». Впрочем, в другом месте дается понять, что «правильных» зэков все же больше – когда шла подписка на заем, то «не подписывались только бандеровцы, власовцы и полицаи. Да им и не предлагали».
Дьяковская книга оказалась невостребованной на официальном уровне – через несколько месяцев после публикации повести к власти пришел Брежнев, при котором лагерная тема была табуирована в любом варианте. В перестройку пожилой Дьяков (успевший получить государственное признание – орден «Знак Почета» в 1972 году) попытался напомнить о себе – но его одернули сами же отставные спецслужбисты, обнародовав материалы, доказывающие, что он был секретным сотрудником органов, да еще представил в книге одного коллаборациониста как советского патриота. Но дьяковский подход – что не надо всю лагерную тему «мазать черной краской» - благополучно пережил его и активно воспроизводится в настоящее время.
Алексей Макаркин
BY Bunin & Co
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. In view of this, the regulator has cautioned investors not to rely on such investment tips / advice received through social media platforms. It has also said investors should exercise utmost caution while taking investment decisions while dealing in the securities market.
from tr
